В 1994 году наш центральный журнал Минобороны РФ «Армия» все-таки закрыли. В пресс-службе военного ведомства, очевидно, помнили, как осенью 1991 года наш коллектив боролся за сохранение журнала «Коммунист Вооруженных Сил» и своего главного редактора. Поэтому в редакцию специально приехал из пресс-службы один полковник. В общем-то, неплохой мужик и журналист. Но миссия ему досталась явно неблаговидная. Уговорить редакционный коллектив после выхода приказа Министра обороны РФ генерала армии Павла Грачева о закрытии журнала, кстати, члена редакционной коллегии журнала «Армия», так сказать, разойтись по-тихому. И не устраивать различные демарши, не пытаться использовать для защиты издания влиятельных политиков, военных. Ведь можно было закатить нешуточный скандал. Повод-то был. Военно-коммунистическое прошлое журнала «Армия» это, так сказать, эмоции. Из пресс-службы Минобороны, из Главного управления по работе с личным составом (ГУВР МО РФ) от знающих людей поступала информация, что все дело в деньгах. В тот период убыточными стали центральная газета МО РФ «Красная Звезда» и центральный художественно-публицистический журнал «Воин», бывший «Советский воин». Начальник управления информации и пресс-секретарь министра обороны лоббировали интересы этих изданий. Вот они и подали министру обороны, так сказать, не совсем верные сведения о журнале «Армия». Мол, убыточное, непопулярное издание. Надо закрывать. А генерал армии Павел Грачев, хотя и был членом редколлегии нашего журнала, но видно никогда в руках не держал сам журнал. Подмахнул приказ о закрытии «Армии», особо не разбираясь в тонкостях и проблемах ведомственной военной печати. Да и что для генерала армии Павла Сергеевича Грачева был какой-то журнальчик, хотя и рентабельный и популярный. Он в тот период общевойсковые, танковые, авиационные, противовоздушные армии расформировывал. Из Вооруженных Сил увольнялись ежегодно десятки тысяч офицеров-профессионалов. Этот разгон войск и в том числе военной печати, уже через два года аукнулся в Чечне, когда неопытные командиры повели в бой неопытных солдат-юнцов, а женщины из пресс-службы Минобороны пытались организовать работу против дудаевской пропагандистской машины. Пропагандистский аппарат Минобороны и государства оказался абсолютно не готов к информационной войне.

Полковник из пресс-службы, который приехал в редакцию уговаривать нас не бунтовать, положа руку на сердце, заверил, что всем будут предоставлены соответствующие должности в военных изданиях в Москве. Вышло все наоборот. Для 30 опытных военных журналистов не нашлось вакансий. Так я оказался безработным, да еще и бесквартирным в Москве. Но всё в жизни меняется. После нескольких попыток найти приемлемую работу мне позвонил вновь назначенный главным редактором журнала с инертным и ничего не говорящим названием «Ориентир» полковник Николай Николаевич Ефимов и предложил должность ответственного секретаря. То есть третьего руководителя в издании после него самого и его заместителя. Однако работу ответственного секретаря я не знал. Поэтому согласился стать старшим редактором, что, в общем-то, было в тот период совсем неплохо. Уже через пару месяцев получил долгожданную квартиру. А после того, как стал полноправным москвичом, мне, единственному из всего большого коллектива журналистов расформированного журнала «Армия», предложили перейти служить в центральную газету военного ведомства «Красная Звезда» в отдел оборонной промышленности заместителем редактора редакционного отдела. В газете служба складывалась довольно удачно, пока я вновь не заболел темой ЗГРЛС. Через несколько месяцев, после того как притерся в редакции газеты, опять возникло непреодолимое желание рассказать о загоризонтной эпопее в центральной газете Минобороны России. Тем более, что к этому меня буквально подталкивали нигде еще не опубликованные и лежащие в моем архиве материалы научно-технической конференции в НИИДАРе. Вот и решил подготовить материал, где рассказать о посмертной реабилитации главного конструктора, памяти и делам которого она была посвящена. Поделился этой идеей с редактором отдела оборонной промышленности полковником Валентином Руденко. Он поддержал мой замысел. Очень благодарен Валентину Владимировичу. Единственное, что он посоветовал, писать об этой щекотливой проблеме, полностью опираясь на документы, слова очевидцев событий. Так я начал второе журналистское расследование по ЗГРЛС.

На этот раз меня никто не подгонял. В первой половине 1995 года несколько раз встречался с военными и гражданскими специалистами, участниками загоризонтной эпопеи в нашем государстве. Более подробно изучил многие вопросы. Работалось без особых проблем. С журналистом из газеты «Красная Звезда» ученые, конструкторы, военные охотно встречались. Авторитет военной центральной газеты в государстве в тот период был высокий. Сейчас не припомню, кто именно в период второго расследования посоветовал встретиться с сыном Франца Кузьминского. Мол, у него могут оказаться материалы и документы, оставшиеся от главного конструктора. В старой записной книжке осталась запись — «Александр Францевич и номер домашнего телефона...».

Довольно быстро договорился о встрече с Александром Кузьминским. Наверное, не стоит подробно описывать, где и как мы беседовали. Тогда Александр Францевич мне передал ряд документов. Для журналистского расследования они оказались просто бесценными. На их основании я мог подготовить более объективный материал для газеты по проблеме ЗГРЛС. Однако в тот период со мной произошел случай, который мог окончиться весьма трагически.

По редакционному заданию, не связанному с расследованием по загоризонтной локации, выехал в небольшую командировку в дальнее Подмосковье. Несколько часов провел в военном комиссариате одного небольшого городка. Во второй половине дня военный комиссар на своей служебной машине подвез меня на железнодорожную станцию. В ожидании электрички мы вышли не платформу. Поезд уже подходил. Вдруг сзади в спину меня кто-то сильно толкнул на рельсы. Если бы не военком города, то точно бы слетел с платформы и упал прямо бы под колеса электрички. Военком успел в последний момент схватить одной рукой мою шинель и дернуть к себе. Хотя платформа и была посыпана песком, но все равно на небольшом морозе было довольно скользко. Меня буквально развернуло на месте. Потеряв равновесие, я упал на платформу и ударился при этом левым виском о выступающий на несколько сантиметров из асфальта платформы здоровенный железный уголок. Как потом выяснилось, это было основание срезанной опоры для крепления линии электропередачи. Быстро поднялся на ноги, Голова гудела. Подполковник бросился по платформе догонять двух удирающих мужиков. Было видно, как те невдалеке спрыгнули с платформы и скрылись за станционными складами. Лицу было непривычно жарко. Какая-то липкая масса текла по щеке. Пальцами потрогал ушиб. Посмотрел на них. Пальцы были в крови. На платформе под моими ногами в грязи была видна небольшая красная лужица. Я достал носовой платок и попытался стереть кровь. Платок сразу стал мокрым и липким. Через платок почувствовал, как из раны возле уха толчками выходила кровь. Прибежал запыхавшийся военком города. Он, ни слова не говоря, взял меня под руку и повел к машине. В городской больнице местный хирург два часа зашивал на голове возле уха небольшую ранку. При падении острый край железного уголка, выступающего над платформой, пробил кожу на голове и перебил какую-то маленькую артерию. Ее никак не удавалось зашить. Два часа пролежал на правом боку в неудобной позе на операционном столе. Спасибо тому хирургу. На прощанье он мне сказал, что если бы это произошло где-нибудь в глубинке, то исход мог быть весьма плачевным.

Примерно неделю я был на больничном. В общественном транспорте ездил в военную поликлинику на перевязки с перебинтованной головой. В редакции объяснил, что напали хулиганы. Милиция подмосковного города впоследствии сообщила, что отыскать нападавших не удалось. Якобы один местный житель видел, как примерно в то же время, когда меня толкнули под электричку, двое мужчин выбежали на пристанционную дорогу и сели в поджидавшую их машину, которая вся была в грязи. Ни цвета, ни марки, ни тем более номера, свидетель назвать точно не смог. Спасибо милиции за то, что хотя бы провели расследование. В итоге мне была выплачена небольшая страховка. За время лечения прочитал переданные мне сыном главного конструктора материалы. Они в несколько ином, более жестком свете позволяли смотреть на загоризонтную эпопею, противостояние вокруг нее.