В то же время победа 10 апреля, отмеченная в официальном списке как групповая — в паре с Гапоновым, в летной книжке запи­сана как личная.

Летный состав 2-й АЭ. Слева направо: Сапожников, Скляров, Парафиенко, Сорока (чутьвыше), Рассихин, Акимов (чуть выше), Тихомиров, Волгин (удерева), Проскочилов, Ермилов, Потемкин

Я родился 22 мая 1922 года на Северном Кавказе, под Моздоком. Когда мне было девять или десять лет, мои родители переехали в Гудермес — так что считаю, это моя родина. Восемь лет учился в школе там. Отец работал кузнецом на производстве. Я закончил вось­милетку и хотел поступить в авиационно-техническое училище, но райвоенкомат не получил туда наряда, и я устроился в горно-металлургический техникум в Орд­жоникидзе.

Проучился в техникуме два курса и одновременно закончил аэроклуб. Приехали инструктора с Ейска, про­верили наши полеты и забрали человек пятьдесят в училище. В 1939 году это было. Приехали в Ейск, а из пятидесяти человек приняли восемнадцать. В том чис­ле и меня. В аэроклубе учились на У-2, в училище — сначала на УТ-2, потом на УТИ-4.

В первый день войны у нас было комсомольское со­брание — разбирали какие-то вопросы. И вдруг по ре­продуктору объявляют — началась война. Собрание сразу прекратили, стали готовиться к войне. Когда в -августе немец Таганрог взял, училище эвакуировали на мою родину — в Моздок. Инструктора перелетали са­ми, а нас поездом отправили. В декабре некоторых курсантов досрочно отобрали и выпустили сержантами, нам тогда еще и двадцати лет не было. Сформировали 11-й истребительный полк на И-16, куда и я попал.

О командире полка даже говорить не хочу! Ну его к аллаху! Хуже этого командира полка не было! Рассудков его фамилия. И Демин у него был комиссар. Изде­вались они над нами как хотели. Сам командир полка не летал почти, два-три вылета сделает над аэродро­мом, и все. Брал меня все время ведомым.

Это была целая троица — командир полка, Демин и кагэбэшник с ними заодно — капитан или старший лей­тенант. Они были намного старше нас и все бедокури­ли, хулиганили, так и выискивали — кого ущучить, кого поймать... Как-то раз из-за девчонки-официантки хоте­ли меня даже судить и в штрафную роту отправить, но не получилось. Прежде чем судить, надо было из ком­сомола выгнать. Устроили собрание, комиссар припи­сывал мне невыполнение приказа, требовал исключить, но ребята меня поддержали, и дело кончилось выгово­ром, да на губу посадили.

В январе 42-го эшелоном полк прибыл на Балтику. После того как собрали самолеты, мы перелетели на наш первый аэродром — озеро Гора-Валдай. Жили в бараках на берегу, а летали прямо со льда озера — на­ши истребители тогда были с лыжами. Там я и принял боевое крещение. Первые боевые задания были на прикрытие наших войск, которые шли по льду Финского залива с Лавенсаари на Гогланд. Остров Гогланд тогда еще наш был, и там размещался небольшой гарнизон. Чтобы спасти остров, туда направляли войска — вра­жеская авиация их штурмовала, а мы прикрывали. То­гда же у нас появились и первые победы. Дрались в ос­новном с финскими «фиатами», скорость у которых бы­ла немного побольше, чем у наших «ишачков» [Основными противниками ВВС КБФ весной 1942 года над Фин­ским заливом были финские истребители «Кертисс Хок-75» из эскад­рильи LеLv 32 и «Фоккер D.ХХІ» из LеLv 30. Участие в боях истребите­лей «Брюстер Баффало» из LеLv 24 и «Фиат G.50» из LеLv 26 было эпизодическим].

Финны дрались очень хорошо. С ними было намно­го труднее вести бой, чем с «мессерами», поскольку са­молет у них был такой же маневренный, как у нас, и бой при этом шел настоящий — такой, что спина вся мок­рая. Как такой сумбур опишешь! Настоящий бой не описать... А с «мессерами» легко бой вести, потому что у них скорость большая. Он атаку сделает — не сбил и уходит. Через некоторое время опять заходит, и тут смотри только — не пускай в хвост — вовремя развора­чиваешься и идешь в лобовую.

Использовали на «ишаках» и «эрэсы». Тренирова­лись еще на 5-м типе в Моздоке. Подобрали в училище самолеты, которые более или менее летают. Подвеси­ли «эрэсики» по три в плоскости. Стреляли залпами, один залп — два РС.

В воздушном бою применять их смысла нет. Разве что по группе «бомберов», на расстоянии метров пять­сот. Но даже отпугнуть врага полезно. Когда ты залп даешь — это уже страшно! Как из орудия!

По «бомберам» они особенно хороши были. Как-то раз и я один сбил. Группа Ю-88 летела на бомбежку, и я выпустил парочку по ним. Одного сбил, и тут настоя­щий бой пошел...

В начале апреля озеро начало таять. Мы поставили самолеты на колеса и перелетели в Бернгардовку. Здесь летали на разведку, на прикрытие войск и даже на прикрытие Ленинграда с воздуха. Много раз вылета­ли и на прикрытие «дугласов», на которых через Ладож­ское озеро в то лето эвакуировали на Большую землю много женщин и детей. Были и бои — на этот раз с не­мецкими «мессершмиттами», но мы ни разу не подпус­тили самолеты противника к транспортным самолетам.

Помню, в одном из боев нас была четверка «иша­ков», и на нас — четверка «мессеров». Как ни хотели они нас разъединить, это им не удалось. Четверка наша очень слетанная была. В то время у меня ведущим был Ковалев, все первые вылеты и бои с ним. В нашем же звене летал Ломакин, с которым вместе учились в Ей­ске (правда, в разных отрядах) и ехали на фронт, Ка­мышников и хороший мой друг Еремянец — он погиб в том же году. Все это были мои однокашники и хорошие товарищи [Ковалев Константин Федотович, ГСС (более 350 б/в и 35 в/б, оф. 17+17 в/п, по др. д. 20+13), Ломакин Анатолий Георгиевич, гСс (более 450 б/в и 49 в/б, оф. 6+22 в/п, по др. д. 7+19, погиб 25.01.44), Камышников Павел Васильевич (оф. 6+7 в/п), Еремянц Яков Егорович (173 б/в, 17 в/б, оф. 3+6 в/п, по др. д. 6+1, погиб 09.02.43)].

В конце августа 42-го вместе со своими «ишаками» мы перешли в 21-й полк, где к тому времени остава­лось исправными всего 4 «яка». Вот уж обрадовались! На крыльях прямо летели из этого 11 -го полка!

В общей сложности на И-16 я летал больше года — с февраля 42-го по апрель 43-го, когда наша эскадри­лья перевооружилась на Як-7. Тут уж совсем другие вы­леты пошли... Самое тяжелое было сопровождать штурмовиков — маленькая высота, зенитки бьют, авто­маты бьют. Они больше 1200 метров не поднимались, по-моему. Весь огонь доставался и им и нам. Когда на «ишаках» летали, мы еще как-то выживали — он юркий, фанерный, а вот «яков» у нас много побило.

В марте 43-го довелось мне участвовать в бомбар­дировке немецкого аэродрома Котлы. Я в тот день вел группу И-16 непосредственного прикрытия штурмови­ков, а командир полка Слепенков вел четверку «яков» сковывающей группы.

Первый вылет прошел удачно, без потерь — атако­вали мы тогда внезапно. Ил-2 штурмовали в два захо­да, много самолетов загорелось на земле — хорошо их побили! [Речь идет о налете на аэродром Котлы в 14:35 20 марта 1943 го­да, когда семерка Ил-2 из состава 7-го гшап КБФ, ведомая майором Хроленко, уничтожила на земле 4 Ю-88]

А на другой день — такой же вылет на то же самое задание в том же коллективе. Я ребятам говорю: «Ну, держитесь — сейчас будет бой». Немцы ведь тоже не дураки. Атаковали нас еще на подлете к Котлам. Смотрю — Слепенков воздушный бой ведет вверху, и на нас налетели. Я отбил первую атаку, а тем временем Ил-2 пошли на штурмовку.

Когда наши штурмуют — немцы не атакуют, потому что ведется сильный зенитный огонь, и они боятся по­пасть под свои же зенитки. Они ждут, пока Ил-2 отбом­бятся, и начинают снова атаковать, уже на выходе. Вот здесь нужен глаз да глаз.