Из квартиры генерал-полковника в отставке Юрия Всеволодовича Вотинцева я вышел на лестницу и стал спускаться на первый этаж. Лестница хорошо освещалась. На свежеокрашенных панелях отражались ярко горящие под потолком лампочки. Только общую картину чистоты и ухоженности портил резкий запах кошек. Видно в этом старом доме они давно обосновались и жили припеваючи на прокорме жильцов подъезда.

Рассказ генерал-полковника Вотинцева меня буквально переполнял. Хотелось поскорее добраться домой и засесть за расшифровку беседы на магнитофонной кассете. Уже на улице глубоко вдохнул полной грудью заметно посвежевший сентябрьский воздух, пахнущий опавшими листьями и еще многими другими столичными запахами. Запрокинув голову, посмотрел на глубокое осеннее небо, на котором уже ярко горели звезды. Где-то там, в бездонной высоте буравили ионосферу электромагнитные лучи могучих ЗГРЛС. Из-под Николаева, Чернигова (Чернобыля), Комсомольска-на-Амуре импульсы ЗГРЛС взмывали в ионосферу, за секунды достигали ракетных баз на территории США и возвращались обратно на свои загоризонтные узлы. Дежурные расчеты за индикаторами анализировали обстановку и докладывали о ней на командный пункт системы ПРН. Так мне представилось после беседы с замечательным человеком, первым командующим войсками ПРО и ПКО генерал-полковником Юрием Всеволодовичем Вотинцевым. Однако, тогда, в сентябре 1990 года, могучие советские ЗГРЛС уже бездействовали. На них зря были потрачены сотни миллионов полновесных советских рублей. И мне еще дальше предстояло разбираться, почему это произошло и кто виноват в трагедии советской боевой системы ЗГРЛС.

В конце сентября 1990 года улицы и площади Москвы бурлили от накала политических страстей. Почти ежедневно, возникшие, словно по мановению волшебной палочки, различные партии самых всевозможных направлений и платформ устраивали митинги, демонстрации. Утром во время следования на службу в журнал, на небольшом пятачке перед выходом со станции метро «Беговая» на Хорошевское шоссе какой-то прилично одетый уже преклонных лет мужчина, зажав в руке газету, вероятно для придания своей речи большего эпатажа, призывал голосовать на выборах в Верховный Совет СССР за какого-то генерал-полковника. Я расслышал из-за шума небольшой толпы только воинское звание кандидата в народные депутаты. Парни и девушки раздавали листовки. Вероятно с описанием жизненного пути военачальника. Меня не интересовал ни сам кандидат, ни его предвыборная платформа.

– Вероятно из военных пенсионеров, отставников, которого определенные силы решили сделать ручным политиком, — мелькнула мысль.

В этот день у меня было свои заботы. Надо было обязательно позвонить бывшему заместителю министра Минрадиопро-ма СССР генерал-лейтенанту в отставке Владимиру Ивановичу Маркову и попытаться договориться с ним о встрече. Журналистское расследование по загоризонтной локации уже явно затягивалось. Возникали какие-то смутные опасения, что промедление с подготовкой этого материала явно не в мою пользу. Ведь я только несколько месяцев служил в журнале. Надо было еще себя зарекомендовать на журналистском поприще, чтобы в редакции асы военной журналистики признали специалиста и в дальнейшем считались в редакции с моим мнением, да и со мной, как с офицером и просто человеком.

Иначе от работы будет одна маята и душевные переживания. С такими примерно мыслями в тот день вошел в редакцию. Скверные предчувствия оправдались.

После утренней редакционной летучки начальник отдела полковник Некрылов словно невзначай, весьма тактично спросил о подготовке материала по ЗГРЛС. При этом испытующе посмотрел на меня.

– Конечно, тема ЗГРЛС сложная, понимаю — сказал полковник,- но за последние три месяца у тебя не опубликовано заметных и отмеченных редколлегией материалов. Другие молодые журналисты уже подготовили по две-три публикации. Они отмечаются в письмах читателей, на них положительная реакция в Минобороны. А у тебя, Александр, к сожалению, опубликованы лишь два проходных материала.

С начальником отдела спорить было бесполезно. И все же я возразил, что заметные публикации молодых журналистов, это или компиляции уже известных газетных и журнальных публикаций о репрессированных военачальниках предвоенных лет, или удачные проблемные материалы, интервью на военно-политические темы, которые сравнительно легко готовить. В нашем же отделе боевой подготовки и обучения войск я за время моей недолгой службы все же подготовил один заметный материал о злоупотреблениях начальника Центральных офицерских курсов зенитных ракетных войск ПВО страны в подмосковном гарнизоне в Костереве. Он через своих подчиненных и приближенных офицеров отправлял солдат и даже курсантов школы прапорщиков на отхожий промысел в местный леспромхоз. Заработанные средства использовались, как теперь говорят, нецелевым образом. Этот материал был отмечен на заседании редакционной коллегии. Но на мои слова начальник отдела лишь махнул рукой, мол, трудись. После этого он стал печатать что-то на машинке. Механическая машинка югославского производства грохотала, как кузнечный молот, или проезжающий по рельсам пустой товарный железнодорожный состав. Полковник Александр Григорьевич Некрылов двумя пальцами вгонял в лист бумаги буквы шрифта. Резко, с металлическим скрежетом переводил каретку печатного импортного агрегата на новую строку и, уже не обращая на меня никакого внимания, сосредоточенно что-то творил.

Краткий разговор с начальником отдела для меня был неожиданным и неприятным. За несколько месяцев, проведенных в редакции, ко мне, как журналисту, в общем-то, пока не было никаких претензий. А начальник отдела откровенно намекнул мне, что мало пишу заметных материалов.

– Неспроста Некрылов сегодня поводил меня мордой по батарее, ох неспроста, — размышлял я под грохот печатной машинки полковника, — вероятно в узком кругу руководство журнала обсуждает работу молодых журналистов и, увы, выводы не в мою пользу. Действительно, надо быстрее завершать расследование истории о ЗГРЛС и сдавать на обсуждение редколлегии материал. Потом искать новые интересные темы. А то ведь, не дай бог, уже официально обсудят на редколлегии мою деятельность в журнале, определят, что она неудовлетворительная и поеду я служить из столицы в какую-нибудь окружную газету. Тогда прощай мечты о большой журналистике.

Прошедший неприятный разговор с начальником отдела и навеянные им довольно невеселые мысли не располагали к работе. Но были обязательства. Надо было дальше вести расследование. Открыл блокнот. Поискал запись номера телефона генерал-лейтенанта в отставке Маркова. Набрал семь цифр. На удивление после нескольких длинных гудков на обратном конце провода трубку подняли.

– Слушаю, Марков, — раздался в трубке довольно властный мужской голос.

Я представился, кто такой и что хочу от отставного генерала, заместителя министра радиопромышленности и директора крупного оборонного научно-исследовательского института.

– Мне уже рассказали, что к вам приходил в редакцию Франц Кузьминский, — тут же ответил Марков, — если необходима встреча со мной, то приходите ко мне на квартиру.

Генерал в отставке, бывший заместитель министра радиопромышленности СССР, бывший руководитель ЦНПО «Вымпел» и НИИДАРа Марков Владимир Иванович назвал свой домашний адрес, дату и время встречи. Это была удача. Тут же невольно возник вопрос. Кто рассказал Маркову о визите в редакцию Кузьминского? Предположил, что это мог сделать кто-то из предыдущих моих собеседников.

– А впрочем, это даже к лучшему, что Маркову известно о визите Кузьминского, — возникли у меня мысли, — ну и что из того, что бывший главный конструктор рассказывал о своей проблеме. Наверное, Маркову интересно узнать, о чем мы говорили с Кузьминским. Да и сам генерал-лейтенант лицо явно заинтересованное в публикации объективного материала о проблемах создания боевой системы ЗГРЛС. Может многое рассказать. Перед встречей с Марковым решил подробнее узнать, что это за человек, составить вопросы для беседы.