— Разве эти люди благороднее других человеческих существ? — спросил фон Бек. Он говорил иронически, но его, как и меня, глубоко оскорбила сцена торговли людьми. — Едва ли я смогу найти помощников для выполнения своей миссии, если работорговля здесь свободно допускается.

Тут к нам присоединилась Белланда.

— Урсины правят землей, где люди еще совсем дикари. Они убивают друг друга и съедают. Они продают и покупают людей. Царь урсинов считает подобное естественным и не препятствует этому. А что касается мальчиков, то медведи хорошо к ним относятся.

— А что с ними станут делать женщины?

— Кормиться, — ответила Белланда и пожала плечами. — Ведь тут ситуация обратная тому, что принято среди нашего народа.

— С той только разницей, что мы не поджариваем и не едим наших жен, добавил фон Бек.

Белланда ничего на это не сказала.

— Как бы там ни было, я должен пойти туда, — заявил я. — Мне необходимо подойти к Женщинам-Призракам и задать им несколько вопросов. Возражений нет?

— Против обмена информацией возражений нет, — разрешила Белланда. — Но вы не должны мешать обменной торговле.

Мы вышли по сходням с нашего корабля и смешались с толпой других зевак и покупателей. Рядом со мной был фон Бек, и я устремился прямо к Призракам, стоявшим неподалеку от своих белых кораблей. Их палатки были обтянуты плотным шелком. Я не увидел никого возле торговых тентов Женщин-Призраков. Вход не охранялся. Я вошел в самый большой павильон и оторопел.

— Боже мой, ведь это настоящий рынок скота! — воскликнул фон Бек за моей спиной.

В помещении стоял едкий запах человеческих тел. Именно сюда работорговцы привели свой товар. Один из них, со шрамом на щеке и большими глазами, произвел на меня сильное впечатление. Покупатели вели себя по-разному: кто шумно торговался, кто заключал сделки вполголоса и отгородившись от всех.

Внутри павильона было несколько площадок, или загонов, с соломенной подстилкой на полу. В загоне стояли мальчики и юноши. На телах многих виднелись следы побоев. Были и такие, которые страдали гордо, стояли расправив плечи и смотрели прямо в глаза Женщинам-Призракам, тщательно осматривавших их. Но большинство относились к покупателям пассивно. Они походили на телят.

Но больше всего меня поразил Барон Капитан Аримиад. Он, очевидно, продавал что-то женщине в доспехах из слоновой кости. Этот негодяй держал на веревке шестерых мальчиков, привязанных за шею. Аримиад доказывал женщине, что его товар высокого качества, отпускал шутки, которые она либо не понимала, либо не желала выслушать. Аримиад нашел выгодный способ избавиться от избытка населения на своем корабле, а поскольку другие жители Маашенхайма презирали работорговлю, то Аримиад не опасался, что его застанут за этим недостойным занятием.

Но тут он вгляделся в толпу зевак, увидел фон Бека и меня и заорал во все горло:

— Вы не только преступники и изгнанники, вы еще и шпионы! Вот, оказывается, как вы хотели отомстить мне за свое разоблачение!

Я поднял руки вверх, показывая, что вовсе не собирался вмешиваться в его торговые дела, но Аримиад уже закусил удила. Он бросил веревку одному из своих работников и шагнул ко мне. При этом он не переставал кричать.

— Возьмите себе этих проклятых рабов! — крикнул он удивленной Женщине-Призраку. — Они пригодятся вам сегодня на ужин. Кушайте на здоровье! Пошли, Рупер, наши планы изменились. — Он остановился, когда приблизился ко мне. Его лицо раскраснелось от гнева. — Фламадин, вы — отступник! Зачем вы шпионите за мной? Надеялись шантажировать меня? Опозорить в глазах коллег Баронов Капитанов? А в действительности я и не собирался продавать этих парней. Наоборот, я хотел освободить их.

— Меня не интересуют ваши делишки, Аримиад, — холодно ответил я. — И меньше всего — ваши лживые заверения.

— Вы говорите, что я лгу?

— Я пришел сюда поговорить с Призраками, — ответил я. — А вы можете продолжать свое дело. Поступайте как вам угодно. У меня нет ни малейшего желания общаться с вами, Барон Капитан.

— Вы слишком надменно разговариваете для презренного изгнанника и убийцы своих близких. — Он стал наступать на меня. Я сделал шаг назад. Вдруг он достал из туники простого покроя длинный нож. На время Мессы носить при себе оружие запрещалось, и я это знал. Даже фон Бек отдал свой автомат Белланде. Я потянулся, чтобы перехватить руку с ножом. Аримиад отскочил. Он стоял и задыхался, как бешеный пес, и пожирал меня глазами. Потом снова бросился на меня, подняв нож.

А на моего друга напал с ножом в руках один из головорезов Аримиада. Так что нам пришлось выйти из павильона спиной вперед и криком позвать на помощь. В то же время мы не переставали уговаривать Аримиада и Рупера образумиться. Они совершали серьезную ошибку и привлекали внимание окружающих.

Внезапно на нас напала дюжина мужчин и женщин. Они оттащили Аримиада и его помощника и вырвали из их рук ножи.

— Но я только защищался от этого мерзавца, — заявил Аримиад. — Эти ножи были у тех двух негодяев, клянусь!

Я не мог представить, чтобы кто-нибудь поверит его словам. Но стоявший рядом житель Драахенхайма, человек довольно крепкого телосложения, плюнул на пол у моих ног.

— Я думаю, вы знаете меня, Фламадин. Я был одним из тех, кто выбрал вас для нашего Хозяина. Но вы обманули нас. Вам повезло, Фламадин, что на Мессе не допускается проливать кровь. Если бы не этот закон, я бы сам зарезал вас этим ножом. Предатель! Шарлатан! — И он снова плюнул на землю.

Теперь все люди, окружавшие нас, собрались вокруг меня и смотрели с осуждением. Только женщины, выражение лица которых невозможно было угадать под масками, глядели на меня иначе. У меня создалось впечатление, что они неожиданно опознали меня и проявили интерес.

— Когда Месса закончится, Фламадин, мы сразу найдем вас! — продолжал драанхенхаймец. С этими словами он ушел в палатку, где находились рабы.

Аримиад и сам удивился, что в его выдумку поверили. Он привел свою одежду в порядок, выпрямил плечи, прокашлялся.

— Кто еще осмелился нарушить наши древние законы? — обратился он с вопросом к толпе.

Очевидно, среди людей были те, кто не поверил Аримиаду. Но, думаю, их оказалось меньшинство, а большая часть ненавидела меня и поэтому была готова поверить в мою виновность еще в десятке преступлений.

— Аримиад, — обратился я к нему. — Заверяю вас, у меня не было намерения мешать вашим делам. Я пришел на встречу с Женщинами-Призраками — Кто, кроме работорговца, наносит визит Призракам? — снова обратился он к толпе.

Тут появился невысокий пожилой человек. Он протиснулся сквозь толпу и подошел к нам.

В руках он держал жезл вдвое длиннее его. На лице старика застыло выражение важности и значительности возложенной на него миссии.

— Никаких дуэлей, ссор, драк. Да будет так. Каждый идите своим путем, благородные господа. И больше не позорьте нас.

Женщин-Призраков ничто больше интересовало, кроме моей личности. Теперь они смотрели на меня жестким расчетливым взглядом. Я слышал, как они совещались между собой, и слово «фламадин» мелькнуло в их речи. Я поклонился.

— Я здесь в качестве друга нации элдренов. Ответа не последовало. Женщины оставались непроницаемыми, как костяные маски на их лицах.

— Я хочу поговорить с вами.

Они молчали по-прежнему. Две женщины отвернулись.

Аримиад все еще ругался, обвиняя меня в подстрекательских действиях. Старик, который называл себя Мастером, был непреклонен. Он заявил, что для него не имеет значения, кто начал свару, но во время Мессы ссора не должна продолжаться.

— Вам будет запрещено сходить на берег под страхом смертной казни. Таков закон.

— Но я должен поговорить с Женщинами-Призраками, — возразил я. — Ради этого я и пришел сюда. И у меня не было ни малейшего повода или причины ввязываться в конфликт с этим негодяем.

— Никаких оскорблений! — воскликнул Мастер. — В противном случае вас ждут новые наказания. Возвращайтесь на «Суровый щит», господин. И находитесь там до окончания Мессы.