- Именем Карла Лотаринга - прочь с дороги! - было ответом Франца. - Вы нам - спокойную дорогу, мы вам - жизнь!
- О, какой весёлый рыцарь! Ты знаешь, в чём соль шутки! Не могу не признать за тобою таланта, но ... извини, правоты твоей признать я не могу. Ты хоть и славный парень, но золото дороже мне, - издевается, что ли? Разбойник, пытающийся изъясняться стихами - это что-то новенькое...
- Тогда - придётся драться, - голос Франца был холоден как ноябрьский дождь и твёрд как мрамор столичных храмов. - Иного выхода нет.
- Ах, верно ты сказал, как верно! Пусть сталь рассудит, кто - прав, кто - труп...
- Лотарь! Лотарь! Карл и Лотарь! - завопил один из воинов Лотаринга - и началось...
Я не мог точно понять, что происходит: сейчас очень пригодились бы глаза, но... но приходилось полагаться лишь на слух.
Большинство всадников из нашего отряда рвануло вперёд, вступив в бой на мечах, копьях и, судя по весьма своеобразным глухим ударам, булавах. Изредка свистели стрелы, слава Онтару, вдалеке от меня и Конрада, оставшегося рядом.
- Что там происходит?
- Разбойники (ну и скверное же у них вооружение!) бьются с воинами Карла. Франц и главарь бандитов, этот трубадур недобитый, сошлись в поединке. Пока что никто не взял верх, но ещё не вечер... Ещё не вечер... Ага... Мы давим... Нет, отбросили. Разбойников больше, чем мне сперва показалось. Наши отступают... Мне бы туда...
- Так - в бой! - я, конечно, понимал, что Конрад остаётся на месте только из-за меня...
- Я здесь полезнее. Кто-то из бандитов может зайти сзади, и калеку они не пожалеют... Прости, Николас, за калеку, но...
- Я привык, - и почему всем вокруг кажется, что я бедный, несчастный, обидчивый и ранимый ребёнок? Надоело...
- Ага! Франц провёл комбинацию сверху, главарь не смог парировать - и теперь всё его лицо в крови. Падает с лошади... Разбойники отходят. Ха, этот трубадур ещё жив! Наверное, удар недостаточно сильным оказался - или Франц решил оставить парня в живых. Да, будет достойный трофей, сойдёт за пленного шута... Кучка бандитов рассыпается, многие уже показали спину...
- Эй! - Конрад перекрыл своим возгласом шум боя. - Не догоняйте их! Вдруг - ловушка?! Пускай драпают!
- Лотарингия должна быть очищена от всякого сброда! - донёсся радостный голос Франца. - Пускай это и жонглёры, возомнившие себя непобедимыми воинами! Вперёд, вперёд, на бой! На бой! Лотарь и Карл!
- Странно, что такие храбрецы ещё живы, - многозначительно произнёс Конрад. - Подобные люди долго не живут в наши времена...
"Первыми всегда умирают лучшие" - вспомнились слова Малкольма Калкина, учителя истории Королевства из Магической академии. Он часто бубнил себе под нос подобные изречения, когда рассказывал о войне или каком-либо ином знаменательном событии. В такие моменты его плечи никли, каштановые кудри буквально на глазах седели, а глаза, наоборот, темнели, теряя обычный блеск.
Шум схватки отдалялся, и вскоре стало непривычно тихо. Разве что где-то вдалеке пели лесные птицы да шелестела на ветру трава.
- Раньше на дорогах не было так опасно, - внезапно произнёс Конрад брезгливо. - Прежде на вооружённый конный отряд никто бы не напал, да ещё так нагло! Ни засады полноценной, ни лучников в зарослях на обочине дороги, ни мага какого-нибудь.
- Маги не опускаются до "рыцарей удачи", им не позволяет Устав Гильдии, - я не хотел давать в обиду собратьев по искусству. - Мы...
- Маги - тоже люди, а люди... Ладно, - могу поклясться, что Конрад махнул рукой. - Как думаете... Как думаешь, Николас, нам стоит проехать вперёд - или дождёмся воинов Карла здесь?
- Поедем вперёд, - кивнул я.
- Я возьму под уздцы твоего коня. Он может испугаться трупов, - буднично сказал Конрад. - Думаю, мы нагоним людей Лотаринга, не могли же они далеко уйти!
Послышался далёкий птичий гай - вороньё уже слеталось на пиршество...
Королевство. Тронгард.
Звёзды... Они наблюдают за людьми, следят за ними, и в то же время - указывают путь, торят дорогу сквозь тьму. Почему? Где искать ответ?
Он, кажется, понял: эти холодные огоньки - души, мириады душ, летающие вокруг миров. Большое видится лишь издали, и, как знать, может у Таира тоже есть сияющая "скорлупа". Как это, должно быть, прекрасно: светлая оболочка, покрывающая мир. И как жаль, что отсюда её не увидеть... Точнее, не увидеть простому человеку. Тот же, кто овладел некромантией, может любоваться поистине неземным светом...
Ему не хватало слов, чтобы описать всю красоту новых граней, переворачивавших всё дотоле известное с ног на голову. Души походили на озёра, в которых отражалось звёздное небо: прозрачные, тонкие, но где-то внутри них сверкали огоньки, подвижные, юркие, шаловливые. Сейчас его окружили десятки, сотни духов: то ли их любопытства, то ли от неожиданного пришествия живого в мир Астрала.
- Не бойтесь, я не желаю вам зла, - слова ежом застряли в горле, не желая выходить на белый свет. - Подойдите ближе, прошу...
Он будто вернулся в беззаботное детство: тогда мир выглядел таким же прекрасным, чарующим, каждый новый день удивлял своею новизною, своею непохожестью на предыдущие. Ему казалось в те времена, что все люди добры, что они все бессмертны, что впереди - целая вечность радости и счастья, бесконечность открытий и радость познания. И он познавал его, этот мир, каждый раз новый, удивительный, величественный, каждую чёрточку которого пронизывало добро.
Но постепенно всё изменилось. Он стал замечать, что люди не так уж и добры, что всего знать невозможно - даже несмотря на то, что мир не так уж изменчив. Радость познания сменилась сперва удивлением ("И почему другим не хочется стремиться к вершинам, к познанию, к новому?"), затем - непониманием ("Отчего же люди, не желающие идти дальше, завидуют тем, кто не испугался пойти вперёд?"), а после - презрением ("Они просто трусы, глупые, глупые трусы")...
И вот тогда-то ему и показалось, что некто сбросил маску с мира, превратив фантазию в реальность. Он понял, что слишком уж много несовершенства - в первую очередь в людях. Да, они все считают себя детьми богов (или, по крайней мере, их лучшим творением), хозяевами природы, солью и нектаром земли... Но почему тогда никто из этих людей не может создать, хотя бы на секундочку, гармонию? Её можно найти только там, где не побывал человек. Люди только рушат, только убивают, только ненавидят... Да, есть исключения, но они лишь подтверждают правила, не так ли?
Много дней (а может, и месяцев) после этого открытия он ходил мрачнее тучи, не в силах изменить несовершенство бытия. Ему часто приходили на ум мысли: "Зачем жить, если твоя жизнь - никчёмна? К чему быть, если ты только портишь этот мир, не можешь принести ему пользы? Почему... За что... К чему... Зачем... ".
Но всё-таки он нашёл выход: магия, она помогает привнести частичку мечты в реальность, а частичку реальности - в мечту. Только она способна изменить существующий порядок вещей, сделать мир лучше, объединить людей ради общего, великого дела - изменения их самих.
Теперь же, совершенно случайно, ему в руки попал этот дневник, принёсший ещё одно средство в борьбе за великую цель. Он не упустит этот великолепный, может быть, последний шанс, нет, не упустит!
Но ему надо совершенствоваться, надо познать некромантию, пропустить её через себя, впитать каждой частичкой тела и души. Только тогда - исполнение заветной мечты приблизится.
Работать! Познавать! Человек станет лучше - ибо не может, не должно быть иначе!
Астрал заключил его в свои холодные объятия, бросая очередной вызов, будто говоря: "Ну, что, хватит умишка?". Он знал: хватит, и он докажет это!
Как подчинить эти души? Как человек может управлять невероятно красивыми - и ещё более непонятными - сущностями? Они прежде были людьми или нелюдями, в них ещё должны были сохраниться хотя бы отголоски прежних чувств, они могут, нет, они попросту обязаны ощущать... Но могут ли они мыслить? Вряд ли... Разум бездушен, бессердечен, он всего лишь... Ха... Что же такое разум? Нет, не об этом стоит думать, совсем не об этом...
