— Пистолеты не помогут, — сказала де Шанс. — Я уже пробовала. Есть другой вариант.

Она напряглась, собирая всю свою экстрасенсорику в кулак из ярости и ненависти. Чужой отпрянул, взревел, повернулся и скрылся в туннеле. Какое-то время группа слышала его топот, потом снова стало тихо.

Де Шанс прислонилась к стене. Глаза у нее горели и слезились. Корби внимательно посмотрел на экстрасенса. Она уже давно выглядела скверно, но не настолько. Лицо кошмарно побелело, пот тек ручьями. Глаза запали, де Шанс трясло. Морской пехотинец протянул было к ней руку, но, встретившись с экстрасенсом взглядом, отдернул.

— Все отлично. Только не трогайте меня.

— А почему чужие раньше не использовали против нас экстрасенсорику? — спросил Линдхольм.

— Не знаю, — ответила де Шанс. — Думаю, как и у людей, телепатические способности у них проявляются в разной степени. Шар мне показал, как они применяли экстрасенсорику друг против друга. Но чтобы работать с нетелепатами вроде вас, нужен очень мощный телепат. А может быть, чужие просто набирают силу по мере пробуждения Великого Устройства. Его воздействие все время растет. С тех пор как…

— Как вы его разбудили, — уточнил Линдхольм.

— Да, — с горечью согласилась де Шанс. — Это я его разбудила. Все беды — от меня. Я виновата во всем, что здесь происходит. — Она уже почти кричала. — Если бы меня не было в Адской группе, ничего бы этого не случилось. Если бы не я, Устройство никто бы не потревожил и все были бы в полной безопасности.

— Успокойтесь, — мягко сказал Корби. — Никто вас ни в чем не обвиняет. Да, Свен? Если бы вы не спровоцировали Устройство, это сделал бы какой-нибудь колонист с развитыми телепатическими способностями. И тогда бы опасности подверглось гораздо больше людей.

Де Шанс промолчала. Довольно долго все трое просто стояли на небольшом освещенном клочке и вглядывались в темноту.

— А может это опять случиться? — нарушил наконец тишину Корби. — Если чужие будут входить нам в мозг, то можно ждать чего угодно. Они могут вытащить наружу все наши кошмары и поганые мысли. Не знаю, как у вас, а у меня случались ужасные фантазии.

Де Шанс криво усмехнулась:

— У большинства чужих экстрасенсорика не такая мощная, и никакое Устройство тут ничего не сделает. То, что мы видели, это чужие кошмары, которые стали явью.

— Далеко еще до медной башни? — спросил Линдхольм.

— Нет, — сказала де Шанс. — Скоро туннель начнет подниматься, и тогда нам придется думать, как отсюда выбраться.

— И все равно для меня это не будет слишком скоро, — добавил Корби. — От этого запаха у меня уже кожа сморщилась.

Отряд двинулся в темноту, расплескивая грязную воду. Временами Корби казалось, что в ней что-то плавает: какие-то твари с кулак величиной, состоящие в основном из глаз и зубов. Морской пехотинец промолчал. Пока эти зверюшки держатся на удалении, он с радостью жил и давал им жить и не хотел пугать экстрасенса. Туннель резко пошел на подъем, и Корби размечтался, что когда-нибудь глотнет свежего воздуха. Потом экстрасенс вдруг остановилась, и морские пехотинцы тоже замерли. У Корби сильней забилось сердце. Каждый раз, когда де Шанс вот так останавливалась, это означало, что произойдет что-то, мягко говоря, неприятное. Экстрасенс вслушивалась в темноту и недовольно хмурилась.

— Впереди что-то есть? — спросил Линдхольм.

Экстрасенс кивнула:

— Оно большое. Очень большое.

— Очень большим не может быть, — возразил Корби. — Высота туннеля — семь футов.

— Оно очень большое и сильное, — повторила де Шанс, словно его не слыша. — Теперь наше оружие не поможет.

— Замечательно, — сказал Корби. — Просто замечательно. И что же делать? Повернуться и бежать?

Из темноты раздался мощный рев, оглушительно громкий и многократно отразившийся эхом от каменных стенок. Корби навел дисраптер в туннель перед собой, а потом невольно отступил на шаг: в лицо ударил порыв ветра. Когда в свете фонаря появился чужой, экстрасенс и Линдхольм тоже попятились. Тварь целиком заполнила туннель — огромная насыпь из кожистой плоти, с кольцом немигающих глаз вокруг слюнявой пасти.

— Какой-то кошмарный червяк, — прошептала де Шанс. — Он тянется на много десятков футов. Не вижу конца.

Пасть внезапно открылась. И продолжала разеваться, пока от чужого не осталось ничего, кроме чудовищного зева, заполнившего туннель от стенки до стенки. Скотина выдохнула запахом гнилого мяса. Корби вдруг представил, как они втроем убегают по туннелю, а их преследует жадная пасть, не оставляющая выхода. Он навел пистолет в открытый рот. Де Шанс схватила его за руку:

— Нет! Стреляй в потолок! До поверхности всего несколько футов. Пробейте выход и обрушьте туннель между нами и чужим!

Ничуть не колеблясь, Корби выстрелил в потолок. Энергетический луч пробил нетолстый камень, и, когда часть потолка пропала, они увидели дневной свет. Посыпались обломки, группа укрылась под силовыми щитами, ожидая конца обвала. Чужой снова заревел и продвинулся еще на ярд вперед, заглатывая обрушившиеся на него камни. Линдхольм выстрелил в разверстую пасть. Создание оглушительно взвыло и преодолело еще несколько футов.

— Прекратите! — закричала де Шанс, выключая силовой щит. — Нужно убраться отсюда, пока еще есть возможность.

Он сунул пистолет в кобуру, тоже выключил силовой щит и сложил руки в качестве ступеньки. Де Шанс поставила на нее ногу, и Линдхольм подбросил экстрасенса в дыру в потолке. Де Шанс за что-то уцепилась и начала выбираться на поверхность. Корби в свою очередь выключил силовой щит и последовал за ней тем же образом. Чужой дернулся вперед, сокрушая туннель чудовищным весом. Линдхольм хладнокровно извлек из подсумка гранату, вытащил чеку и бросил гранату в раззявленную пасть, которая рефлекторно захлопнулась. Морской пехотинец сгреб в кучу булыжники покрупнее, встал на них и подтянулся в отверстие. Корби и де Шанс вытащили его на улицу.

Он сразу откатился в сторону, а спустя несколько секунд донесся приглушенный рев: граната взорвалась. Из дыры фонтаном плеснула кровь вперемешку с грязью. По всей улице пошли трещины.

— Отлично сделано, Свен, — сказал Корби.

Они втроем стояли и озирались. Солнце почти уже скрылось. Город превратился в скопление каких-то форм и теней, кое-где блестели окна. Медная башня тускло вырисовывалась над окружающими зданиями меньше чем в полумиле от них. Корби передернуло от холода, и он переключил обогревательные элементы на максимум.

— Об остальных ничего не слышно, — доложил Линдхольм. — Хочется верить, что им пришлось не так туго.

Корби хмыкнул:

— Возможно, у них случился приступ здравого смысла и они смотались отсюда к черту.

— Нам нельзя останавливаться, — сказала де Шанс. — Чужие везде вокруг. Их так много, что я уже не могу сосчитать. Они знают, что мы здесь, и приближаются.

Она побежала по улице, не оглядываясь на морских пехотинцев — идут они или нет. Бойцы обменялись, кислыми улыбками и устремились за экстрасенсом. Совсем рядом позади них раздались стоны и крики преследователей, и первые непонятные создания выползли на улицу, по которой убегала группа.

А в медной башне Великое Устройство терпеливо ждало, когда придут люди.

По улицам города брели чудовища. Некоторые летели, иные копошились в земле. Порожденные безумием и бесстыдством создания устремились к медной башне. Их звал голос, которому нельзя сопротивляться. Они уже не помнили — почему, но эхо этого голоса отдавалось в них и всегда будет отдаваться. Солнце закатилось, на город упала тьма. Все новые и новые монстры просыпались от многовекового сна, и в окнах молчаливых домов вспыхивали непонятные огни. Отвратительные формы ползли и перетекали между уже неразличимыми для них строениями в давно забытом городе. Твари прожили столетия и могли прожить еще столетия, но не знали об этом. Ужас, содеянный ими с собой, загнал их в ловушку места и времени: здесь и сейчас, — и оставил в одном нескончаемом мгновении. Они не помнили, чем были прежде и чем надеялись стать. Помнило только Великое Устройство. А оно потеряло рассудок.