— Все боятся туда ходить, — гордо заявил Кам. — Даже мои родители и священник. А я не боюсь.
— Если там располагалось когда-то что-нибудь вроде пристанища для монахов, — предположила Атайя, — тогда постройка действительно может находиться в безопасном, отдаленном месте.
— Давайте по крайней мере взглянем на эту церковь, — воскликнула Тоня, поднялась на ноги, стряхивая с колен хлебные крошки, и одобрительно кивнула Каму. — Если она нам не подойдет, то мы просто поищем что-нибудь другое.
Камерон принялся сосредоточенно осматриваться вокруг, пытаясь определить нужное направление.
— Нам надо идти на юг, вверх по той тропе, — воскликнул он наконец и, перешагнув через поваленное дерево, решительно двинулся в путь.
— А ты уверен, что помнишь дорогу? — спросил Мэйзон, определенно сомневаясь в том, что после четырехлетнего отсутствия в стране мальчик не забыл, куда идти.
— Я знаю эти места лучше, чем лесники, — крикнул через плечо Кам, даже не замедлив шаг.
— Думаю, нам нужно последовать за ним, — сказала Атайя. — Если ни у кого нет других предложений.
Она приподняла юбки, переступила через дерево и пошла за мальчиком. Остальные отправились вслед за ними.
Они проделали немалый путь в южном направлении от Ат Луана. Здесь зима уже закончилась. Осины и клены зеленели свежей листвой, земля была усеяна нежно-фиолетовыми фиалками. Атайя никогда не бывала в этой части страны, но слышала немало рассказов об изобиловавших дичью лесах, куда нередко отправлялся на охоту ее отец. Болтали также, что в этих местах полно бандитов, нападавших на несчастных путников на дорогах.
Атайя улыбнулась. Сейчас бояться нечего. Встретив на пути компанию колдунов, бандиты с ума сойдут от страха.
Время шло, и вскоре Атайя поняла, что память Кама все-таки подвела его. Они потратили почти целый день на то, чтобы отыскать описанную им церковь, и наткнулись на нее скорее по случайности, Зато многочасовые блуждания по лесу позволили им убедиться не только в том, что здесь полным-полно дичи, орехов и ягод, но и в том, что в случае необходимости они запросто найдут место для надежного укрытия.
Несколько заброшенных зданий располагались на лужайке недалеко от небольшой речушки. Камерон изрядно преувеличил, назвав их развалинами. Стены построек выглядели достаточно крепкими, хотя заросли плющом и сорняками, крыша, несмотря на то что нуждалась в срочном ремонте, была практически целой. Булыжная дорожка, огибая здания, вела туда, где когда-то, по всей вероятности, находилась кухня. Посередине лужайки возвышалась колокольня. К немалому удивлению Атайи, бронзовый колокол все еще лежал на месте, но веревка, при помощи которой в него звонили, истлела.
Мэйзон поднял с земли камушек и стукнул им по колоколу. Послышался глухой зловещий звук, как будто голос пробужденного от глубокого сна призрака.
— Раньше здесь действительно располагался монастырь, но похоже, уже лет сто никто не обитает в этих стенах, — задумчиво пробормотал Мэйзон.
— Там у них скорее всего была церковь, — сказала Атайя, указывая на самое крупное здание, находившееся в наихудшем состоянии. — Давайте осмотрим ее.
Они двинулись к святилищу. От внимания Атайи не ускользнуло то, как тихо и даже немного испуганно вел себя Кам: старался держаться вместе со всеми и не отходить от них ни на шаг, выглядел настороженным и серьезным. Атайя и сама чувствовала что-то странное в воздухе, будто где-то рядом витали души усопших. Она то и дело оглядывалась через плечо, внутренне напрягаясь при каждом звуке.
Двойные двери на проржавевших петлях в задней части храма были раскрыты. Атайя переступила через порог и взглянула на ведущий к алтарю центральный проход, густо покрытый налетевшими сквозь дверной проем и щели в крыше сухие листьями, палками и веточками. В углублениях неровного каменного пола блестела вода, в которой время от времени отражался свет поблескивавших на солнце осколков цветного стекла.
Атайя вздрогнула, но в первое мгновение даже не поняла от чего. Она ведь совсем не чувствовала холода. Внезапная догадка ужаснула ее: стены святилища разрушились не от времени, а были изуродованы намеренно. Людьми. Разрушения казались слишком уж полными, слишком методичными, чтобы произойти только по причине воздействия стихии.
Но для чего кому-то могло понадобиться совершать нападение на церковь? Никто на протяжении веков не слышал ни о чем подобном. Если…
Со страшным предчувствием она перешагнула через лужу и приблизилась к разбитой каменной плите в той части, где раньше находился алтарь. У основания некогда белый камень порос мхом, а верхняя его часть была обильно обляпана чем-то черным. Атайя содрогнулась, неожиданно поняв, что это такое: человеческая кровь, почерневшая от времени.
— Что еще тебе известно об этом месте, Кам? — спокойным голосом, не оборачиваясь, спросила Атайя.
— Н-не так много. Мама всегда запрещала мне ходить сюда. Говорила, в эту церковь являются демоны. По ее словам, это души… — Кам нервно сглотнул, — души живших здесь когда-то проклятых колдунов.
— Демоны? — усмехнулся Мэйзон. — Какие глупости!
Атайя положила ладони на холодный камень.
— Все логично. В этой стране, Мэйзон, людей с малых лет приучают к той мысли, что лорнгельды — дети дьявола, а их магия — его подарок им. Если этот монастырь являлся обителью монахов-колдунов, которые проходили здесь обучение и тренировку, то неудивительно, что народ так пугается этого места.
Кам подошел ближе к Атайе и опустил глаза.
— Поэтому-то я и пришел сюда впервые после смерти брата. Плевать я хотел на страшные истории, придуманные людьми. Я просто подумал… — теперь он говорил почти шепотом, — что если он тоже колдун, то, быть может, приходит сюда… Или его душа… Наверное, это глупо. Не знаю. Мне было всего девять лет. Мама пришла в ярость, когда узнала, куда я ходил. Сказала, что здесь витает старая магия, что это очень опасно.
— Мне кажется, в каком-то смысле твоя мама права. — Атайя отступила от алтаря и склонила голову набок, словно прислушиваясь к отдаленному крику. — Здесь ощущается что-то странное. Какое-то присутствие… Даже не знаю чего, может, старой магии. Это сравнимо с тем, когда чувствуешь запах затушенного несколько часов назад костра.
Она осмотрела храм, нахмурив брови, будто боясь, что у стен затаились духи колдунов, терпеливо выжидая подходящего для появления перед живыми людьми момента.
— Я нашел здесь несколько серебряных монет, — продолжил Кам. — Этого мне хватило, чтобы добраться до Рэйки. Сначала я не хотел их брать. — Он многозначительно взглянул на Мэйзона. — Я ведь не вор. Но потом подумал: если эти деньги принадлежали таким же колдунам, как мой брат, тогда все в порядке.
— Ты вовсе не украл эти монеты, — поддержала Кама Атайя. — Если никто не явился за ними за столь продолжительное время, значит, они никому не нужны. Можешь считать, что это наследство… от твоего брата.
Кам и Кейл отправились осматривать окрестности, а остальные остались в церкви, надеясь разыскать здесь еще какие-нибудь исторические свидетельства. Они принялись разгребать листву и обвалившиеся балки, тщательно обследуя каждый уголок. Поначалу попадались лишь осколки посуды и обрывки ткани, по которым ничего нельзя было определить. Встречались и страницы из каких-то книг, но буквы поблекли и практически исчезли.
Внимание Атайи привлек небольшой металлический предмет, торчащий из лужицы с грязью. Она достала его и дрожащими руками тщательно протерла. То, что предстало перед ее глазами, окончательно развеяло сомнения о происхождении жителей обители: в ее ладони лежал колдовской знак, почти такой же, какой подарил ей Хедрик. Но самой ужасающей была следующая находка. Совсем рядом с тем местом, где она нашла брошь, лежали остатки человеческих костей и череп. Наверняка именно этому колдуну — одному из последних в Кайте — принадлежала когда-то брошь.
Не говоря никому ни слова, Атайя сложила все найденное на алтарь, как живое напоминание о вопиющей жестокости, и повесила над каменной плитой светящийся шар. Ей показалось вдруг, что она может почувствовать остатки переживаемых здесь много лет назад эмоций. Боль. Ярость. Беспомощность. Ужас утраты всего того, что являлось святым и дорогим. Но где-то между этим всем ощущалась вера, мощная и непоколебимая, способная пересилить даже страх смерти. Кем бы ни были эти погибшие люди, они страстно верили в своего Бога.
