– Прошу прощения, ваша светлость, – деликатно кашлянул аккуратно причесанный джентльмен лет сорока в ливрее Вудборо. – Ваша матушка просила вас зайти к ней сразу после приезда.

– Спасибо, Харрисон, нисколько в этом не сомневаюсь. Мы сейчас же поднимемся к ней. Идемте, Каролина, вы должны познакомиться с моей матерью.

– Как, прямо в таком виде? – Каролина показала на мятый дорожный костюм, потом дотронулась до промокших волос. – Я не могу позволить себе предстать перед герцогиней такой замарашкой!

– Перестаньте, вы, как всегда, прелестны. – Решив, что успокоил ее, герцог взял Каролину за руку и повел к лестнице.

Поднявшись наверх, они пошли по узкому, погруженному в полумрак коридору, выстланному дорожкой глубокого красного цвета. На каменных стенах красовались массивные полотна в резных золоченых рамах, еле различимые в мерцающем свете свечей.

Вскоре они остановились перед огромными деревянными дверями с затейливой резьбой.

– Надеюсь, вы не забыли, что я говорил вам о своей матери? – шепотом спросил Алекс.

– Что она очень болтлива?

– Это еще мягко сказано, но я постараюсь как-нибудь справиться с этим. Помните, я вас предупредил. – Постучав, Алекс распахнул тяжелые двойные двери.

«Если Саммерфилдз настоящий замок, – подумала про себя Каролина, – то эта женщина определенно его королева».

Мать Алекса, герцогиня Элизабет Гвинет Эллсуорт Вудворд, лежала в огромной кровати с розовыми дамастовыми занавесями, подвязанными тяжелыми золотыми шнурами с кисточками, в окружении розовых атласных подушечек и покрывал. Вся комната была розовой и очень женственной; от настенных гобеленов с бледно-розовыми цветочками до толстого пыльного розового ковра и бледно-розовых дамастовых штор на окнах, точно таких же, как над кроватью. На горизонтальных поверхностях были искусно расставлены изящные хрустальные вазы с многочисленными букетами роз всех оттенков от красного до розового. В воздухе стоял тяжелый аромат розовых духов, в замысловатых серебряных подсвечниках горели восковые свечи, а в камине весело потрескивал огонь.

Спальня поражала роскошью, но центральной фигурой воображаемого полотна была сама Элизабет Вудворд – удивительно красивая женщина с утонченными чертами лица, бледной кожей и мягкими черными волосами без намека на седину. В юности ее озорная улыбка наверняка свела с ума немало мужчин, подумала Каролина. Герцогиня была одета в белый шелковый жакет, расшитый изящными узорами, волосы ее были гладко зачесаны, проницательные голубые глаза под тонкими бровями внимательно рассматривали Каролину.

– Мой милый мальчик, подойди ко мне скорее! Я столько дней ждала тебя. Дорога, наверное, была просто жуткой в такой дождь… – Не дожидаясь ответов, герцогиня царственным жестом протянула руку, словно оказывая сыну величайшую честь. – Ты все хорошеешь день ото дня, мой дорогой. А теперь представь мне внучку покойного графа Гленвуда, о которой я столько слышала. – Слова текли из Элизабет рекой, и, кажется, она не собиралась останавливаться.

Алекс нежно поцеловал мать в щеку.

– Верно, мама, это мисс Каролина Армстронг. Каролина, познакомься с герцогиней Вудборо. Леди Фэрчайлд и младшая сестра Каролины Эмма присоединятся к нам через несколько дней, а пока у них еще остались дела в Лондоне.

Элизабет перевела взгляд на гостью:

– Подойдите, дорогая, поближе, чтобы я могла получше разглядеть вас…

Каролина шагнула вперед.

– Добрый день, ваша милость, – вежливо поздоровалась она, в то время как ей в голову неожиданно пришла мысль, что вопреки первому впечатлению в этой женщине не было ничего хрупкого.

– Значит, вы и есть дочь Кэтрин Фэрчайлд? Что ж, вы очень милы. Бедняжка Кэтрин, я так расстроилась, когда узнала о ее смерти. Пожалуйста, примите мои искренние соболезнования. В моей памяти ваша мать навсегда осталась задорной девочкой. Как по-вашему, она была счастлива?

– Прошу прощения? – Каролина не сразу поняла, о чем спрашивает ее Элизабет.

– Мама… – В голосе Алекса послышалось предостережение, но Элизабет не обратила на это внимания.

– Была ли ваша мать счастлива, убежав с гувернером своего брата? О, она такая храбрая! Не знаю, хватило бы у меня духу бросить все ради любимого. К счастью, моей настоящей любовью стал герцог и мне не пришлось вообще ничего бросать! Боже, побег! Это так романтично… Правда, я бы не смогла спокойно жить дальше, если бы моя свадьба не была признана самой шикарной за все десятилетие. Это было просто идеально! Потом все еще несколько месяцев обсуждали ее. Бракосочетание состоялось прямо здесь, в замке. Но поверьте, все эти годы я не могла забыть юной отважной Кэтрин Фэрчайлд. Она была так молода, а он так беден, и вот чем все обернулось! Ужасно романтично и в то же время трагично, вам так не кажется? Впрочем, без трагизма нет настоящей романтики. Мне было очень любопытно узнать, чем все кончилось, но я этого не могла сделать, поскольку граф вычеркнул бедняжку из своей жизни и никто не смел даже произносить имени Кэтрин в его присутствии. А бедная Оливия! Она была убита, просто убита. Лично меня терзали бы нескончаемые муки, если бы моя дочь сбежала и я не смогла бы больше видеть ее. Но у меня никогда не было дочери, хотя мне отчаянно хотелось иметь девочку. Каждой женщине нужна дочь… Зато у меня есть двое прекрасных мальчиков, Александр и Чарлз. – Она восторженно посмотрела на герцога: – Ты же не сбежишь от меня, да, дорогой? – Не успел Алекс и рта раскрыть, как мать снова повернулась к Каролине: – Так была ли она счастлива, ваша матушка?

Не зная, что ответить, Каролина вопросительно глянула на Алекса, но тот лишь беспомощно пожал плечами. Действительно, кому приятно, когда семейный скандал выносят на обсуждение…

Каролина вздохнула. В детстве о скандале никогда не упоминалось, и даже теперь Оливия отказывалась говорить о делах минувших лет.

– Мать и мой отец действительно очень любили друг друга… – наконец выдавила из себя Каролина.

– О, я так и знала, я так и знала! – Элизабет мечтательно закатила глаза. – Настоящая любовь не может не победить! Хотя иногда бывает иначе. Я счастлива слышать, что Кэтрин не зря рискнула всем на свете. Ваш визит поверг меня в трепет, дорогая. Вы – порождение великой любви, и ваша сестра тоже! Но когда же приедут все остальные? Мне не терпится снова увидеть дорогую Оливию: нам с ней нужно очень многое обсудить.

– Мама, – решительно прервал словоизлияния герцогини Алекс. – Наша гостья устала с дороги. И ей нужно отдохнуть. Уверен, она с удовольствием поговорит с вами завтра. Позвольте мне проводить ее, а потом я снова загляну к вам.

– О да, конечно. Простите меня, дорогая, но столь неожиданная встреча с вами – это так волнительно! Отдыхайте, моя милая, и возвращайтесь утром, мы с вами поболтаем о том о сем. Нам ведь есть о чем поговорить, верно? – Герцогиня многозначительно кивнула в сторону Алекса. – Ну, идите же и не позволяйте мне задерживать вас. – Она взмахнула рукой, словно давая знак, что аудиенция окончена.

– Спасибо, ваша милость, я непременно зайду к вам завтра, – только и успела ответить Каролина, в то время как Алекс уже повел ее к выходу.

– Надеюсь, вы простите мою мать, – прошептал Алекс, закрывая за собой дверь. – Как и в этом замке, в ней всего слишком много.

– Ничего страшного: вы же предупреждали меня. – Каролина наконец смогла свободно вздохнуть.

Вскоре красная ковровая дорожка привела их к винтовой лестнице.

– Как вы уже поняли, ваш приезд взбудоражил весь дом. Что касается матери, то я не имею привычки привозить к ней гостей женского пола, а после смерти отца ее очень мало кто навещал.

– Не сочтите мой вопрос нетактичным, но почему ваша мать лежит в постели? Непохоже, чтобы она была больна; более того, она выглядит абсолютно здоровой.

– В том-то и дело, что она действительно здорова.

– Тогда почему…

– Не ищите логического объяснения, дорогая: когда вы имеете дело с моей матерью, логики ждать не приходится ни при каких обстоятельствах.