– Во ясновидящая дает! – восхитилась Наташка. – Мигом слиняла. Ну как корова языком слизнула!

– Окстись, родимая, – проворчала я. – Это какая же должна быть корова! И какой ей надо иметь язык…

– Как помело!!! Похожий на ваши собственные, – яростно зашипела Лянка. – Она все слышит. Посмотрите налево, только без всякого интереса. Вроде как не специально. Видите, кусты шевелятся?

Я со скучающим видом задрала голову вверх, пару секунд полюбовалась небом и… как всегда, перепутала правую и левую стороны. Там, где по моему разумению следовало быть «леву» и куда я кинула свой полный безразличия взгляд, стояла с ехидным выражением лица Наташка, уже успевшая полюбоваться на отход ясновидящей по кустам. Решив не ввязываться в перепалку, я с самым умным видом дала понять подруге, что массовые зрелища (а хотя бы и на троих) мне не интересны. Мое внимание больше занимает купальня. Неужели же она такая, как на картине в кабинете Ольги? Отметив, что очень оживленных голосов отдыхающих уже не слышно, и игнорируя иронические выпады подруги, я уверенно направилась в сторону купальни. Спутницы, не торопясь и хихикая, тащились следом. Сверху по широкой плиточной дорожке спускалось к воде человек пять отдыхающих.

Берег был пуст. Меня поразило, что на песке не имелось следов. Такое впечатление, что те, кто здесь недавно побывал, тщательно замели их за собой. Не иначе как с веником гуляли. А в следующую секунду душа похолодела. Жаль, что иней на ресницы не выпал и не лишил зрения. Я стояла и широко раскрытыми глазами смотрела на то, что разум отказывался видеть. До тех пор, пока меня со смехом не подтолкнули родственницы. Колени, получив долгожданный сигнал, тут же подогнулись. Я и растянулась на песке. Как раз под душераздирающий визг отдыхающих. Родственницы растерялись. Решив, что, шутя, лишили меня если не жизни, то здоровья, принялись квохтать надо мной, пытаясь оценить степень его расстройства. Наташка клялась и божилась, что и пальцем меня не тронула. Просто легонько дала коленкой под зад, а это не повод для того, чтобы валяться у них в ногах. Лянка, не обращая на нее внимания, терпеливо уговаривала признаться, в какой именно части меня сломило.

Я сразу для себя решила, что торопиться мне ни к чему. Поэтому всем попыткам поставить меня на ноги активно сопротивлялась. Говорить еще не могла – челюсти свело. Зато лягнула Наташку ногой. Была охота первой приближаться к телу, голова и основная часть которого покоилась в воде! На берегу торчали только лодыжки в задравшихся брюках и ботинках. Утопленник лежал по другую сторону мостков. Именно поэтому я сразу и не обратила на него внимания. А вот женской компании, раздумавшей спускаться, сверху он был хорошо виден. Именно поэтому она распалась. Из общего количества осталось только две женщины, которые, устав визжать, тихонько подвывая, жались друг к другу и постоянно оглядывались назад.

Мои спутницы вконец растерялись, ткнули меня назад в песок до лучших времен и принялись гадать, что такого страшного они сделали. А сверху уже бежали какие-то мужчины в униформе XVIII века с носилками и женщина в белом халате.

– Ирка! Это за тобой! Санитары из сумасшедшего дома. С персональной кроватью. Допритворялась! – процедила подруга сквозь зубы. И, приветливо помахав бегущим рукой, крикнула: – Не торопитесь! Медицина здесь бессильна.

– Молчи, несчастная! – буквально простонала я, лежа на песке. – Они не ко мне, они к трупу бегут.

– Да? – наивно удивилась Ляна. – А зачем же тогда бежать? Куда ему торопиться? Может и подождать… Ох, господи! Ирина!!! Да что ты нам голову морочишь?! – Но проследив за направлением движения группы, плюхнулась рядом со мной на песок.

Наташка, не думая, впрочем, она всегда отличалась аккуратностью, поступила более мудро – уселась мне на ноги, в зародыше подавив мою попытку принять более приличное случаю положение.

– Как думаете, этот труп еще жив?

Довольно шустро Ляна вплотную прижалась к моему дружескому плечу и вцепилась в него намертво, окончательно парализовав мое стремление к освобождению.

– Вот пойдите и спросите у него сами. А если он не захочет отвечать, поинтересуйтесь у тех, кто с ним возится. Наташка! Немедленно освободи мои ноги!

– Еще чего! Твои ноги, ты их и освобождай. А я никуда идти не намерена. Впрочем, есть идея! Давайте тихонечко отползем назад и незаметно покинем этот «бельведер». Как говорится, «имеющий уши, да услышит!». Чуть позднее во дворце обо всем и узнаем. Тем более что нас этот случай никаким боком не касается.

– «Имеющий глаза, да увидит!» – морщась, возразила я. – Еще как касается! – И вспомнила, что правая рука у меня не задействована. Изловчившись, ткнула подругу кулаком в бок. Она даже не пошевелилась. – Кто орал спасателям, «медицина здесь бессильна!»? Наверху толпа зевак стояла, теперь готовь оправдания. Угробила мужика, свои следы замела, теперь на моих ногах расположилась. Опять-таки с целью сокрытия отпечатков собственных шлепанцев. Сидишь тут, любуешься на мокрое дело рук своих…

Я еще никогда не видела, чтобы Наташка с такой скоростью вскакивала. Обычно это процесс неторопливый, сопровождаемый мучительным покряхтываньем. Значит, можем, когда захотим?

– А я сейчас все объясню людям! Мне скрывать нечего. Заодно предложу свою помощь.

Со стороны места залегания неподвижного тела донесся горестный вопль. Схватившись за голову, вопила женщина в белом халате. Странная реакция для врача. Впрочем, это продолжалось недолго. Ребята, бросив носилки на песок, принялись напоминать доктору о ее должностных обязанностях. Забыв про недавно выдвинутую стратегию невмешательства, подруга понеслась к группе спасателей, увеличившейся раза в три за счет притока дополнительных сил. А мне уже не составило труда стряхнуть с себя гостью из Копенгагена, где ей наверняка не доводилось быть свидетельницей подобных событий. Я отправилась следом за Наташкой, не слушая заверений Лилианы Сергеевныв том, что «Наташенька сбегает, все разузнает, вернется и обо всем нам поведает».

Судя по действиям, Наташка оказалась основной движущей силой общества любопытных. Она активно разгоняла их в стороны, предлагая немедленно подняться наверх, оттуда намного удобнее сочувствовать несчастному утопленнику. Даже пыталась вспомнить и привести в качестве примера слова старой песни: «Мне сверху видно все, ты так и знай!» Лянка довольно быстро пришла в себя и сочла необходимым прийти ей на помощь, начала вести активную разъяснительную работу. Несла полную ахинею, уверяя отдыхающих, что ничего страшного не случилось. Утопленник входит в программу развлекательных мероприятий пансионата. Все идет по плану. Народ судачил, выдумывая фантастическую картину происшествия, и неохотно отступал от эпицентра события.

Тело мужчины уже лежало на носилках и было накрыто белой простыней, мокрой в местах плотного к нему прилегания. Один из «ливрейных», но босых спутников врача с раздражением выворачивал мокрые белые гольфы. Второй – держа на весу тупоносые ботинки с огромными пряжками, остервенело лупил своими гольфами по мосткам. Такое впечатление, что вытряхивал не песок, а все воспоминания об инциденте. Еще двое подоспевших «униформистов», которым, судя по их виду, не пришлось лезть в воду, давали умные советы вернуть покойного туда, откуда его выловили. До приезда милиции. Несмотря на отсутствие видимых признаков насильственной смерти, нельзя исключать убийства. Пара подмокших товарищей предлагала им осуществить это исключительно своими силами. И никому в голову не пришло, что покойнику после смерти было как-то ни к чему оживать на короткое время только для того, чтобы замести все следы. Скорее всего, этого факта никто, кроме меня, не заметил. Весь песок истоптали. Можно было и не стараться уничтожать следы. Причем все до единого.

Конец препирательствам положила врачиха, скорбным тоном потребовавшая проявить уважение к утопленнику и прекратить перебранку. По всем признакам у покойного инфаркт, спровоцированный неправильным образом жизни. Один из сухих ее помощников кинулся в купальню. Решил проверить наличие в ней пустых бутылок. А может, и не совсем пустых.