– Ах да, леди Джоанна. Джо – мой самый старый и самый дорогой друг, – произнес Тони с драматичным, театральным вздохом.
– Я так понял, что вам не помешает выпить, милорд, – сказал Боб, махая изо всех сил девушке-разносчице. – Так же как и Гидеону.
– О?!
– И вы оба в этот вечер тоскуете по женщинам, томитесь, как те черти. Готов биться об заклад, что так оно и есть.
Тони поглядел на Гидеона и заулыбался.
– Я бы согласился с этим утверждением, если вы не возражаете.
– Боб всегда язык распускает, стоит ему принять лишнюю пару кружек. – Гидеон отпил из своей большой кружки. Глоток вышел долгим и большим. Обычно он следил за собой и был очень осторожен. Ночь пройдет, а детективу непозволительна роскошь утреннего похмелья. Но сегодня держать себя в руках совсем не хотелось.
– Ну, Гидеон, кто она?
Гидеон обернулся к Тони и изобразил гримасу шутливого отчаяния:
– Миссис Спенсер.
– Как?! Та самая потаскуха или как вы ее там обзывали? Вы же чуть ли не призывали Фэрхейвена прикончить эту самую миссис Спенсер?
– Ладно вам, милорд. А что мне оставалось делать? Сообщить ему, что я к ней неравнодушен?
Тони задумался.
– Верно. Иного выбора у вас не было. Но вы казались таким спокойным и хладнокровным.
– Работа такая, милорд. Иначе нельзя.
– Ну да. Но то, что вы раскрылись как раз с этой стороны, – для меня полнейшая неожиданность. Подозреваю, что вы немало удивили и миссис Спенсер.
– Пусть знает, каково оно – житье инспектора-детектива, – с какой-то обидой буркнул Гидеон.
– А когда вы намерены объяснить ей, почему вы так действовали?
– И не думаю даже, милорд.
– Ну, так нельзя. По-моему, вы просто обязаны отправиться к ней и объясняться. Как же иначе, Гидеон? Можно мне звать вас по имени? А вы должны называть меня Тони. Мы через такое вместе прошли, какие между нами церемонии.
Оба, еще не захмелев, уже успели прийти в то блаженное расположение духа, когда все люди прекрасны, за что искушенные люди и ценят начальную стадию опьянения.
– В самом деле, – продолжал свою речь Тони, – я полагаю, нам следует пойти туда вдвоем.
А еще после пары тостов оба пришли к выводу, что это весьма блестящий замысел. Поймав экипаж, они велели извозчику ехать к миссис Спенсер. У дверей их встретил Джим, чему они несколько удивились.
– А почему ты до сих пор еще здесь, парень? – спросил Гидеон. – Тебе ничто уже не грозит. Можешь опять работать приказчиком. Или каким-нибудь клерком.
– Все как-то не так, мистер Нейлор, все вверх тормашками. Я еще не понял, чего хочу. Поэтому решил побыть здесь еще недельку-другую, чтобы разобраться в своих мыслях, – ответил Джим, растерянно улыбаясь.
Тони был очень рад, что догадался отложить от наследства отдельную долю для Джима и Гидеона. Если будет маленький, но постоянный доход, то, естественно, Джиму будет легче сделать выбор в своей жизни. А пока что он придает особый шик заведению миссис Спенсер.
– А миссис Спенсер у себя, Джим? – спросил Тони, опасаясь, что Гидеон так и не задаст этого вопроса.
– Да, милорд. Если вам будет угодно пройти в гостиную, я приглашу ее туда.
Нелегко было Гидеону вновь оказаться в той же гостиной. Перед его глазами вновь возникли руки Марка Хейлзуорта на горле Блисс. Эти жуткие минуты он вряд ли когда-нибудь забудет.
Миссис Спенсер вошла в гостиную, одетая в вечернее платье из иссиня-черного, как ночь, бархата, облегавшего каждый изгиб ее фигуры. Сначала она обратила внимание на Тони и приветствовала его особенной улыбкой, когда улыбаются не только губы, но и глаза. Потом она соизволила заметить Гидеона, однако тут же сделала вид, что не видит его в упор.
– Удивлена вашим появлением здесь, лорд Эшфорд. Не желаете ли бренди? Я сейчас позвоню, чтобы принесли.
Тони рассмеялся и ответил:
– Боюсь, что с меня хватит. Сегодня и без того уже достаточно. А мы удивились, застав у вас Джима.
– Оправданием Джиму может послужить его занятость и стремление найти для себя что-то более подходящее. У меня, правда, есть мысль, что он просто слишком привязан к Нэнси, это одна из моих девочек. А какова цель вашего появления здесь, милорд? Вы рассчитываете на нечто особенное?
– Угу… Нет, пожалуй. Знаете, я не думал ни о чем особенном. Мне хотелось просто заглянуть к вам, узнать, как вы себя чувствуете, пришли ли в себя после той ночи. Испытание вам выпало нелегкое.
– Я вполне оправилась, милорд, – со спокойной сдержанностью ответила Блисс. – Но я вам очень благодарна за вашу заботу.
– Возможно, мне еще… э-э… хотелось бы какого-то общества в эту ночь.
Гидеон уничтожающе взглянул на Тони:
– Я-то думал, что мы заглянули сюда только на минутку, лорд Эшфорд.
– Оставайтесь здесь столько, сколько захотите, Гидеон, – сказал Тони и расстроенно махнул рукой.
Блисс подошла к двери и поручила Джиму вызвать Кэрри.
– Вы уже видели ее, милорд. Это одна из самых изысканных моих девушек.
– Благодарю вас, миссис Спенсер. Увижусь с вами через пару часов, Гидеон.
Он ушел очень быстро, и Гидеон с Блисс остались с глазу на глаз. Гидеон отметил, что губы Блисс поджаты и кажутся такими же строгими, как и глаза. Он решил, что дело безнадежное, он проиграл.
– Вы тоже хотели бы общества, господин Нейлор? – спросила она как можно более деловым тоном.
– Нет. То есть да. Но не кого-то из твоих девочек, – быстро добавил он, как только она направилась было к двери. – Я рассчитывал, Блисс, что ты проведешь со мной это время.
– Я не встречаюсь с клиентами, господин Нейлор. Всякий раз, когда я изменяла этому правилу, мне сразу же приходилось раскаиваться в своем поступке.
– Да я хотел только поговорить, – заспорил Гидеон. – Можно даже тут, если тебе здесь удобнее.
– Я могу уделить вам всего несколько минут, господин Нейлор, – сказала она, присаживаясь на краешек дивана.
Гидеон слишком нервничал, чтобы сидеть. Он потянулся через стол и взял в руки китайскую вазу.
– Джим должен был грохнуть эту штуку, ты знаешь?
Блисс резко повернулась.
– Разбить мою вазу?! Это – сосуд эпохи Мин! Мне эту вазу подарили, когда я была совсем молодая.
– Если бы Джим сделал, что ему было велено, то мы ворвались бы в гостиную раньше, и у тебя не было бы этих ужасных минут.
– Ничего особенно ужасного я не испытала, и вообще, я вполне справилась с этой неприятностью, господин Нейлор.
– Тогда ты еще тверже, чем я, Блисс, – сказал Гидеон, подходя к ней ближе. – Более жутких минут в своей жизни я и не припомню.
– Вряд ли гибель старой потаскухи произвела бы на вас какое-то впечатление, господин Нейлор, – сказала Блисс с горькой язвительной усмешкой.
– Да, я должен просить у тебя прощения за эти слова. Но что я мог поделать? Дай я ему знать, что у меня на сердце, он взял бы тебя в заложницы. Надо было убедить его, что меня ничто не остановит. И он понял, что убей он тебя – между ним и мной никакой преграды больше не останется.
Поза миссис Спенсер чуточку изменилась, она как бы слегка расслабилась, хотя Гидеон ничего не заметил.
– Значит, вы поступили так, как следовало. И потом, вы сказали правду. Да, я – старая шлюха, – сказала она печально. – Я принимаю ваши извинения, господин Нейлор.
А теперь мне самое время возвратиться к своим обязанностям. – Она хотела встать, но Гидеон, уже успевший подобраться к дивану, зашел со спины и встал совсем рядом, нежно положив руки на ее плечи.
– Можешь меня не прощать, но, прошу тебя, хотя бы поверь мне. Когда я говорил Хейлзуорту, что мне все равно, что с тобою станет, я ему врал. Мне не все равно, Блисс, совсем не все равно. Можешь считать, что ты видела меня в самом неприглядном свете. Но мне хочется, чтобы ты знала, что ты для меня – самая желанная женщина. – Гидеон убрал руки с ее плеч. – Скажешь лорду Эшфорду, что я жду его в пивной. Через улицу, кажется, есть какой-то паб.
Блисс встала и подошла к двери, а Гидеону было так скверно на душе, так тяжело, словно вся его жизнь уходила из этой комнаты. Но Блисс вдруг остановилась и, глянув через плечо, сказала мягким голосом:
