Мария, хорошенькая смуглолицая толстушка, увешенная множеством культовых украшений, хлопотала вокруг стола, стараясь ублажить каждого. К обеду был подан суп-минестрон, салат, тунец, салями и фрукты. На Бруно лежала обязанность следить за тем, чтобы в бокалах не иссякало семейное тёмно-красное вино.

Три часа подряд мы пили-ели, болтали, смеялись и кричали, размахивая руками и притопывая под столом в истинно итальянской манере. Ну а потом мы выпили ещё и ещё, когда Бруно вынес к столу своё знаменитое домашнее «граппа».

— Оставайтесь у нас. Располагайтесь в комнате Теодоро и живите себе хоть месяц, хоть больше,— горячился Бруно. Пропустив несколько стаканчиков бруновского «граппа», всякий переходил на крик.

Идея пришлась по душе бабуле, она захлопала в ладоши, захихикала и бурно закивала головой. Как выяснилось, её покойный супруг погиб в аварии, поэтому её не слишком увлекала наша затея с велопробегом по Италии. Лучше бы мы остались и помогли ей ухаживать за домашней живностью и убрать урожай винограда.

Поблагодарив Бруно за предложение, мы провозгласили ещё один тост за нашу новую семью; но мы не могли задержаться. Пора двигаться дальше, иначе мы рискуем оказаться в Гималаях уже после ноября — декабря, упустив благоприятные месяцы ясной погоды, в Таиланде угодим в сезон муссонных дождей и в результате доберёмся до Новой Зеландии зимой вместо лета.

Наутро, отъезжая от гостеприимного дома, мы с трудом справлялись с велосипедами. Мария с бабулей привязали к ним по паре пластиковых пакетов с литровыми бутылями домашнего вина в каждом.

— Чем ближе к Венеции, тем хуже вино,— пояснила Мария.— Этого вам должно хватить на несколько дней.

На самом деле вина достало до самой Греции, и всю дорогу оно облегчало наши боли и страдания.

Все итальянцы, от австрийской границы до Фолиньо, были похожи на семейство Тонон. Где бы мы ни разбивали свой маленький лагерь — на берегу озера или в поле, люди, живущие или работающие неподалёку, непременно приносили нам то корзину помидоров, то кувшин воды или просто кусок картона в качестве подстилки под палатку, если земля была слишком каменистой. Если мы останавливались в деревнях, они спешили к нам с расспросами, откуда мы и куда едем, на выезде из городков они выстраивались вдоль шоссе и тепло напутствовали нас. Так было везде, за исключением одного посёлка, в восьми милях восточнее портового города Чивитанова. Там мы попали в настоящую переделку.

Вечером мы завернули в посёлок попросить воды. До этого нам отказали на бензоколонке, не разрешив воспользоваться туалетом. Затем нас выпроводила ни с чем столь же недружелюбная селянка с ближайшей фермы. Правда, на следующей ферме типично щедрое итальянское семейство наполнило наши фляги водой со льдом. К тому времени стемнело и, похоже, собрался дождь. Не успев засветло добраться до кемпинга в Чивитанова, оказавшись в сплошном окружении фермерских угодий, мы покатили по дороге в обратном направлении, к недостроенному двухэтажному дому между бензоколонкой и фермой, где жила мегера, отказавшая нам в глотке воды.

Мы затащили велосипеды наверх. Разостлав коврики, я «накрыла стол» на полу, Ларри зажёг плитку. Как приятно было расслабиться после изнурительного дня карабканья по крутым горным склонам и вдыхать аромат готовящейся пищи. Пока Ларри тушил рис и овощи, я, растянувшись на коврике, принялась строчить в путевом дневнике. Нам было тепло, уютно и спокойно, и полиция наверняка застала бы нас врасплох, если бы не автокатастрофа. Именно грохот столкнувшихся машин и заставил нас прильнуть к окну.

Первое, что я увидела, были две полицейские машины с включёнными «мигалками», остановившиеся перед домом. Два полисмена, минуту назад бывшие на полпути между шоссе и домом, спешили обратно к дороге, где только что «поцеловались» два «фиата». Полицейские были вооружены автоматами и мощными электрическими фонариками. По шоссе, до предела замедлив ход, тащились автомобили, водители глазели на аварию и на дом.

— Ох, замечательно,— простонал Ларри.— Кто-то навёл на нас полицию, и бьюсь об заклад: не кто иной, как эта ведьма фермерша.

Нетрудно было представить себе, что случилось каких-нибудь пять минут назад. Подъехав к дому, полицейские припарковали машины, не выключая синеватых «мигалок». Взяв автоматы на изготовку, они крались к нам, когда двое заглядевшихся на них остолопов сыграли на дороге в «кучу малу».

— Как только они разберутся в происшествии — похоже, это дело минутное,— они будут здесь разыскивать нас,— сказал Ларри.— Глядя на эти автоматы, можно подумать, будто их предупредили, что здесь засела парочка из «Красных бригад». Слушай-ка, мы не успеем собрать манатки и тихо смыться. Давай потушим плиту и оттащим всё барахло в угол, может быть, они не найдут нас.

Мы знали: они нас всё равно обнаружат. Но поскольку срываться с места не хотелось, мы решили рискнуть — чем чёрт не шутит.

Минут десять пучки света тщательно обшаривали стену прямо за нашей спиной. Я затаила дыхание. Какое-то время лучи метались по цементу над самой моей головой, и вдруг ослепительно-яркая белизна ударила мне в глаза — нас накрыли.

Полисмены приказали нам спуститься вниз, они ждали у подножия лестницы, направив вверх дула автоматов. Оба высокие, темноволосые и смуглолицые, эти ребята в военной униформе выглядели весьма внушительно. Я начала спускаться первой. Когда блюстители порядка увидели мои шорты и светлые волосы, их лица вытянулись в крайнем недоумении.

— Что вы здесь делаете? — спросил один из них по-итальянски.

— Путешествуем на велосипедах,— по-итальянски ответила я. Мой ответ, очевидно, ещё больше озадачил их, поэтому я указала наверх.

Пока один полисмен держал нас на мушке, второй полез осмотреть второй этаж. Спустившись обратно, он перечислил напарнику все свои находки — два велосипеда, два спальника и плитка. Тот тотчас хлопнул себя по голове и прорычал накипевшее «Мама миа!», словно бы говоря: «Чёртова авария и вся эта суета-маета с автоматами из-за каких-то малахольных иностранцев с велосипедами». Затем они оба опустили оружие.

Проверив паспорта, полисмены выслушали наши объяснения. После этого один из них пошёл на соседнюю ферму объяснить её владелице, что мы никому не причиним никакого вреда, если переночуем здесь, а восемь миль в темноте до ближайшего кемпинга — дело нешуточное... Нам же велели не беспокоиться. Но нам-то лучше знать. Ведь это была та самая фермерша, которая пожалела воды, набычившись при одном только нашем появлении. Мы понимали, она ни за что не согласится на такое «сомнительное» соседство. Так и вышло.

Даже на расстоянии пятидесяти ярдов от фермы мы отчётливо слышали всё, от слова до слова. Только пара истинных горячих итальянцев могла так распалиться, как они. Она вопила на него, он орал на неё, оба они, каждый на свой манер, размахивали руками и молотили воздух кулаками.

— Нет! — гремела она.— Не хватало ещё этих придурков велосипедистов в нашей округе. Только посмотрите, что за видок у них. Я хочу, чтобы они вымелись вон, вон, вон!!!

Вздорная бабёнка взбесила офицера. Обозвав фермершу идиоткой, он замахнулся на неё автоматом. Увы, ситуация была безнадёжной. Вихрем влетев в дом, скандалистка с грохотом захлопнула за собой дверь. «Вон! Вон! Вон!» — продолжала горланить она в своей крепости.

Полисмен притопал обратно. Обсуждая с напарником, как быть дальше, он то и дело хлопал себя по лбу.

— Бензоколонка! — наконец завопил один из них так, будто только что сделал великое открытие.— Точно, бензоколонка! Можно разбить палатку за ней.

— Боже,— простонала я.— Вылезай, приехали. Та самая станция, где для нас пожалели воды. С чего начали, тем и кончили.

Но делать нечего...

— Собирайте вещи. Едем на бензоколонку,— победоносно объявили офицеры.

— Извините, сеньоры, но мы не можем ехать по шоссе ночью. Слишком рискованно. У нас нет сигнальных фар,— объяснила я.

— Об этом не беспокойтесь. Собирайтесь. Быстро, а мы вам поможем.