Я бросился к окну. В дверь снова позвонили. Я выглянул в окно – там тоже были полицейские. Я был в западне! Пытаться бежать бессмысленно. Единственное, что я мог сделать, избавиться от оружия и бороды. Я стер отпечатки пальцев с обоих пистолетов и сорвал бороду. Затем открыл шкаф, чтобы сунуть все это туда. Дверь едва держалась под натиском полицейских. Внезапно из шкафа к моим ногам выпал рыжий парик Карла. Я закрыл шкаф и уселся в кресло. Больше ничего не оставалось делать, как ждать, когда полицейские сломают дверь.

Я сидел в небольшой прокуренной комнате с решетками на окнах. Напротив меня сидел высокий худой человек с козлиной бородкой. Это и был знаменитый Жермен Форестье. Он вынул изо рта сигарету и повторил:

– Итак, вы говорите, что не причастны к убийствам, верно? Ни Элен Фарэ, ни тех двух во «Фламинго»?

– К ним я тоже не имею ни малейшего отношения.

Я находился в полицейском управлении вот уже десять часов, и весь разговор, который я вел с инспектором, сводился к тому, что он пытался убедить меня, будто я виновник трех убийств, я же убеждал его в обратном. Он приводил неопровержимые улики, я упорно стоял на своем. Получался замкнутый круг. Если я признаюсь в тех двух убийствах во «Фламинго», то мне надо доказывать, что я совершил их в целях самообороны. Но тогда они мне пришьют убийство Элен Фарэ, и тут ни о какой самообороне не может быть и речи.

Против меня были только косвенные улики, а на них обвинение не построишь. Наконец инспектор приказал отвести меня в камеру. Я шел по коридору с двумя охранниками, а между тем мысли работали в одном направлении: как отсюда выбраться? По пути на допрос и с допроса бежать не было никакой возможности. Здесь на каждом повороте по полицейскому, и у каждого рука на кобуре. Оставалась камера.

Мы спустились по каменным ступенькам в подвал, дверь открылась, и меня впихнули в мое новое жилище, тесную сырую камеру размером три на четыре метра. У маленького зарешеченного окна стоял стол. Рядом была кровать. Солнце стояло в зените, и в камере было довольно светло.

Я встал на стол и осмотрел решетку. Сработана на совесть. Взламывать ее – пустое занятие. Я походил по камере и лег на кровать. Отсюда нужно выбраться! Я должен, обязан отомстить за своих друзей и найти Карла, если он еще жив.

Пролежав часа два, мне так и не удалось найти выход из создавшегося положения. Я так был измучен допросами, что, как только расслабился, моментально уснул. Разбудил меня охранник.

– К вам посетитель, – сказал он и сразу же вышел, оставив дверь открытой.

Вот он, мой шанс! Кто бы он ни был, я захвачу его одежду и выскользну из этой проклятой западни. Я поудобнее уселся на кровати. Послышались шаги. Будь что будет! И тут в проеме двери появилась лысая голова Лесажа. Он мило улыбался. Черт побери! Он посмел сюда явиться! От такой наглости я лишился дара речи.

Лесаж между тем вошел в камеру, закрыл за собой дверь и уселся на стол. Он увидел, что я готов напасть на него, и остановил меня, спокойно сказав:

– Прежде чем ты набросишься на меня, я хочу тебе сказать пару слов.

– Мне не о чем с тобой разговаривать, – буркнул я.

– Но ты все же выслушаешь меня, – сказал он, и в его руке я увидел «кольт» 45-го калибра. Это был сильный аргумент, против которого трудно возражать.

– Так что ты собираешься мне сказать? – спросил я, отбросив на время свои агрессивные намерения, и поудобнее устроился на кровати.

– Прежде всего, я твой друг, более того, у нас с тобой общие цели.

– Интересно.

– Вот именно, интересно. Я, конечно, сознаюсь, что совершил ошибку, когда захотел силой доставить тебя к себе. Ты ловко устроил эту штуку с подставным лицом.

Я не смог сдержать ухмылки.

– Так вот, – продолжал он, – я знаю, что за тобой охотятся, но не знаю почему. Я лучше расскажу тебе всю историю с самого начала, а ты приготовься слушать и оставь свои попытки напасть на меня. Это в твоих же интересах.

Я посмотрел на пистолет в его руке.

– Начну с того, что известно мне из всей этой истории, – продолжил он, достал из кармана пачку сигарет и не спеша закурил. – После войны немцы оставили во Франции хорошо подготовленную разветвленную организацию. Она настолько велика, что ты даже не можешь себе представить. Агенты были глубоко законспирированы. И внезапно эта организация начинает охоту за группой французов, которые объединены лишь тем, что были в Сопротивлении во время войны. – Он заметил, что я слушаю с интересом, и спрятал пистолет в карман. – Вот уже год я охочусь за этой организацией, пытаясь хоть за что-то зацепиться. И вдруг они начинают вести себя настолько неосторожно, что дают себя обнаружить. Естественно, я начал расследование. Пойми, мне нужна голова этой организации, остальное – проще. Поэтому у меня к тебе несколько вопросов и небольшое предложение.

– Ну что ж, валяй!

– Во-первых, почему эта банда охотится за тобой и твоими людьми? Понятно, что это связано с войной, и что-то очень важное.

Я достал сигарету и закурил. Затем медленно произнес:

– Я, пожалуй, знаю, что они ищут, уверен на семьдесят процентов.

Его глаза уперлись в меня.

– Но я не могу сказать тебе этого, – продолжал я. – Видишь ли, я не могу быть уверен, что ты не член этой организации.

Он поперхнулся дымом и погасил сигарету. Видно было, что он напрягся, но сдержался.

– Да, да, – сказал я решительно. – Когда ты докажешь обратное, я выложу все свои карты.

Лесаж попытался возразить, но потом задумался.

– Ладно, – сказал он после небольшой паузы, – будем играть втемную. Ты не говоришь мне, за чем они охотятся, но поможешь мне взять их.

Я прикинул, что мне терять нечего.

– А ты уверен, что сотрудничество с тобой поможет мне отыскать своих друзей и вообще выйти на организацию?

– Наверняка. Это их рук дело.

– О'кей.

– Тогда слушай. Если то, за чем они охотятся, у тебя, то они не успокоятся, пока не найдут. Твое дело узнать, где находится их штаб-квартира. Больше от тебя ничего не требуется. Я немедленно высылаю туда боевую группу – и дело сделано. Тогда можно будет разыскать твоих друзей, если они еще живы.

– Хорошо. Что мне надо делать, чтобы найти их штаб-квартиру?

– Ждать. Если они нашли способ засунуть тебя сюда, то не сомневайся, они вытащат тебя отсюда.

– Так это они упрятали меня сюда?

– А ты все думаешь, что я?

– Значит, это не ты?

– Нет, конечно!

– Слушай, а как я попался?

– Кто-то позвонил в полицию и сказал, что в квартиру Элен Фарэ проник грабитель.

– Черт! – я сжал кулаки. – Значит, кто-то видел, как я пробирался в квартиру.

– Кстати, – сказал Лесаж, – она была одним из лучших моих агентов.

Я выпучил глаза.

– Что ты сказал?

– Я поместил ее туда, чтобы она следила за посетителями Анны. Это большая потеря, что ее убили, но в такой игре без жертв не бывает.

– Так, значит, единственный выход – сидеть и ждать?

– Да, единственный.

– Ну и когда же они соизволят меня отсюда вытащить? И потом, как я сообщу тебе о местоположении их штаб-квартиры?

– Разумный вопрос. – Он протянул мне пуговицу. – Вот. Пришей ее себе на пиджак. Это коротковолновый передатчик. Мы будем следить за его сигналами и, таким образом, будем знать о твоих передвижениях.

Я кивнул и взял пуговицу. Лесаж слез со стола.

– Ну, я пошел. Мои ребята сидят в машине у комиссариата. Как только сигнал передатчика станет перемещаться, они начнут слежку.

Я пожал ему руку.

– Да, Анри… Попроси, чтобы меня в течение трех-четырех часов не таскали на допросы. Мне нужно время, чтобы хорошенько все обдумать.

– Хорошо.

Он вышел, и дверь со скрипом закрылась.

Итак, у меня есть часа два-три. То, что предложил мне Лесаж, меня совершенно не устраивало. Я дал согласие, только чтобы выиграть время. Надзор за мной, без сомнения, ослаблен, чтобы развязать руки похитителям. Я закурил сигарету. Пожалуй, у меня только один выход! Нужно попытаться. Я снял брюки и набил их одеялом и простынями. Затем взял ремень, подтащил табуретку под лампочку и привязал брюки ремнем за крюк. Ботинки я привязал за шнурки к брюкам. Я отошел к двери полюбоваться своим произведением. Снаружи, через окошечко в двери, будут видны только брюки с ботинками. Это значит, клиент повесился!