- Мы снова встретимся, заговорённый! - наконец-то выговорил маг, щёлкнул пальцами - и, как показалось Андронику, площадь потонула в дыму.

Ласкарий закашлялся, его лёгкие словно резали изнутри, но через считанные мгновения это прошло: маг пропал. Остались только его телохранители, окружённые легионерами и "ночниками". А из тюрьмы уже отступали неудавшиеся спасители: во внутренних помещениях их встретила стража, умело справившаяся с непрошеными гостями...

Проснулся я из-за того, что почувствовал чей-то взгляд. Перевернувшись на бок, увидел в двух шагах от меня Малькольма, спокойно ожидавшего моего пробуждения.

- Да, Малькольм? - я потянулся, пытаясь вспомнить, что же мне снилось. Что-то вроде человека в чёрном плаще, но я не был точно уверен, хотя сон казался невероятно важным и очень непонятным.

- С добрым утром, сэр, - Малькольм поклонился. - Милорд Эдвин ждёт Вас.

- Я сейчас же поднимусь к нему... - я спрыгнул с кровати (Владек перетащил её в этот зал из моей старой комнаты) и начал уже привычный утренний "церемониал": поиски носков. Но вместо них я неожиданно обнаружил домашние тапочки с длинными и острыми носками. Как ни странно, выглядели они почти как новые. Хотя вряд ли за последние сорок лет кто-то обновлял гардероб Беневалей.

- В этом нет нужды, Николас, - возле Малькольма появился граф, щеголявший старинной кирасой и широкополой шляпой с синим пушистым пером. - Владыки замка Беневаль просыпаются рано. Особенно те, кому и не требуется сон, - печально улыбнулся ревенант.

- Надеюсь, когда-нибудь это будет относиться и ко мне, - всё-таки поспать я любил, особенно после многолетней учёбы в Магической академии и утомительной подготовки к сдаче экзамена.

- Ты готов совершить небольшое путешествие?

- Да. Но куда? - моё воображение обычно дремало по утрам. Хотя, конечно, любило оно это дело ещё и по вечерам, дням...

- В Валь, это городок к юго-востоку отсюда. Совсем недалеко, я вполне могу появиться там в облике живого человека. Думаешь, зачем я так приоделся?

- Мы пойдём туда пешком? - к сожалению, заклинание телепортации, доступное мне, переносило человека только в то место, где он уже однажды побывал, да и требовало немалых усилий.

- Если только ты не забыл, как творить магию, - Эдвин снова улыбнулся. - Пока одевайся, а потом я тебе покажу один фокус, которому меня обучил мой дед. Помнишь его, Малькольм?

- Да, милорд, благодаря ему я служу Вашему роду даже после смерти, - в руках Малькольма оказались сапоги и лёгкий плащ с застежкой-молотом. - А вот и Ваша одежда, милорд Николас. Я имел смелость найти этот плащ в замке. Мне кажется, что одежда мага привлечёт слишком много лишнего внимания к Вашей персоне.

Эдвин взмахнул рукой, и плащ сам собой лёг мне на плечи, а застёжка защёлкнулась на моей шее. Сапоги, к сожалению, пришлось надевать самому. Что ж, вид вполне подходящий для молодого дворянина.

- А теперь войди в эфир, Николас, дотронься до значка, который загорится перед тобой, и ничему не удивляйся.

Среди общей серости ярче солнца сверкал герб Беневалей, появившийся прямо передо мной из воздуха. Я потянулся к нему, и...

Валь окружала старинная каменная стена, сложенная ещё при первых Огнаридах. В те времена жителей северных границ Королевства подстерегало гораздо больше опасностей, нежели на четвёртый век правления потомков Огнара. Этот городок стоял на пепелище аркадского поселения, от былых хозяев которого сохранились только термы, перестроенные под дом лекаря. Старожилы ещё помнили легенды о том, как окрестные леса и горы были наводнены оборотнями да вампирами, а в небесах летали драконы. Только вот с каждым годом всё меньше и меньше людей верило в эти рассказы, думая, будто только в Гильдии магов сохранилось волшебство и страшные тайны. Да и кто будет думать о драконах, когда за считанные месяцы до того мимо Валя проходили отряды фердинандистов, а со дня на день ждали нападения реджинальдистов, - и наоборот. Трижды городок мог сгореть, а один раз на его центральной площади завязался бой между несколькими дворянами и их дружинами с одной стороны и городской стражей - с другой.

Сейчас же об этом не хотели вспоминать: день ярмарки только-только начинался. Торговцы, как обычно, зазывали народ в свои лавки, нахваливая товар.

- Тарелки блестят как вода в солнечный день, а прочны, как злато! Налетай, раскупай, тарелки, блюда и кубки!!!

Бывший хозяин этого добра погиб во время Войны за престол, сражаясь на стороне Фердинанда, сыновья давным-давно не появлялись дома, жена умерла несколько лет назад, а крестьяне и слуги едва не дошли до того, чтобы растащить замок на кирпичи и камень. Скарб того феодала до сих пор продавали по окрестным деревням и городкам.

- Какие плащи! На рыцаря, на нищего, на богатого, на тороватого, на убогого и сильного! - а это трофеи фердинандистов распродать всё никак не могли.

Пять человек в кольчугах и серых плащах с копьями ходили между рядами - городская стража следила за порядком на ярмарке. Очень много людей собралось возле фургона странствующих актёров, возле которого давали кукольное представление. Я еле сумел подавить смех, поняв, что большая белая кукла с мечом в руке - это Тенперон, а какой-то карлик с кривым носом и с посохом в руке - Эдмон Рофшор. Естественно, победил Тенперон. Представление, как я заметил, очень заинтересовало даже взрослых: значит, вести о гибели главы алых магов не так давно дошли сюда. Наверное, не больше двух месяцев назад. Просто иначе бы людям давным-давно надоело смотреть на эти представления.

- Николас, не отставай, - тихо сказал Беневаль, направившись к рядам с продуктами.

Мы вдвоём походили на уже немолодого дворянина с сыном. Эдвин мог поддерживать здесь облик, неотличимый от человеческого. Но чем дальше мы бы забрели от Беневаля, тем слабее бы стал ревенант: сердце его силы находилось в месте гибели.

Граф остановился напротив торговца хлебом. Сбитый из серых досок прилавок, выпачканный кое-где мукой и крошками хлеба, облюбовали воробьи. Они весело чирикали, прыгая между буханками хлеба и клюя зерно рассыпанные крошки. Торговец хлебом, низкий, пузатенький, широко улыбающийся огнар, поглаживая густые бакенбарды, посматривал на Эдвина, сразу угадав в нём знатока хлеба.

- Как тебя зовут, любезный? - наконец-то спросил Беневаль, теперь даже не глядя на хлеб.

- Брадом, милорд. И отца моего звали так же, и деда, и прадеда. Все мужчины нашей семьи испокон веку звались Брадами. О нас вся округа знает, можете быть уверены.

- А это случайно не твой отец когда-то поспорил с Владетелем Беневалем, что сможет испечь тому свадебный пирог в человеческий рост? Да ещё в форме двух обнимающихся людей, - Эдвин спросил как будто мимоходом, но его глаза как можно пристальней начали вглядываться в лицо Брада.

- Он самый, мой старикан, - ухмыльнулся хлеботорговец. - Я тогда пузаном был, совсем маленьким, только смотрел, как работал отец. Да, жалко, не чета я ему, не чета. Вот он был настоящий мастер, не то что ныне! Да и вообще, люди другие были! Надо выпить бочку эля - выпьют! Надо неделю в дозоре стоять - выстоят! А надо веселиться месяц напролёт - будут веселиться, да ещё и всю округу на праздник пригласят! Не то, что сейчас. Одни дрязги да делёжка наделов.

- Ты прав, любезный, раньше всё было иначе, нежели сейчас, совсем-совсем иначе, - Беневаль печально улыбнулся. - Знаешь, Брад, я покупаю у тебя твой товар.

Ревенант похлопал по одному из мешочков, висевших у него на поясе, отозвавшемуся звоном монет.

- А какой именно? Ржаного Вам хлебушка? Только утречком испёк со своими сынишками, он ещё тёплым должен быть! Мы же его с душою печём! Или вот белого, пшеничного, Вы сами убедиться можете, какой замечательный-то получился! С корочкой! А зерно, зерно-то! Из самого Мишеля везли, ни одного зёрнышка не просыпали, так бережно везли-то!