— Сотни лет… — сказал Линдхольм. — Такое возможно, чтобы все это время они работали сами по себе?

— Откуда я знаю. Может, и возможно. Не нравится мне здесь, Свен. Давай сматываться. Немедленно.

— Подожди, Рас. — Линдхольм посмотрел на де Шанс. — Экстрасенс, а вы как думаете? Что-то можно сказать об этой технике?

Де Шанс покачала головой:

— Моя экстрасенсорика здесь почти не работает. Тут все слишком чужое. Я здесь рискую потерять рассудок. Я экстрасенс, а не разведчица. Кристел, может, и сказала бы что-то об этих машинах, но это выше моего понимания. Вы можете одну из них разобрать и выяснить, откуда идет шум?

— Нет, нужны инструменты, — ответил Корби. — Да и тогда мне бы очень не хотелось с чем-то здесь связываться. Страшно подумать, что я запущу какую-то из них, и она начнет что-то делать, а остановить ее не смогу. И потом, они мне вообще не нравятся. Свен…

— Да, знаю. Ты чувствуешь, что за нами наблюдают. У меня возникает похожее ощущение. Экстрасенс, решать вам. Вы командуете отрядом. Мы убираемся отсюда или идем вперед?

Де Шанс неуверенно пожала плечами. Не имея возможности опереться на экстрасенсорику, она чувствовала себя слепой и глухой. Если они продолжат поиски, а кто-то ждет их в засаде, возможны крупные неприятности С другой стороны, нельзя упускать возможность изучить первые признаки жизни, которые удалось обнаружить. Де Шанс долго колебалась, раздираемая противоречивыми посылами. А что бы сделал капитан? Эта мысль ее немного успокоила. Она знала, что бы сделал капитан:

— Мы должны осмотреть это здание. Ищите дверь, лестницу, что угодно.

Отряд осторожно двинулся вперед среди работающих машин, тщательно избегая соприкосновения с ними. Непрерывный низкий гул оставался едва на грани слышимости Корби внимательно посмотрел на механизмы, ощутив мимолетное желание взорвать пару из них с помощью дисраптера и посмотреть, что из этого выйдет. Всю жизнь он ненавидел загадки. И всегда любил знать, куда попал и что тут делать. Тогда можно понять, как повернуть события в свою пользу.

Корби резко оглянулся на тихий свист Линдхольма. Тот — здоровенный морской пехотинец — стоял у открытого дверного проема в дальней стене.

— Откуда, черт побери, это взялось? — спокойно произнес Корби.

— Ты у меня спрашиваешь? — откликнулся Линдхольм. — Готов спорить, минуту назад его не было. Может, мы случайно нажали на какой-то скрытый запор.

— Ага. Может быть, — согласился Корби, осторожно подходя к проему. В нем не было ничего, кроме темноты, и туда не проникал слабый красноватый свет из машинного зала.

Линдхольм не спеша двинулся вперед с пистолетом наготове, Корби — вплотную за ним. Де Шанс не тронулась с места. Линдхольм преодолел порог одним мягким, кошачьим шагом, дисраптер обшаривал пространство в поисках цели. В открывшемся помещении не было ни души. Линдхольм опустил пистолет и медленно прошел дальше. За ним последовали Корби и де Шанс.

— Милое местечко, — констатировал Корби. — Думаю, вы заметили, что дверей больше нет? И что будет, если та, через которую мы вошли, решит снова захлопнуться?

— Тогда тебе придется пробить дыру в стене. Де Шанс, с вами все в порядке?

Морские пехотинцы вернулись к экстрасенсу. Ее шатало, лицо в неярком призрачном свете казалось побелевшим, глаза застыли.

— Я их слышу, — едва различимо произнесла де Шанс. — Они повсюду, они окружают нас. Они просыпаются.

— Кто? — спросил Корби.

— Они просыпаются, — повторила экстрасенс. — Они идут за нами. Они хотят лишить нас рассудка.

— Если мы ставим ловушку, — сказала разведчица Кристел, — то приманкой должна быть я. Капитан, решение, конечно, за вами, но у меня больше всех шансов выжить, когда что-то идет не по плану.

— А я что — возражал? — ответил Хантер. — Мне случалось видеть разведчиков в деле.

— Надеюсь, с некоторого расстояния, — поддержала светскую беседу Кристел.

— Конечно, — согласился капитан. — Я же еще жив, или нет?

Кристел мимолетно улыбнулась в ответ и осмотрела широкую открытую площадь, намеченную для западни. Вокруг теснились зубчатые металлические здания, с которыми соседствовали приземистые каменные монолиты и сложные, увенчанные шпилями конструкции из стекла. На площадь выходили только три улицы, одну из них перегораживала груда булыжника — останки покинутого жильцами дома. Понять, почему дом рассыпался, было невозможно: соседние стояли ничуть не поврежденные. Разведчица проверила, насколько свободно вынимается из ножен меч и какой заряд у энергетического щита. Все оказалось в полном порядке. Оставалось только наживить ловушку и ждать, пока она захлопнется…

Эта схема должна сработать, потому что она простая и откровенная. Хантер и Уильямс уйдут с площади настолько шумно, насколько способны, а потом осторожно вернутся, не покидая укрытий. А Кристел вольготно расположится посреди площади в ожидании клиента. Просто и откровенно. Разведчица была убеждена, что действовать следует, по мере возможности, прямо и безыскусно. Чем сложнее план, тем больше шансов, что что-то пойдет не по плану. Кроме всего прочего, их ограничивало время: до темноты оставалось три часа — плюс-минус, — а никто не хотел оставаться в городе ночью. Может, он и необитаем, но здешние привидения тоже не располагают к дружбе.

Хантер и Уильямс громко распрощались с разведчицей и удалились с площади. После их ухода сделалось очень тихо. Кристел подошла к булыжной осыпи, выбрала самый уютный каменный обломок, уселась на него и достала из кармана недокуренную сигарку. Некоторое время она возилась с огнем, изо всех сил изображая беззаботность. Обычно такие окурки разведчица выбрасывала, но захваченный с собой блок уже кончался. «Не будешь транжирить, не будет нужды», — говаривала ее матушка. Кристел вытащила меч, оторвала кусок материи от обшивки сапога и стала начищать клинок неторопливыми нежными движениями. Привычная работа успокаивала. Закончив, она отбросила теперь уже ненужную тряпку и положила меч на колени. Клинок был хорош. Шотландский палаш, у них в семье он передавался уже в трех поколениях. Кристел надеялась, что пока не опозорила эту сталь, хотя иногда и сомневалась. У разведчиков специфическая служба.

Она лениво подумала, с чем же придется встретиться. Судя по размеру зданий, с чем-то большим, ростом в девять-десять футов. Кристел вспомнила статуи на равнине, нахмурилась, передернула плечами. Какая чепуха. Она справится с чем угодно. Она разведчица.

Кристел вдруг выпрямилась. Из тишины отчетливо донесся ритмичный звук. Она быстро огляделась, но не обнаружила никаких признаков движения и не смогла даже определить, с какой стороны исходит звук. Разведчица потушила окурок и спрятала его в карман, чтобы употребить потом. Она встала, держа наготове меч и дисраптер, ударила о бедро левым запястьем. На руке засветился силовой щит. Кристел ждала, вполне готовая к схватке и уверенная в себе, намечая возможные укрытия и пути отхода. Кто бы ни приближался, звучал он крупно, тяжело и решительно, но эхо так раскатывалось по площади, что определить источник звука разведчице не удавалось. Капитан Хантер и доктор Уильямс, наверно, уже где-то рядом, однако вряд ли стоит на них полагаться. Звук приблизился. Потом тишину разорвал долгий протяжный вой, переходящий в визг, мощный, полный дикой ярости. У Кристел волосы поднялись дыбом. Кошмарный рев воспринимался где-то на уровне подсознания, вызывал желание повернуться и бежать, оставить чужой город далеко позади. Кристел бестрепетно отбросила это побуждение. Она разведчица, и перед ней только очередная разновидность чужого.

Разведчики чужое убивают. Такое у них предназначение. Ради этого и живут.

Она быстро укрылась в затененной нише и прижалась спиной к стене. Приближающаяся поступь стала громоподобной. Создание снова взвыло, и Кристел наконец заметила какое-то движение над высокой булыжной баррикадой. Она подняла пистолет, ожидая появления цели. Завал вдруг рассыпался, проломленный тварью. Осколки рваного стекла и металла обрушились, как колючие градины. Зверь шагнул на площадь, и Кристел не удержалась от гримасы омерзения.