А эти надменные парижанки! Они смотрели на нее сверху вниз, как будто она была родом из глухой провинции! И разве не унизительно видеть маленькие магазинчики, битком набитые наимоднейшими и пугающе дорогими товарами, и постоянно слышать отказ мужа купить хоть что-нибудь? Это просто невыносимо!

Вдобавок ко всему Мэдлин была обязана исполнять супружеский долг с человеком, который – она это слишком поздно поняла! – ей не очень-то нравится. Какое же это мучение – лежать каждый вечер в постели Оливера, пока он стонет и обливается над ней потом, эгоистично пользуясь ее телом в своих целях. И почему каждая женщина мечтает о медовом месяце? На самом деле это оказалось так гадко! Хуже того, Оливер находил несказанное наслаждение в ее хрупком безупречном строении.

На третью ночь медового месяца Мэдлин хотела сослаться на плохое самочувствие, чтобы избежать тяжкой повинности, и сделала для себя крайне неприятное открытие. Оказалось, что ее мужем не так легко манипулировать, как она считала вначале.

– Вы не больны, дорогая моя, – назидательно произнес Оливер в ответ на ее жалобы. – С вами все в порядке, если не считать того, что вы не в меру избалованны: только и делаете, что скулите и хнычете с самого приезда в Париж. А между прочим, насколько я помню, отправиться сюда было вашей идеей. Более того, вы настаивали на этом. «Каждый, кто хоть что-нибудь из себя представляет, едет в Париж», – заявили вы. Милая, избалованная, изнеженная Мэдлин просто обязана добиться своего. Но это не всегда бывает к добру, не правда ли, сердце мое? Все вышло не так, как вам хотелось, не так ли?

В голубых глазках Мэдлин полыхнула злость.

– Именно так. Брак с вами определенно не то, что я ожидала. Впрочем, чему удивляться: ведь не вы возглавляли список избранников… – Мэдлин презрительно скривила губки.

– О, мне это прекрасно известно! Ваша страсть была всего лишь игрой. Вы вышли за меня, чтобы избежать публичного унижения после того, как бросились на шею герцогу Вудборо, а он отшвырнул вас. Он не захотел вас, Мэдлин. Но по определенной причине захотел я. Теперь вы не герцогиня и принадлежите мне. Признаюсь, я разочарован, что красоты в вас оказалось больше, чем страсти, но вы моя жена и уже не сможете диктовать свои условия. С этой минуты вы будете делать все, что прикажу вам я. – Его лицо стало пугающе мрачным.

– Еще чего! Вы не заставите меня исполнять ваши приказания. – Мэдлин фыркнула.

Она ненавидела супруга за то, что он сумел заглянуть за прекрасный фасад и выставил ее поступок в уродливом свете. Ну что за невезение – ведь она выходила замуж за совсем другого человека!

– Если вы хотите денег – любых денег – на вашу драгоценную одежду, на вещи для дома, на развлечения, на что угодно, вы будете ложиться со мной в постель и делать вид, что получаете удовольствие. Иначе и шиллинга от меня не получите, когда мы вернемся обратно в Лондон, – процедил Оливер сквозь зубы.

Только тут до Мэдлин наконец-то дошло, что он, а не она, глава их семьи. Она совершила ужасную ошибку, выйдя за него.

– Я ненавижу вас, Оливер Паркридж, – взвизгнула Мэдлин.

– А это как вам угодно. – Оливер толкнул жену на кровать.

К моменту приезда в Лондон обе стороны горько разочаровались в браке. Тем не менее Мэдлин по-прежнему пользовалась титулом и деньгами Оливера, а он взамен пользовался ее телом. На людях Мэдлин ни словом, ни жестом не давала понять, что их брак далеко не безупречен, но наедине не скрывала своей ненависти.

Виной всему Каролина Армстронг, решила Мэдлин. Если бы не эта изворотливая провинциалка, герцог непременно женился бы на ней. Каролина Армстронг – единственная причина, по которой герцог отказал ей, вынудив слепо кинуться в объятия Оливера Паркриджа. Мэдлин чувствовала, что Александр Вудворд сделал бы ее счастливой и что с ним она уж точно была бы не против исполнять супружеские обязанности.

Разговор о свадьбе герцога продолжался, и Мэдлин заставила себя улыбнуться. Она обвела глазами гостей и, заметив мать, отвернулась. Матери следовало получше подготовить ее к браку. Особенно к браку с мужчиной, который беззастенчиво пользовался ею.

Она посмотрела на отца, и Альберт кивнул ей, но и от него она тоже отвернулась. В душе ее до сих пор горел праведный гнев. Отец мог бы принудить герцога к браку с ней, но не сделал этого.

Ее лучшая подруга Люси Гринвилл оживленно обсуждала с леди Уэдерби предстоящее грандиозное событие. Все ее гости только и говорили, что о герцоге, Каролине Армстронг или их свадьбе. Мэдлин хотелось закричать от досады.

Оливер, сидя напротив нее, сейчас казался таким милым, добродушным джентльменом. Темно-каштановые волосы, карие глаза, прямой нос, ухоженные бакенбарды. На людях он был очень хорош, но она питала к нему такую ненависть, о возможности которой прежде и не подозревала. Кто мог бы заподозрить в этом красавце жестокого извращенца?

Мэдлин выпила еще вина: так ей было гораздо легче переносить сложившуюся ситуацию.

Боже, как она, леди Мэдлин Максвелл, самая хорошенькая, самая модная, самая популярная девушка в Лондоне, докатилась до этого?

Голубоглазая красавица с золотыми волосами, она всегда получала то, что хотела, и с ней никогда не должно было случиться того, что случилось. Ей полагалась эффектная свадьба и шикарная жизнь в достатке и роскоши. Ей полагалось стать герцогиней Вудборо!

«Ненавижу тебя, Каролина Армстронг. Ты украла мое будущее и разрушила все, что у меня было. Ненавижу тебя. Ненавижу. Ненавижу. Я найду способ заставить тебя заплатить за то, что ты сделала со мной», – поклялась Мэдлин и тут же, сладко улыбнувшись гостям, выпила еще красного вина.

Шрусбери, Англия.

Ноябрь, 1865 год.

День в Шрусбери выдался сырым и холодным, когда Салли Роджерс со слезами гордости на глазах прочитала приглашение на свадьбу. Круглое, покрытое морщинами лицо ее светилось удовлетворением, Каролина выходит замуж за благородного герцога! Она знала, что с ее девочкой все будет в порядке, но чтобы герцог! Вот уж новость так новость! Это вам не брак с никчемным американским мальчишкой, Стивеном Беннетом.

Салли с первой минуты поняла, что Беннет не пара ее Каролине. Она помогала воспитывать обеих девочек Армстронг с пеленок и понимала их лучше, чем кто бы то ни было.

Медленно поднявшись из кресла, Салли с трудом разогнулась. Хорошо бы боль в спине утихла хоть на время и дала ей возможность съездить на свадьбу в Лондон, но ей не вынести дороги. Салли оставалось лишь надеяться, что Каролина и Эмма поймут.

Более двадцати лет Салли работала на Кэтрин и Ричарда Армстронг и полюбила их, как родных, а Каролина и Эмма украли ее сердце с самого рождения. Разве она не помогала им появиться на свет? Когда-то Ричард нанял ее на время поучить жену кулинарии и ведению домашнего хозяйства в их крошечном коттедже, но после рождения Каролины Кэтрин отказалась отпускать от себя Салли, и она, оставшись с семьей, заботилась о девочках после смерти Кэтрин.

«Все-таки это правильно, что теперь они живут в богатом доме со своей настоящей семьей», – думала Салли, шаркая ногами по кухне Лилак-Коттеджа.

Она продолжала жить здесь после того, как Оливия Фэрчайлд забрала девочек к себе. Оливия предложила Салли переехать в Фэрвью-Холл, но она отказалась, понимая, что ей никогда не вписаться в новую жизнь. Салли прекрасно знала свое место, ее дом – Шрусбери, а не огромный особняк с бесчисленными правилами и аристократическими нормами поведения. Тогда в благодарность за ее многолетнюю заботу о ее дочери и внучках Оливия купила ей Лилак-Коттедж.

Да, все обернулось лучше некуда. Мать Каролины была бы довольна, ведь Салли сдержала данное в ночь смерти Кэтрин обещание.

Когда выбившийся из сил Ричард заснул в крохотном кабинете, Кэтрин внезапно открыла глаза и схватила Салли за руку.

– Салли, я хочу большего для своих дочек… – Кэтрин старалась унять кашель. – Я так переживаю за них! – Кашель не давал ей говорить.