Так она и сидела всю ночь одна, ни с кем не деля свое вино, а утром возвращалась к жизни, будто ничего не изменилось.

– Из каких соображений вы задерживаете разрешение? – сдерживая ярость, осведомилась Мэдж как можно вежливей.

В трубке послышался тот самый безразличный мужской голос, с которым она воевала уже два года, с тех пор как занялась гостиницей.

– Ваш подрядчик должен иметь лицензию.

– У него есть лицензия, – заметила она. – На прошлой неделе я принесла все документы к вам в офис.

Послышался шелест бумаг.

– В этот офис? Вы уверены? Что-то и их нигде не вижу.

– Пожалуйста, посмотрите как следует, – взмолилась Мэдж. – Я отдала их женщине за передним столом. Она сказала, что все сделает.

– Сожалею, но ваших документов здесь нет.

Она прикрыла глаза. Перевела дыхание. Подумала, что будет, если просто бросить трубку.

Но тут сверху раздался страшный грохот, и эта проблема мгновенно вылетела у нее из головы.

– Мама! О Боже мой, мама! – вопила Джесс во всю мощь своих легких. – Я убила его!

Мэдж бросила трубку, не попрощавшись, и побежала наверх. Она промчалась по коридору и влетела в дальнюю спальню, где работал Майкл. Вслед за ней вбежал встревоженный Персик.

Джесс стояла на коленях над распростертым на полу Майклом. Ее глаза были широко открыты, лицо искажено ужасом, а руки покрыты кровью.

Его кровью…

Девочка в отчаянии взглянула на мать.

– Мамочка, что я наделала! – закричала она, подняв глаза и снова опустив их на Майкла. – Он умер!

У Мэдж ушло не более секунды, чтобы оценить ситуацию и принять решение.

– Иди вниз, Персик, – скомандовала она, сняв у него с плеча полотенце. – Если потребуется, я позову. Успокой гостей, скажи, что все в порядке. Джесс, сядь и передохни. Он не умер.

– Но посмотри!

– Вы уверены? – спросил Персик, сморщив лицо при виде недвижного тела.

Мэдж спокойно улыбнулась.

– Я уверена. Ступай, Персик! А ты, Джесс, успокойся. Он в порядке.

Мэдж догадалась, что Джесс реагировала не на раненую голову Майкла, а на его обезображенный шрамами живот. Когда Джордан свалился со стремянки, он за что-то зацепился тенниской и порвал ее. Джесс увидела его шрам, залитый кровью от полученной царапины…

Когда Мэдж нагнулась над ним, нащупывая пульс, он открыл глаза и застонал.

– Вот видишь! – сказала она дочери. – Пульс ровный и сильный. А что произошло?

– Я споткнулась, – призналась Джесс. – Я как раз хотела ему помочь. А он был на стремянке, прислоненной к оконной раме, и… Мистер Джордан, вы меня слышите?

– Слышу, Джесс, – слабо ответил он.

– Но вы ужасно ранены! – плача, вскричала Джесс, впиваясь взглядом в шрам, змеившийся по животу.

– Это не ты сделала, девочка, – сказала Мэдж, прижимая полотенце к небольшой ране, которую обнаружила на голове у Майкла. – Это старый шрам. Он всего лишь разбил голову. Ты всего лишь разбил голову, Майкл.

Он улыбнулся:

– Я всего лишь разбил голову, Джесс, успокойся. К тому же забыл вас предупредить: я это делаю как минимум раз в неделю.

– Тебе бы следовало предупредить об этом мою страховую компанию, – хладнокровно возразила Мэдж. – А теперь, Джесс, пойди в кухню, вымой руки и принеси мне аптечку. Да не пугай гостей, хорошо?

– Но, мама…

– Я в порядке, Джесс, – сказал Майкл и в подтверждение еще раз улыбнулся. – Сожалею, что перепугал тебя.

Джесс вскочила на ноги и, глотая слезы, бросилась вон из комнаты.

– Ты действительно в порядке? – спросила Мэдж, озабоченно глядя ему в глаза.

– Не беспокойся, все о'кей!

Но она была не очень уверена в его состоянии – рана, кровь, мертвенно-бледное лицо… Внезапно Мэдж утратила душевное равновесие. Куда-то исчезли дневной свет, запах корицы, звуки болтовни внизу.

Антисептик. Запахло антисептиком. Она почувствовала сладкую вонь гангрены. И услышала шум дождя, барабанящего по жестяной крыше барака из гофрированного железа.

– Мэдж?

«Не беспокойтесь обо мне. Найдите Смитти. Найдите моего радиста…» – звучало у нее в ушах.

– Мэдж, что случилось?

Она крепко зажмурилась. Майкл казался ей видением. Мэдж хотелось, чтобы он исчез. Она даже не почувствовала, как его рука схватила ее за запястье. Не поняла, что он усадил ее рядом с собой. В ее ушах стоял шум дождя… И, бесконечно повторяемые слова: «Пожалуйста, возьмите Смитти… он тяжело ранен…»

– Мэдж, все в порядке, – встряхнул ее Майкл и для верности хлопнул несколько раз по щекам. – Все в порядке.

Она очнулась и отчетливо произнесла:

– Я это ненавижу. Ненавижу!

– Я знаю. – Он отвел волосы с ее лица, пытаясь помочь ей восстановить равновесие. – Я знаю.

Таких эмоций Мэдж не испытывала с того времени, когда у нее на руках умирали ребята, а она не могла ничем им помочь.

Майкл все еще терпеливо поддерживал ее, как опытная сиделка тяжелораненого, хотя в данный момент сам нуждался в практической помощи.

– Ты на минутку вспомнила меня, да? – осторожно спросил он.

– Нет.

Ответ против ее воли прозвучал слишком резко.

Мэдж поняла это. Но если она выдаст этот маленький кусочек себя, ей придется выдать и все остальное. А она не должна рассказывать ему о Джимми. Она просто не сможет этого сделать.

– Нет, это были общие… гм… впечатления. Запахи и звуки и тому подобное.

– Удивительно, что тебя не посещают воспоминания в больнице. Я разговаривал с некоторыми медсестрами – они говорят, им то и дело мерещится камуфляж.

– Может быть, это одно из преимуществ работы в кардиологическом отделении, – сказала она, поднимая дрожащую руку, чтобы покрепче прижать полотенце к его ране. – Там мало что напоминает о Корее.

Он кивнул.

– Разумно. Теперь все в порядке, Мэдж?

Она помедлила с ответом, чувствуя такую близость к нему, какой не было с того дня, когда они разделили постель. Мэдж всмотрелась ему в глаза в поисках призраков, но увидела там только намек на старую печаль, отражение ужасного урока, полученного когда-то. К своему удивлению, она обнаружила, что может улыбаться.

– Да, – неуверенно согласилась она. – Думаю, что так. Спасибо тебе, Майкл.

– Всегда пожалуйста.

– Ох, простите! – выпалила Джесс, появившись на пороге с аптечкой в руках. – Простите, Майкл, я нечаянно, я нечаянно…

Мэдж укоризненно вздохнула. Майкл ухмыльнулся, отобрал у нее полотенце и встал на ноги.

– Видишь? – сказал он. – Я правда в порядке, Джесс. Ты меня не убила.

Она в отчаянии заломила руки.

– Но я видела такие раны… – прошептала она.

Майкл сделал вид, что не понял. Мэдж улыбнулась своей маленькой дочери, у которой было такое большое сердце. Как много ей еще предстоит постичь!

– Я же тебе сказала, солнышко. Это шрамы от ран, полученных в Корее.

Джесс только охнула и побледнела. Майкл улыбнулся ей так легко, словно они беседовали о каникулах.

– Теперь ты понимаешь, какая твоя мама замечательная медсестра, – сказал он, и Мэдж с изумлением увидела на лице дочери улыбку.

Этой ночью она пришла к нему. Когда Персик ушел, ребята заснули, а филин умолк, Мэдж прокралась в темноте в его комнату в пустой гостинице.

Майкл молча распахнул объятия, и она упала в них. В пустые ночные часы они, отгоняя страхи и призраки, творили радость, которую жизнь отмеряет очень малыми дозами.

Мэдж хотела попросить его побыть с ней утром. Не столько потому, что боялась, сколько потому, что влюбилась. Но она не попросила. Она ни о чем не просила ни в эту ночь, ни в следующую. Ни когда они ели вместе, будто одна семья, ни когда она сидела с бокалом вина в руке, пока дети праздновали вместе со своей страной очередную военную удачу в войне за океаном.

Чувствуя себя идущей по тонкому льду, она делала каждый шаг с величайшей осторожностью. Надеясь, что каждое совместное с Майклом воспоминание облегчит возможность открыть старые двери, чтобы можно было справиться с тем, что выйдет оттуда. Мэдж убеждала себя, что можно сделать это, и в то же время не рассказывала Майклу всей правды.