— Спасибо, — сказала Чарли. — Постараюсь вам не досаждать.

На удивление, секретарша в ответ ласково улыбнулась.

— О, совсем наоборот, — сказала она. — Очень хорошо, что вы здесь оказались, хоть оживите этот дом.

— Спасибо. — Неожиданная доброжелательность обрадовала Чарли. — Не хочу вас больше отрывать от работы, а то Пит рассердится.

Леннеке отрицательно качнула головой.

— С ним довольно легко работать, — мягко заметила она. — Он больше рычит, чем кусается.

Эти слова вспомнились Чарли, когда она бросила усталый взгляд на свои вещи, которые принесли двое молодых людей. Придется немало потрудиться, чтобы найти им место. Но прежде всего душ. Хоть она принимала душ в полицейском участке, ей не терпелось смыть с себя противный запах антисептика, которым, казалось, пропиталась вся ее одежда.

Ванная была ослепительна — зеркальный черный кафель и золотые краны. С каким наслаждением она сорвала с себя одежду и встала под душ! Теплые струйки просочились в волосы и, лаская кожу, побежали вниз по ее стройной фигуре. Взяв с полки бутылочку с жидким мылом, она щедрой рукой плеснула его себе в ладонь и растерла по гладкой коже.

Как он ее целовал в тот вечер на ложе! Его ласковые, чувственные руки раскрывали в ней бездну неизведанных ощущений. Она помнила это так явственно, будто его прикосновения оставили несмываемый след. Своим друзьям-однокашникам она никогда ничего подобного не позволяла, но ему…

Он действительно хочет ее, иначе и быть не может, раз он так ее целовал. И даже сейчас при всем его внешнем безразличии она замечала тот самый блеск в его глазах. Даром, что ли, он внес за нее залог, когда мог попросту махнуть рукой и не вмешиваться в это дело?

Чарли закрыла кран и, взяв пушистое полотенце, принялась энергично растираться. Какое-то время она стояла у раковины и оценивающе разглядывала в большом, хорошо освещенном зеркале свое обнаженное тело. Любопытно, что бы подумал Пит, увидь он ее сейчас?

Не слишком ли она худа? Маленькие груди, узкие бедра, почти как у мальчика. Может, он предпочитает более зрелые, более женственные формы? Она повернулась к зеркалу спиной, вполоборота рассматривая свое главное достоинство — derriere — так, во всяком случае, не раз говорил ей Дункан…

Чарли резко встряхнула головой. И о чем она только думает? И без того все сотрудники наверняка решили, что их босс поселил у себя новую любовницу. А он тоже так считает? Пока она не раскусила его намерений, нужно держать с ним ухо востро.

Она наскоро обернула себя полотенцем и, придерживая его рукой, вышла из ванной. В спальне стоял Пит и небрежно просматривал ее картины.

— Что… что вы тут делаете? — Она чуть не задохнулась от негодования. — А стучаться здесь не принято?

— Я стучал, — невозмутимо отозвался он. — Но никто не ответил. Я решил, тебя нет дома.

— О-о… — Она заметила среди картин, которые он рассматривал, портрет Сары. До чего же глупо и наивно было думать, что это полотно повергнет его в шок! Нет, этим его не прошибешь, должно быть, он видал и не такое. И не раз.

— Не откажешь ли в любезности сложить свои вещички поаккуратней? — с подчеркнутой вежливостью обратился он к ней. — А то в моей гостиной теперь не повернуться.

Через дверь она бросила взгляд в соседнюю комнату. Да уж, тут он прав, честно признала она. Безупречная гостиная выглядела как поле после сражения.

— Извините, — скривившись, бросила она. — Постараюсь всему найти место. Вот только не знаю, что делать с цветами. — Она умоляюще посмотрела на него. — Им нужен свет, а здесь на подоконниках слишком мало места.

— Тогда оставь часть их в гостиной, — разрешил он.

— Спасибо.

Ее нервировало то, что он стоит здесь и наблюдает за ней, и она чувствовала, что кожа у нее начинает гореть. И это несмотря на то, что он все время умудряется держаться с холодком. Чем бы его пронять? Она кокетливо покосилась на него из-под длинных ресниц.

— Я очень благодарна вам за то, что вы позволили мне здесь пожить, пробормотала она, стараясь говорить поласковее. — Не боитесь, что я могу вас обокрасть или еще чего-нибудь?

— Ничуть, — спокойно ответил он. — Я распоряжусь, чтобы Леннеке дала тебе ключ. Прошу только об одном. Будь любезна, не злоупотребляй моей добротой и не приводи сюда своих дружков.

Ура!

— Ревнуете? — осмелилась она поддразнить его.

— Вряд ли это можно назвать ревностью, — сухо улыбнулся он. — Так обещаешь выполнить мою просьбу?

Чарли рассмеялась. Вовсе он не такой безразличный, каким хочет казаться, и блеск в его глазах тому доказательство.

— Ревнуете, — настаивала она, бессознательно приближаясь к нему. — Вы сами мечтаете заполучить меня к себе в постель.

Он тряхнул головой.

— Давай проясним обстановку, — сказал он решительно. — Я не собираюсь злоупотреблять положением, в котором ты оказалась. В этом можешь не сомневаться.

Но у нее не шло из головы то, как он ее ласкал, как целовал. И больше всего она жаждала вновь оказаться в его объятиях.

— Но вы же хотите меня. — Ее взгляд, устремленный к нему, затуманился. — Я знаю, хотите.

На какое-то прекрасное мгновение ей показалось, что он вот-вот сдастся. Но ее ожидания не оправдались. Его холодные глаза засверкали презрением.

— Весьма признателен за великодушное предложение, — произнес он с едким сарказмом. — К сожалению, должен от него отказаться. То, что слишком доступно, не представляет для меня особого интереса.

Чарли с ужасом осознала, что рука, которой она придерживала полотенце, соскользнула вниз, обнажив выпуклости ее маленьких, разгоряченных после теплого душа грудей с их аппетитными розовыми бутончиками. От стыда щеки ее побагровели.

— Думаете, я соглашусь с вами спать? — набросилась она на него в ярости от нанесенного ей оскорбления. — Да вы вообще мне в отцы годитесь.

Его надменная улыбка хоть кого с ума сведет.

— Не совсем так, — возразил он, — но, во всяком случае, ты слишком молода, чтобы пробудить у меня интерес. И, как я уже говорил, слишком доступна. Возможно, с возрастом ты наберешься опыта и станешь более соблазнительной, более привлекательной для мужчин. Но пока ты просто хорошенькая пустышка, которая надоест мне прежде, чем наступит утро.

Когда он повернулся и спокойно направился к выходу, ее взорвало. И первое, что попалось под руку, она швырнула ему вслед, промахнувшись всего на несколько дюймов. Одарив ее саркастическим взглядом, он посмотрел на кучу мусора на зеркальном полу.

— Какая жалость, — насмешливо ухмыльнулся он, — одно из твоих любимых растений. Но может, еще не все потеряно. Попробуй собрать землю в горшок. Увидимся вечером. К обеду меня не будет, а ты можешь пока навести здесь порядок.

И он ушел, закрыв за собой дверь. Чарли готова была разрыдаться. Так с ней не говорил еще никто. Ни один человек. Как ни горько ей было признать, но она это заслужила. У него сложилось о ней невысокое мнение, и она дала ему для этого все основания. Если он считает ее потаскушкой, то винить ей остается только себя.