— Отчего же? — повысил голос Рун. — Вы же изменили свое мнение по поводу акций. Сорча глядела вперед.

— Это совсем другое дело.

— Почему другое?

— Другое, и все тут. Вы когда-нибудь задумывались о том, чтобы пустить автобус между «Клубом Марим» и деревней? — начала она, желая остановить поток вопросов с его стороны. — Я думаю, что это прекрасная идея, добавила Сорча в ответ на его отрицательный жест. — Дело не в том, что расстояние слишком большое, но здесь гористая местность, и в жару такая пешеходная прогулка становится каторгой. Автобус облегчит жизнь отдыхающих, у которых нет своей машины, и люди со стороны смогут пользоваться теннисными кортами. Я, например, обратила внимание, что корты нередко пустуют, и…

— А понимаете ли вы, что единственный смысл жизни Теренса Холстона это делать деньги? — прервал ее Рун, возвращая разговор в наезженную колею. — Если он сможет контролировать «Клуб Марим», то покроет всю территорию квартирами. А если бы вы хоть раз побывали в одной из построенных им квартир, вы бы знали, что там даже для кошки мало места.

Сорча сладко улыбнулась.

— Зачем вам понадобилась кошка? — спросила она.

Рун сердито на нее посмотрел.

— Временами мне хочется вас отшлепать, — горячо начал он, — и…

— Жестокость не приведет ни к чему хорошему, — ответила она.

— Вы правы. — Рун подавил раздражение. — Может быть, стоит позаимствовать метод Холстона и таким путем возвыситься, — проговорил он, словно размышляя вслух.

Сорча повернулась к нему.

— Я вас не поняла.

— Мои сбережения не беспредельны, и я быстро влезу в долги, если буду стараться, чтобы кто-то другой не перехватил у меня «Клуб Марим». Поскольку возможности мои ограниченны, — сказал Рун, — почему бы не применить способ Холстона? Игра стоит свеч.

Они уже въехали на дорогу, ведущую к коттеджу, когда он вдруг затормозил, развернул джип и направил его в противоположную сторону, к одной из вилл.

— Куда мы едем? — спросила Сорча.

— Сегодня вечером устраивают танцы под аккомпанемент местного оркестра и жарят шашлыки. Это бывает у нас один раз в неделю. Я хочу пригласить вас на танцы. — Он повернулся к ней, многозначительно улыбаясь. — Под звездным небом, обнимая друг друга, двое ритмично покачиваются в такт музыке.

Сорча почувствовала, как учащенно забился пульс. Возможно, что Рун просто хочет произвести эффектное впечатление, но его улыбка и сказанные им слова взволновали ее.

— Я не собираюсь встречаться с Марком, и он меня не соблазнил, поэтому ваши ухаживания не нужны, — торопливо сказала она.

Он криво улыбнулся.

— Но в данном случае игра стоит свеч.

— Вы даром потратите время.

— Даром потрачу время, танцуя с красивой девушкой? Никогда.

Сорчи не знала, что и думать. Вновь оказаться в его объятиях? Он, вероятно, решил изменить свое поведение.

— А если ваши служащие опять увидят нас вместе… — начала она.

— Ну и что, поболтают немного, не стоит из-за этого лезть в бутылку, процитировал Рун ее же слова.

— Я не хочу танцевать, — заупрямилась Сорча.

— Милая, вам понравится.

— Я ненавижу танцы!

Он положил руку на ее ногу. На ней было короткое белое платье, не закрывавшее колени. Она замерла. Ее волновало прикосновение его пальцев.

— Вы же не боитесь танцевать со мной? — прошептал Рун.

— Я боюсь?! — Она издала нечто похожее на смешок. — Я знаю, что вы думаете, будто я транжирка и, как только продам свои акции, пущусь в загул, — сказала Сорча, пытаясь изо всех сил изменить направление разговора, — но вы ошибаетесь. Я не особенно разживусь от этой продажи.

Они подъехали к парковке, откуда была видна дымящаяся жаровня возле бассейна. Сняв руку с ее колена, Рун поставил машину и выключил мотор.

— Вы не разживетесь? — спросил он, нахмурившись.

Сорча готова была себя убить. Ее стремление изменить тему разговора привело к тому, что она сама себя загнала в угол, принуждая открыться еще больше.

— Дело в том, что, получив деньги, я разделю их на три части, неохотно заявила она, — и выпишу чеки Майклу и близнецам. А если они почему-либо не пожелают их принять, я отдам эти чеки на нужды благотворительных обществ.

Рун не сводил с нее глаз.

— Почему? Я не могу вас понять. Да, я понимаю, — сказал он вдруг. Это все из-за Хорхе. Потому что, как я сказал, он продолжает вами руководить.

Сердце Сорчи замерло.

— Я бы не хотела продолжать этот разговор, — сказала она, вылезая из джипа и направляясь в сторону звуков оркестра.

— Вы сошли с ума! — заявил он, шагая рядом. — Подумать только, этот тип все еще оказывает на вас влияние! Деньги обогатят вашу жизнь, дадут возможность делать все, что вы захотите и чего не могли бы позволить себе без них.

Они подошли к площадке, украшенной флажками. Маленький оркестр играл рок-н-ролл, и отдыхающие всех возрастов в белых одеждах отплясывали в радостном возбуждении вокруг оркестра.

— Станцуем? — предложила Сорча. Рун обнял ее за талию и закружил в вихре танца.

— Распорядившись так наличными, вы пытаетесь поступить вопреки воле покойного, — сказал Рун, прижимая ее к себе. — А мне казалось, что вы считаете себя взрослой.

Сорча не обратила внимания на его слова.

— Вы очень хорошо танцуете, — заметила она, когда Рун, перекинув ее через руку, выделывал ногами вычурное па.

— Вам бы показать, как я танцую ламбаду. Она с удивлением вскинула брови.

— Ламбаду? Вы в этом деле тоже специалист?

— Первоклассный, — сказал он, подмигнув. — Почему вы так ненавидите Хорхе? — вдруг решительно спросил он. — Единственное преступление, какое он совершил, — это женитьба на вашей матери.

Сорча поджала губы.

— Вы так думаете? — пробормотала она.

Вопросов больше не было, и постепенно она успокоилась. Устоять против зажигательного ритма оказалось невозможным, и они отлично станцевали вдвоем. Сорча решила, что танцы возле бассейна совсем неплохая штука. Когда рок-н-ролл закончился, дирижер объявил последний вальс. И вот мелодия любовной песни разлилась в ночном воздухе; Рун обхватил обеими руками ее талию, а ей больше ничего не оставалось, как положить руки ему на плечи. Казалось, кровь в ее жилах движется со скоростью ртути. Они были так близко друг к другу, что ее дыхание обжигало его кожу, а грудь прижималась к его груди; в ритме танца их бедра соприкасались. Она понимала, что он сознательно так поступает, разыгрывая влюбленного, но знает ли он, какое впечатление производит на нее?

— Нет, не знаю, — сказал вдруг Рун. Сорча взглянула на него в ужасе. Она совершенно определенно не задавала ему этого вопроса вслух.

— Что… что такое?

— Я думаю, что действительная причина, почему вы не любите Хорхе, заключается в том, что он женился на вашей матери. И еще потому, что он сделал вас своей жертвой. Поскольку вы говорили, что он начал бороться с вами, думаю, — это случилось из-за вашей привязанности к родному отцу, а Хорхе решил во что бы то ни стало завоевать ваше сердце. А коль скоро это приняло такую враждебную форму, значит, так было суждено. Возможно, вы его только ненавидели, но Хорхе вас и любил и ненавидел. С его стороны это все-таки была любовь, — заметил Рун.

Сорча промолчала, старательно избегая встретиться с ним взглядом.

— Разве вам не приходило в голову, что, оставив такое наследство, Хорхе хотел загладить свою вину перед вами? — спросил Рун.

Она глядела куда-то через его плечо.

— Приходило.

— И что же?

— Но я все равно продам акции и передам деньги на нужды благотворительности. Рун выругался.

— Сорча, ваш отчим умер, его нет с нами! — Услышав свой собственный голос, Рун стал говорить тише. — Хорхе — это уже история, — старался убедить он Сорчу.

Она снова ничего не ответила.

Через несколько минут вальс кончился, и музыканты пожелали всем boa noite.[5] Когда танцующие начали расходиться, а официанты убирать столы, Сорча и Рун вернулись к джипу.