Чтобы не возиться под ливнем с готовкой и палаткой и в сухости развесить промокшую одежду, мы приспособились прятаться в недостроенных домах вдоль дорог. По утрам, впопыхах собрав пожитки, мы срывались с места ещё до прихода строителей. Днём мы проводили добрую часть времени в сухих, тёплых ирландских тавернах, борясь с тёплым «Гиннесом» и перекидываясь шутками с местными. Беда только, что гостеприимные ирландцы вливали в нас слишком много пива, поэтому, изрядно окосев и покинув наконец заведение, мы ещё часа два выписывали на дороге кренделя. И всё-таки «внутренний обогрев» позволял хотя бы на время забыть о вечном холоде и сырости.
К дождям-то мы подготовились. Но что стало для нас полной неожиданностью, так это непомерно высокие цены на продукты — такой дороговизны, как в Ирландии, мы не видели ни в одной из стран. Теперь только на провиант уходило более десяти долларов в сутки.
Из Ирландии мы перебрались в Северную Ирландию — единственное место на островах, где нас подстерегали настоящие трудности. На границе нас встретил усиленный блокпост с колючей проволокой, пулемётами и солдатами-англичанами в камуфляжной форме и бронежилетах. Один из них фотографировал водителей и пассажиров, пересекающих границу. Он пропустил нас, но нам пришлось на себе перетаскивать велосипеды через натянутую поперёк дороги шиповатую проволоку.
Миновав блок-пост, на пути в Лондондерри мы умудрились заблудиться возле моста через Фойл. Очень скоро мы обнаружили, что местность, куда мы заехали, более всего напоминает зону военных действий. Всё в округе было разнесено в куски и облизано огнём. Местами чудом уцелели отдельные строения в завалах обугленного камня. Угрюмые лица мужчин и женщин, сидевших на крыльце полуразрушенного дома, не выражали ничего, кроме ненависти и жажды мщения. Нам бы остановиться и спросить дорогу, но вместо этого мы продолжали двигаться вперёд, пока не наткнулись на мост.
За рекой, в деловом центре Лондондерри, на каждом углу дежурили вооружённые солдаты, в то время как по улицам разъезжали патрульные грузовики, где солдат было ещё больше. Тишина, царившая в городе этим тёплым субботним днём, при всём обилии оружия вокруг казалась затишьем перед бурей. Проезжая по патрулируемым пустынным улицам, я чувствовала себя незащищённой и уязвимой, порой мне казалось, будто я слышу пулемётную очередь и чувствую, как пули «вспахивают» мне спину. Из центра города мы двинулись на север вдоль пологого берега реки и оказались в фешенебельном жилом районе. Его обитатели забаррикадировались в своих домах-крепостях. По верху защитных стен и оград была пропущена колючая проволока или вцементированы острые неровные осколки битого стекла, во дворах грозно рыкали доберманы.
Нам потребовалось два дня на то, чтобы вихрем пронестись через Северную Ирландию от Лондондерри до Ларна, портового города, расположенного строго на север от Белфаста. Многие города на нашем пути были покрыты «шрамами» граффити, краткими выражениями ненависти, выплеснутой в краске на улицы и стены зданий: «АНГЛИЧАНЕ, ВОН!» или «СМЕРТЬ ПРЕДАТЕЛЯМ». В Северной Ирландии нам встретилось лишь несколько автотуристов, все они, как и мы, двигались в сторону шотландской переправы в Ларн или обратно.
В последний июльский день паром доставил нас в Странрар, что на юге Шотландии, а через три дня мы въехали в Эдинбург встретить Кэри, спешившего к нам из Америки.
Пока дождь обильно орошал Лох-Ломонд, Кэри на протяжении всего обеда жаловался на холод и сырость, усталые, ноющие мышцы и на наше неустроенное, полное невзгод и лишений житьё.
Мы же пытались донести до нашего друга мысль, что путешествовать по островам одно удовольствие: ни бесконечных миль разбитого асфальта, ни грунтовок, кругом — братья по языку, обилие еды и воды, пригодной для питья, белое царство чистых сортиров и раковин с проточной водой. Но Кэри был слишком потрясён двумя днями похода, чтобы обратить на наши увещевания хоть чуточку внимания.
Кэри Хольст родился и вырос в Калифорнии, в Пасо-Роблес — маленьком провинциальном городишке с двенадцатью тысячами населения, где едва ли не каждый житель ездит в пикапе со штативом для «пушки», установленным в заднем окне. За год до нашего путешествия Кэри махнул за сотни миль к югу, в Санта-Барбару, где устроился в качестве инженера в ту же компанию, что и Ларри. Ларри подкупили простота, честность и этакая «провинциальность» Кэри, и они быстро сдружились. Незадолго до начала нашего путешествия Кэри вдруг стукнуло в голову, что Санта-Барбара для него «чересчур велика» — «слишком большое движение, и люди говорят и снуют тоже слишком быстро»,— и он рванул обратно в Пасо-Роблес. Через четыре месяца наш «деревенщина», который никогда нигде не бывал, не выезжал за пределы Штатов и уж точно не увлекался велотуризмом, вдруг загорелся идеей присоединиться к нам в Шотландии, чтобы самому отведать, почём фунт лиха.
Первые три дня в Шотландии Кэри был огорошен выпавшими на его долю испытаниями, но к середине четвёртого дня пути парень оживился. С огромным трудом и со скоростью улитки мы взбирались на крутой долгий подъём, начинавшийся сразу же за деревушкой Киллин, северо-восточнее Лох-Ломонда. Тучи беспрестанно опрокидывали на нас потоки воды. Кэри ехал первым (он задавал нам темп), и я испытывала к нему бесконечную жалость. И вправду, нам вряд ли можно было позавидовать. Одежда насквозь промокла, ноги и руки закоченели. Я понимала, что Кэри сейчас ничуть не легче. «Наверное, уже не чает дожить до дня отлёта,— думала я.— Держу пари, он на чём свет стоит клянёт себя, нас и Шотландию и готов пойти на попятную в любую минуту». Мои размышления были прерваны воплем Кэри, прорвавшимся сквозь рёв ливня.
— Как делишки, вса-а-адники? — Его голос захлёбывался от чистого восторга.
От удивления мы с Ларри потеряли дар речи.
— Эй вы, там, сзади! Я спрашиваю, как дела, вса-а-адники? — прокричал он ещё раз.
— Что значит, «как делишки»? Льёт как из ведра, откачиваю воду из кроссовок. Такие вот дела. А ты как? — прогорланил Ларри.
— Эй, слушайте, вот это здорово, всадники! Если бы наши могли видеть меня сейчас! Я на самом деле «пашу» эту гору под проливным дождём. Вот он, старина Кэри, катит по Шотландии. Значит, несмотря ни на что, я одолею этот шотландский поход. У меня получится! Мне самому едва верится. Это замечательно!
Потом Кэри запел — сколь промокший-продрогший, столь же и счастливый. Когда нас обогнал туравтобус, наш приятель опять разразился речью:
— Взгляните-ка на всех этих увальней в автобусе. Наши в Пасо-Роблес думают, будто и я вот так путешествую по Шотландии. Как же, если б они меня только видели! Они-то думали, я слабак какой-нибудь. Но, эй, что нам дождь и кручи. У меня такое чувство, будто я совершаю нечто такое, особенное. Доказываю самому себе, что я крепче, чем думал. А кроме того, кому охота лезть в автобус и всю дорогу мучиться рвотой вместе с тридцатью остальными бедолагами? Только не мне! Я за велосипед. Вот это здорово!
Я хочу сказать: взгляните на эти прекрасные зелёные горы, на реки и озёра. Подумать только, будь я сейчас там, в Пасо-Роблес, шелестел бы себе бумажками в конторе. Но здесь я на свободе, на воле, в окружении всех этих фантастических пейзажей. Плевать на дождь! Я чувствую себя великолепно!.
Итак, не прошло и четырёх дней, как Кэри преодолел главные походные трудности. Его мышцы перестали «стенать», он закалил свою выдержку и даже в дождь смотрел на жизнь с большим оптимизмом.
Вечером мы остановились в Киллине в одном из тех домов, где постояльцам предлагается ночлег и завтрак. Это был настоящий шотландский деревенский коттедж, словно с картинки: беленький деревянный двухэтажный «пряничный» домик с ярко-жёлтыми карнизами и ставнями, окружённый ухоженной лужайкой и цветниками. Согревшись и соскоблив с себя пласты грязи, мы присоединились к вдовствующей миссис Джонс в её уютной гостиной, заставленной старинной мебелью. Хрупкая шотландка внесла необъятный поднос с чайником и печеньем, и мы вчетвером устроились у камина, глядя на пляшущие отблески огня на стенах и слушая стук дождевых капель по крыше.
