Так кончается короткая военная карьера Джулио. Эти годы оставили о его личной жизни мало сведений, известно только, что в конце 1625 года он посетил Рим, чтобы завербовать несколько солдат для плохо укомплектованной армии, но, скорее всего, с целью повидаться с матерью и защитить отца, обвиненного в сентябре того же года в убийстве. Возможно, Пьетро был обвинен несправедливо, поэтому и не понес сурового наказания, но и этот факт биографии Мазарини позднее «обсасывался» его недругами.

Но именно тогда у капитана римских войск зарождалась и крепла уверенность в своих возможностях и своей счастливой судьбе. Здесь уместно вспомнить одну красивую легенду, связанную с именем Джулио Мазарини. В 1624 году молодой человек якобы встретился с пармским астрологом, тогда считавшимся лучшим ясновидящим в Италии. Астролог предсказал Мазарини большую карьеру во Франции и кардинальскую мантию в 40 лет.

Мы и сейчас склонны верить в счастливые предсказания. А что же говорить о людях XVII столетия? Не исключено, что после этого Джулио вдвойне уверовал в свои силы. Не зря же некоторое время спустя он серьезно решит связать свою судьбу с судьбой французского королевства.

Экс-капитан бывшей римской армии недолго оставался «не у дел». В 1627 году Саккети был назначен папским нунцием в Милане, а Джулио становится его секретарем. Мазарини сам шел навстречу своему успеху. Он сумел подружиться с четырьмя братьями Саккети, членами старой флорентийской фамилии, которая имела значительное влияние на папу. Такая дружба сыграла немалую роль на этой стадии его возвышения, поскольку даже Колонна не был способен длительное время помогать ему парировать происки его недоброжелателей в курии.

Этими годами датируется письмо молодого дипломата отцу, в котором он отметил, что доволен своей деятельностью. Можно подумать, что письмо предназначалось не только для глаз Пьетро. Без упоминания неприятных моментов, какие бывают и на самой успешной службе, написаны и другие письма этого времени Джулио к отцу. Эта корреспонденция сейчас находится в Министерстве иностранных дел в Париже.

Итак, пока Мазарини был удовлетворен жизнью. Дипломатическая деятельность в гораздо большей степени, чем карьера иезуита-священнослужителя или военного офицера, отвечала потребностям его натуры. С помощью приятного обхождения, тонкой дипломатической игры и умелого ведения дел ловкий и красивый секретарь нунция Саккети приобретает признательность и поддержку Колонны на всю жизнь и становится необходимым римскому папе и его окружению.

Образ любой исторической личности неотделим от эпохи, в какой она жила и действовала. Ведь жизнь каждого человека, разворачивается на каком-то отрезке времени, в бурном потоке разных событий, могущих в значительной степени определить его судьбу. Мы уже кое-что знаем об окружении и условиях, в которых жил молодой Джулио Мазарини. Но не все. Время Мазарини – первая половина и середина XVII века – время бурных потрясений и значительных изменений в истории Европы. Этой эпохе французский историк XX столетия Р. Мунье дал определение «кризиса XVII века». Кроме того, в современной литературе всеобщий кризис связывают с «малым ледниковым столетием», характеризовавшимся необычной концентрацией экстремальных климатических явлений: в одних частях света и странах – продолжительной засухой, в других – длительными дождями и наводнениями, а в третьих – пиком сейсмической активности и землетрясениями. Все эти явления породили демографический упадок, эпидемии, войны, мятежи и революции, поскольку ответом на них стали «неверные политические шаги религиозных и политических лидеров», приведшие к кризису в глобальном масштабе. От кризиса больше страдали композитарные государства, в которых и так имела место политическая нестабильность, в основном, из-за сохранения территориями своих институтов и коллективной идентичности с разным языком и религией[2]. Многие династии извлекли опыт из кризиса, и вышли из него с «эффектом Феникса», стабилизировав ситуацию и наметив путь к дальнейшему созиданию. Одной из таких династий станет династия Бурбонов, а путь к «выздоровлению» от кризиса проложат, в первую очередь, ее способные министры.

Кризис – это всегда перелом, граница. Он являлся результатом сложной перестройки всех сфер жизни европейского континента этого времени. В политической жизни прелюдией и первым проявлением кризиса была Тридцатилетняя война (1618 – 1648), охватившая всю Европу и явившаяся катализатором политических бурь середины и второй половины столетия.

Судьба Джулио Мазарини была во многом определена и обусловлена Тридцатилетней войной – главным событием политической и международной жизни XVII века. Ведь именно авторитет блестящего дипломата и человека «компромиссов», приобретенный за годы войны, позволил Мазарини в конечном итоге стать главой самого могущественного централизованного государства в Европе – Франции.

Тридцатилетняя война представляла собой колоссальный межгосударственный и политический конфликт XVII века и первую в мировой истории общеевропейскую войну, совместившую в себе все – борьбу средневекового и нового, рационального и конфессионального, прогресса и регресса. Это событие было настолько многомерным и многоплановым, что ряд историков вслед за современниками войны отваживались стать на позиции гиперкритицизма. Мол, Тридцатилетняя война – это не целостное временное событие, не борьба регресса и прогресса, не следствие религиозного рвения или государственного прагматизма. Это лишь местные вооруженные разборки. Война как бы растворяется во времени: она есть, и ее нет. И ни один из существующих взглядов и подходов не чувствует себя достаточно сильным, дабы объявиться единственно верным. Это лишний раз подчеркивает эклектику эпохи Барокко, в которой все, подобно самому барочному храму, сплетается в многоформенную и загадочную композицию. Анатомия Тридцатилетней войны – это анатомия Барокко, где каждому, кто заинтересуется ею, открывается масса неординарного и противоречивого.

В Тридцатилетней войне принимали прямое или косвенное участие все страны Европы, здесь столкнулись и получили полное либо частичное разрешение противоречия эпохи перехода от средневековья к новому времени. В эту эпоху формировались национальные и территориальные государства, возникали и крепли абсолютные монархии, происходили первые революции. Эти процессы вызвали к жизни появление новых межгосударственных отношений. После Тридцатилетней войны основой внешней политики окончательно становится государственный интерес, постепенно и долго освобождавшийся от религиозных представлений. Но здесь же можно оговориться, что в этом отношении не следует быть излишне оптимистичным. Современному человеку, хорошо знакомому с политической историей второй половины XVII – XIX веков, может даже показаться, что в те времена политики были куда более рациональны, нежели сейчас. Конфессиональные конфликты конца прошлого – нынешнего столетий показывают это.

Первая европейская война была разрешением долгого противостояния двух политических направлений развития континента – универсалистского и антиуниверсалистского. Эти направления существовали в Западной Европе с начала XVI века. Первое из них реально представляла собой Империя Габсбургов, охватившая с 1519 года (с восшествия на престол императора Карла V) огромную часть Западной Европы – германские земли, Испанию, Нидерланды, Франш-Конте, Южную Италию. В 1555 году Аугсбургский религиозный мир зафиксировал конфессиональный и территориальный статус германских княжеств, а в 1556 году Империя разделилась на владения австрийских и испанских Габсбургов. Однако попытки подчинить князей и всю Европу в XVII веке оставались грозной политической реальностью.