Семен понял, что жить ему осталось совсем недолго. Раз Умник стал посвящать его в свои размышления, дело близится к концу. Хотя Сеня сейчас почти не понимал, что вещает человек, сидящий напротив, ему хотелось, чтобы тот говорил как можно дольше. Он еще надеялся на чудо.
А Умник продолжал:
— Знаешь ли ты, что соперничество является наиболее частой причиной страха в нашей культуре? Поэтому люди, за редким исключением, интуитивно предпочитают избегать ситуаций соперничества, даже если они необходимы обществу. Тогда оно прибегает ко всевозможным уловкам, чтобы все-таки заставить их конкурировать друг с другом. Например, отказ от соперничества позиционируется как слабость, хотя в человеческих отношениях отказ от причинения вреда другим людям может стать началом здорового душевного развития. Соперничество неблагоприятно не только для развития характера, оно отрицательно сказывается на образе мыслей. Мир делится на победителей и побежденных, и это черно-белое видение распространяется на все. Мы упускаем из поля зрения множество нюансов и все больше склоняемся к тому, что мир делится на два лагеря: добро и зло, ум и глупость, богатство и бедность и так далее. Этот ограниченный взгляд на мир — слишком высокая цена, которую мы платим за желание стать победителем. Ты хоть что-нибудь понял, кретин? — и Умник пристально посмотрел на Семена.
— А чего понимать-то? — соврал Семен, решив, что лучше будет согласиться, — вдруг Умник решит еще поупражняться в мысленной эквилибристике.
— Ну, а раз понял, — как-то неожиданно мягко сказал Умник, одновременно легкими шлепками отослав от себя девиц, — тогда скажи мне, почему большинство людей так упорно портят самим себе жизнь, злятся да еще и вымещают свое недовольство на других?
Семен вспотел. Повисло тягостное молчание. Как назло, ни одной дельной мысли в голову не приходило. Время текло, и вместе с ним утекала Сенина жизнь…
— Эх, парень! — прервал затянувшуюся паузу Умник. — Жаль, право! Если бы ты хоть что-нибудь просек в нашей, так сказать, беседе, остался бы жив. Но ты же мыслишь стандартами, шаблонами. Ты привык рвать и тянуть на себя. В отличие от меня, тебе это даже нравится. У меня-то злость на то, как устроен наш мир, потому что я считаю его очень несправедливым. И злость на себя, потому что я слишком люблю жить в комфорте и не нашел в себе сил и способностей изменить правила игры и в результате следую тем же сволочным законам, что и большинство остальных двуногих зверей. И мне это очень надоело! Честно говоря, мне вообще уже почти все надоело. Я себя чувствую смертельно уставшим. Если б не долг перед близкими и не возможность анонимно заниматься благотворительностью, я бы уже, наверное, давно помер — заболел бы чем-нибудь типа рака и ушел в мир иной! Кстати, поэтому я лично обеими руками за то, чтобы пришельцы всему нашему сраному человечеству промыли мозги. Жду не дождусь, когда это случится, может, хоть тогда я смогу наконец увидеть мир, в котором всем можно будет жить счастливо? Ну а поскольку этого пока еще не случилось, а сам я чувствую себя почти покойником и считаю смерть освобождением, то полагаю, что и тебе, который даже осмыслить не пытается, зачем еще можно жить, кроме как жрать, спариваться и выпендриваться перед другими, жизнь не впрок. И хоть это грех, конечно, — отнимать не тобою данное, ну да не согрешишь — не покаешься. Так что гуд бай, амиго! Ну а чтоб тебе было не так обидно, эти две куколки тебя обслужат напоследок по высшему разряду. Они у меня искусницы — в Индии и Таиланде специальные школы по тантрическим практикам закончили. Уверяю, после них тебе секса уже больше не захочется вообще — все получишь сполна. Так что и умирать будет уже не так грустно.
Сказав это, Умник прикрыл глаза и уже более тихим, будничным тоном произнес охранникам:
— Уберите его с глаз моих. Дайте пожрать все, чего захочет, и приведите к нему девочек. Да, и найдите его дружка. С ним я тоже по душам поговорить хочу.
Когда охранники покинули комнату, буквально таща за собой окончательно сникшего Семена, Умник тяжело вздохнул. Прав был мудрый Экклезиаст, когда говорил, что ничто не ново на этом свете и все повторяется. Оставалось лишь уповать на то, что все рано или поздно кончается. Или на пришельцев. Кстати, в этом направлении следовало предпринять определенные шаги, чтобы помешать американским воякам договориться с российскими о совместных действиях, причем сделать это так, чтобы другие его подельники ничего о том не узнали. Большинство полагало, что после того как пришельцы промоют всем мозги, их бизнеса на планете уже не останется, поскольку на их продукцию и услуги просто не будет спроса. Станут никому не нужны ни проститутки, ни оружие, ни наркота, никто не сможет спасать свою жизнь за счет донорских органов, насильно взятых у других людей. А если пришельцы еще и дадут людям более совершенные энерго-, нано— и биотехнологии, то уже не только преступные организации, а и вполне респектабельные корпорации окажутся в полной жопе. То, что большинству людей жить при этом станет только лучше, всех нынешних «акул бизнеса» и «пираний от политики» не интересовало. Он же, Умник, впервые в жизни увидел шанс поучаствовать, пусть и тайно, в том, чтобы глобально изменить мир к лучшему! И тем самым, кто знает, возможно, искупить те грехи, которых он успел наделать за всю свою жизнь.
Офис был как-то странно пуст. Еще со вчерашнего дня Владимир не мог дозвониться до компаньона, также не нашел он и Клима, что само по себе уже показалось странным, поскольку тот был человеком очень обязательным. Владимир вчера ни в офисе, ни дома не появлялся и потому избежал доверительной беседы о смысле жизни с очень умным собеседником.
На сегодня же у него была запланирована деловая встреча с одним человеком, который усомнился в целесообразности использования противогазов как средства против реморализации и сам навел на мысль о более действенном способе. «А почему бы и нет?» — подумал Володя и решил впарить ему какие-нибудь таблетки, да хотя бы специфические психостимуляторы, пылившиеся на складах бывшего оборонного биохимического центра «Вектор», о которых почти все забыли еще с конца девяностых годов прошлого века. Если покупатель пожелает провести химический анализ, то узнает, что ему продано и впрямь сложное комплексное химическое соединение. Ну а сработает оно против воздействия пришельцев или нет, этого никто пока не знает. Решат испытать на людях — получат эффект временного озверения при одновременном расширении и ускорении восприятия. Это, по логике, должно быть косвенным подтверждением того, что данное средство поможет психике устоять перед воздействием захватчиков из других миров. После того же, как инопланетяне приведут свою угрозу в исполнение, будет одно из двух: либо все, включая и самого Володю, станут хорошими — и тогда его никто не тронет, либо, если пришельцы блефуют или их планы не сработают, то можно будет все приписать именно действию проданного им снадобья. Ну а если даже весь этот обман раскроется и его захотят призвать к ответу, то к тому времени он будет уже далеко. Ведь еще одним из принципов, по которым жил этот бизнесмен, было: «Если лохи хотят чуда, продай им это чудо. Если же чуда у тебя нет, заставь их поверить в то, что твой товар и есть чудо из чудес, будь он хоть трижды дерьмом». И лишь потому, что у него намечалась крупная сделка, Владимир появился сегодня на работе. Вот только ни компаньона, ни главного специалиста почему-то не было, а все поиски их ни к чему не привели.
Что-то явно случилось. Нервно стуча пальцами по крышке стола, Владимир скользнул по нему взглядом и задержался на развернутом журнале, лежащем на самом краю. Чтобы хоть чем-то себя занять, стал его перелистывать и наткнулся на загнутый уголок страницы — очевидно, кто-то таким образом отметил заинтересовавшую его статью, которая называлась «Хищная конкуренция — необходимость или темное наследие предков?» Бегло просмотрев начало, Владимир где-то примерно на середине зацепился за одну заинтересовавшую его мысль и с этого места начал читать внимательно: «…Темп работы людей западной цивилизации — глупейший продукт внутривидового отбора. И в самом деле, спешка, которой охвачено индустриализованное и коммерциализованное человечество, является прекрасным примером нецелесообразного развития, происходящего исключительно за счет конкуренции между собратьями по виду, которая приобрела хищные формы. Но согласно социально-когнитивной теории личности А. Бандуры и У. Мишела оказывается, что все простые переговоры, происходящие на уровне «плохие парни — хорошие парни», заканчиваются войнами (так начались войны в Корее и Югославии), а все переговоры, в которых используется великое множество разнообразных альтернатив, — компромиссами (самыми сложными и при этом успешными с информационной точки зрения до сих пор считаются переговоры во время Карибского кризиса прошлого века).
