— Ив обмен за это спасение собираешься увезти меня во Францию?

Его явно удивила такая постановка вопроса.

— Нет, не собираюсь, как ты выразилась. Это всего лишь вероятность.

— Да? А по-моему, больше смахивает на неизбежность.

В самом деле, с ее более чем скромными профессиональными возможностями уход из «Саммита» означал бы фактически полную зависимость от Поля.

Он не отрываясь смотрел на Джин и видел в ее глазах только одно вызов. Наконец он произнес:

— Жаль, что Лоуэлл поторопился. Я понимаю, в каком свете ты все это себе представляешь, но поверь, пожалуйста, у меня совсем не такие намерения, как тебе кажется. Вообще-то я надеялся, что мы с тобой сначала между собой обсудим мое предложение…

— Не думаю, что нам есть что обсуждать. Твое предложение неприемлемо для меня, и я приложу все усилия, чтобы отговорить Лоуэлла.

— Не это предложение, — сказал Поль. — Я имел в виду…

Но Джин не дала ему договорить.

— Если ты думаешь, что за деньги можешь купить все, что тебе хочется, включая меня, то ты ошибаешься. Я не продаюсь!

С этими словами она выскочила из конторки, так и не притронувшись к своему кофе.

Чуть позже вечером гнев улегся, и Джин яснее посмотрела на ситуацию. В конце концов Лоуэлл еще не принял предложение Поля. Да и Поль не относился к женитьбе, как к уже решенному вопросу. Она рассудила слишком поспешно, в пылу негодования несправедливо обвинив его в несуществующем скорее всего коварстве.

Накинув халатик, Джин подошла к двери его номера и постучала — ей очень хотелось все объяснить ему, сказать, что она опять поддалась безрассудным эмоциям. Но дверь не открывали. Вернувшись к себе, она допоздна изводила себя самобичеванием. Окажись она более сдержанной, и сейчас все было бы хорошо.

Рано утром она спустилась вниз, собираясь подождать его в столовой. Но время завтрака прошло, а Поль так и не появился.

Она подошла к столу регистрации и опять обратилась к миссис Симонс:

— Номер двадцать четыре. Он уже спускался?

— Да-да, — ответила женщина со злорадным блеском в глазах, на этот раз явно заметив интерес Джин к красивому мистеру Бюдье. — Он ушел очень рано и рассчитался за номер.

— Рассчитался?..

— Да, он уехал. Горничная уже убирает его номер.

Только через несколько недель после внезапного отъезда Поля боль ее начала стихать. Он уехал, не дав ей возможности объяснить свои гневные обвинения, не оставив даже никакого сообщения ни для нее, ни для Лоуэлла.

Один только вид телефонного аппарата у нее в комнате и на рабочем столе стал пыткой. Так легко было бы просто снять трубку и позвонить ему… Джин подмывало сделать это, но она боялась нарваться на свои собственные опрометчивые слова о свободе. Страдая от чувства вины, она была уверена, что Поль отверг ее навсегда. Время шло, и возможность вернуть его простым телефонным звонком отступала все дальше.

С какой стати он должен принять ее неубедительные объяснения? После долгих мучительных раздумий Джин наконец поняла, что же все-таки произошло. То чувство, которое она испытала, узнав о намерении Поля купить «Саммит», было отнюдь не ново для нее. Это было то же самое чувство беспомощной растерянности, которое она помнила со времен своего разрыва с Марком.

В то тяжелое время лишь одна сторона ее жизни как-то поддерживала и успокаивала Джин — ее работа в «Хардвик Хотелс». Но с помощью своих родственников Марк вышиб у нее из-под ног эту последнюю опору. Узнав о том, что Поль берет в свои руки такую же власть над ее жизнью, она испытала тот же гнев и то же унижение, как тогда. Эти чувства ослепили Джин — несколько часов она была не в состоянии мыслить разумно, и эти-то часы и стали решающими.

Теперь любовь и тоска, таившиеся где-то в глубине души, когда он был рядом, вырвались наружу и захлестнули Джин. Долгие вечера проводила она в своей комнате, то плача навзрыд, то погружаясь в беспросветную депрессию.

Временами ей хотелось каким-то образом стереть из памяти всю историю отношений с Полем, оставив лишь несовершенное, зато не такое несчастное прошлое до встречи с ним. Потом она вспоминала открытое только благодаря этому мужчине новое царство страсти и, казалось, готова была пойти на любую жертву, лишь бы только вернуть его.

Но, увы, мечты и реальность — разные вещи. В мечтах Джин представляла, как помчится во Францию и вымолит у него прощение, но достаточно было только взглянуть на их бухгалтерский баланс, чтобы отказаться от этой фантастической затеи. К тому же она не могла даже на день оставить «Саммит» без своей твердой руки. С теми суммами, которые предлагал им Поль, все было бы по-другому, но она разрушила на корню этот вариант.

Лоуэлл к тому времени уже вернулся в отель, но его, казалось, не слишком волновал поспешный отъезд Поля. Не терзался он особо и по поводу сорвавшегося соглашения. Дядя на удивление спокойно и беззаботно отнесся к финансовому кризису.

К счастью, прошедший в начале ноября двухдневный семинар ценителей вин приятно повысил их доходные статьи. Они смогли оплатить самые неотложные счета, и, чтобы еще больше ослабить гнет долгов, Джин отказалась от своей зарплаты.

В конце концов она решила, что раз ее дядя не переживает по поводу потери партнерства с Полем, то и ей не стоит особо беспокоиться. Если уж на то пошло, то соглашение с Полем было не единственным решением их проблем. Они и без него что-нибудь придумают.

Но бизнес продолжал хиреть, в будние дни в отеле были заняты всего один-два номера. Постепенно до Джин стало доходить, что принимать решение по спасению «Саммита» надо незамедлительно. Если бы они сейчас нашли деньги и начали программу реконструкции и рекламы, то и в этом случае дела их поправились бы никак не раньше весны.

За неделю до Дня Благодарения с Лоуэллом случился еще один, правда, не очень серьезный сердечный приступ. Доктор Сандерс настоял на его возвращении в санаторий и решительно просил Джин свести все разговоры о делах к минимуму.

Через два дня после этого на имя Лоуэлла Пирсона пришло письмо из замка Ла Бруиль. Джин принесла его дяде и с замиранием сердца ждала, пока он читал. По красивому мужскому почерку на обратной стороне листа она поняла, что письмо от самого Поля.

— И что он пишет?

— Не много. Что предложение о партнерстве остается в силе, если оно меня интересует. Пишет о том, как у них идет процесс приготовления нового вина. Боюсь, для тебя ничего нет, — добавил он многозначительно.

Значит, деловое предложение Поля остается в силе? А предложение о замужестве?

Время шло, вестей от Поля больше не было, и Джин все сильнее убеждалась в том, что он выбросил ее из головы. Это казалось единственно разумным выводом. Мужчина с его внешними данными, не говоря уже о здоровом сексуальном аппетите, вряд ли долго будет грустить о потерянной любви. Без сомнения, в длинном списке бывших подружек Поля найдется не одна женщина, которая с радостью вновь бросится в его объятия.

Эта мысль приносила страдание Джин, но дни тянулись за днями, и острая боль начала притупляться. Время, проведенное в замке Ла Бруиль, представлялось ей теперь лишь кратким вступлением в долгую, безрадостную полосу жизни. Поль казался персонажем из сна: достаточно реальным, чтобы причинить боль, но всегда за пределами досягаемости.

Как-то Джин вызвали на собрание их банка. Новость была плохая: запас кредитов истощился. Требовалось каким-то образом сбалансировать долги и расходы, иначе пришлось бы расстаться со значительной частью имущества. После разговора с Аланом Джин поехала к дяде умолять его найти выход.

Лоуэлл терпеливо выслушал ее невеселый рассказ об их финансах и сказал:

— Нам надо либо сократить расходы, либо как-то поднять кредиты, верно?

— Выглядит именно так.

— Тогда давай сократим расходы. Я думаю, нам надо закрыться.

— Закрыть «Саммит»?!

— Только на зиму. Все равно дела в отеле идут плохо. Сейчас для нас было бы экономичней закрыть его. Откроемся весной, когда начнется сезон отпусков.