Внимательно изучив несколько ближайших витрин, она остановила свой выбор на маленьком бутике, за стеклом которого были выставлены наряды в стиле нового романтизма. На манекене под бархатным жокейским пиджачком сверкала белизной кружевная блузка. Дополняла костюм плиссированная юбка ниже колен. Ансамбль был выдержан в красивых пастельных тонах.

Войдя в магазинчик, Джин со вздохом пощупала тяжелую шерстяную ткань. Эта одежда смотрелась мягко и женственно, резко отличаясь от строгих деловых костюмов, которые составляли ее гардероб со времени окончания колледжа. Она подумала, как было бы восхитительно выйти в одном из таких очаровательных нарядов — теплом, красивом и не совсем практичном.

Но куда она наденет подобный костюм? В ее жизни давно не было ситуаций, для которых надо наряжаться подобным образом. Джин почувствовала приступ обиды на модельеров, которые увековечивали мифический образ роскоши и романтики, тогда как реальная жизнь совсем не походила на глянцевые страницы каталогов мод или журнала «Вог».

Но сегодня она не могла удержаться от фантазий на тему о такой романтически-шикарной жизни. Во всем виноват сентябрь — в сентябре ее тянуло на сентиментальность. А в этом году волнующее влияние близкой осени усилилось впечатлениями от четырехдневной поездки по Франции. Она очень любила дядю Лоуэлла, но ловила себя на желании разделить свое настроение еще с кем-то, к кому бы она относилась несколько по-иному.

И снова перед ней предстал яркий образ преследовавшего ее незнакомца. Джин расправила на плечах просторный капюшон длинной шотландской шерстяной накидки-перелины без рукавов и глянула на себя в зеркало. О да, такая одежда именно оттуда, из мира ее фантазий. Повинуясь какому-то безрассудному порыву, она повернулась к стоявшей поблизости девушке-продавцу и спросила цену:

— Combien?[1]

Названная сумма оказалась слишком большой, чтобы Джин смогла в уме перевести ее в американские доллары. Подняв с кресла свою кожаную сумочку, она вытащила из нее калькулятор размером с кредитную карточку и начала подсчитывать.

Увидев на мини-дисплее цифру-результат, она почувствовала легкий приступ удушья: это были почти все ее деньги, отложенные на покупки! Нехотя она сунула калькулятор обратно в сумочку и подошла к зеркалу, чтобы в последний раз полюбоваться на роскошную пелерину. Замечтавшись, она представила себя гуляющей в осеннем парке: пестрая листва кружится в прохладном звенящем воздухе, шуршит под ногами, а ее руку нежно сжимает чья-то сильная рука…

— Покупайте! — произнес низкий голос у нее за спиной.

От испуга Джин так резко обернулась, что накидка колоколом взлетела вокруг ее фигуры. Скрестив на груди руки и лукаво ухмыляясь одними уголками губ, перед ней стоял тот самый незнакомец с рынка.

Ее захлестнуло неистовым волнением, сердце бешено запрыгало, разрываясь от целой гаммы сложных и противоречивых чувств. Гадая, как ему удалось удержать ее на крючке, Джин и досадовала, и восхищалась одновременно.

На какое-то мгновение она потеряла дар речи и стояла, молча разглядывая его. С такого близкого расстояния он смотрелся еще лучше, чем издали. Незнакомец оказался на голову выше Джин.

Помимо интеллигентной тонкости черт, замеченной девушкой еще на улице, сейчас она уловила в его лице неотразимо обаятельную игривость.

Его лучистые голубые глаза смотрели на нее озорно, но при этом в них читалось ничем не прикрытое восхищение. У Джин создалось такое впечатление, что незнакомец мысленно раздевал ее, но это почему-то вовсе не возмущало девушку, наоборот: с восхитительной слабостью она желала быть действительно раздетой.

Боже, да она совершенно теряет голову! С усилием взяв себя в руки, Джин стала лихорадочно подыскивать слова, но ее хватило лишь на чуть слышный вопрос:

— Что вы сказали?

— Я говорю, что вам надо купить эту вещь. Мне кажется, это будет для вас выгодным приобретением.

— Выгодным приобретением? По такой цене?! — воскликнула она, назвав сумму во французских франках.

Тут только она сообразила, что они разговаривают по-английски. Мало того — у него американский акцент. Его низкий приятный баритон почему-то напомнил ей звучание виолончели.

— Я хотел сказать, что вещь, которая так сногсшибательно смотрится на вас, будет выгодным приобретением, несмотря на любую цену, — ловко выкрутился он, хотя сначала его явно шокировала названная Джин сумма. Помимо всего прочего, эта накидка идет к вашим чудесным зеленым глазам.

Щеки ее залил румянец. Несмотря на то, что Джин ожидала услышать комплимент, ей все же не удалось скрыть произведенного им эффекта. В самом деле, темно-оливковый цвет пелерины красиво сочетался с ее выразительными орехово-зелеными глазами. Но его слова никак не вязались с той стеснительностью, которую он выказал на улице.

— Спасибо за комплимент и за совет, но, боюсь, я все же уйду отсюда без покупки, — сказала она, скидывая с плеч накидку.

— Но почему? — вскричал он с искренним разочарованием.

Джин понимала, что здесь нет ничего постыдного, и все-таки почему-то не желала признаться, что эта вещь ей попросту не по карману.

— Потому что это не мой стиль, — объяснила она.

— Не ваш стиль? Да эта накидка вам очень идет, как же она может оказаться не вашим стилем? И потом, я видел выражение вашего лица, когда вы смотрелись в зеркало. Признайтесь, ведь вам понравилась эта вещь?

— Она мила… — выдавила из себя Джин, удивляясь, как быстро он раскусил ее ложь.

— Ну так за чем же дело стало? За ценой?

— Да, и кроме того, мне не с чем это носить.

Незнакомец с сомнением посмотрел на нее.

— Ну в таком случае вам некого винить, кроме себя. К этой накидке прекрасно подойдет белая кружевная блузка в викторианском стиле. У вас непременно найдется что-то подобное.

Джин покачала головой.

— Нет? — удивился он. — Может, кружевные полупрозрачные наряды для вас слишком женственны? Ну да, я, кажется, понял — вы относитесь к тому типу женщин, которые прячут свое слишком сексуальное тело под строгими синими костюмами. Я прав?

От такой наглости Джин потеряла дар речи. Да, он был совершенно прав, хотя и не мог знать истинной причины. А причина заключалась в том, что некогда ей приходилось жить в постоянном страхе перед крайней сексуальной агрессивностью своего бывшего мужа, и, чтобы лишний раз не провоцировать его звериных инстинктов, она специально одевалась так, чтобы свести к минимуму женственность своей фигуры. Джин делала это вполне осознанно, но привычка укоренилась, и она до сих пор не могла избавиться от нее. Однако в такие подробности личной жизни вряд ли стоит посвящать незнакомца.

Вместо этого она пошла в наступление:

— У меня есть причины на то, чтобы так одеваться. К тому же не все с легкостью сорят деньгами.

— Это жалкое оправдание, — сказал он с легкой иронией. — Женщины не должны так быстро сдаваться. Всегда можно найти способ получить желаемое.

— Вам легко говорить! Но я не вижу, чтобы вы сами позарились на покупки по таким ценам, — парировала она, обведя рукой развешанную кругом одежду.

Но тут до нее дошел истинный смысл сказанных им слов, и глаза ее сузились.

— Или, может, вы возгорели желанием купить мне какую-нибудь вещь?

Он игриво-удивленно приподнял бровь.

— Э-э… Может быть. Вообще-то я признаю случайные порывы щедрости, особенно по отношению к красивым женщинам, но все-таки, боюсь, для этого мы с вами не слишком хорошо знакомы.

Джин тут же подхватила его слова:

— А если бы мы были знакомы лучше, то вы, разумеется, не удержались бы и одарили меня?

— Сознаюсь, я действительно не прочь познакомиться с вами поближе, но…

Хватит, все ясно! Все фантазии Джин об этом человеке мигом испарились.

— Если вы привыкли всегда таким образом покупать право лечь с женщиной в постель, то со мной этот номер не пройдет! Охладите свой пыл и оставим все как есть, ладно? А теперь прошу меня извинить, мне надо поторопиться.