Самоедов лежал, туго обмотанный широким скотчем, за кучей строительного мусора и с ужасом пытался понять, что с ним происходит. Одна его нога была привязана к толстому ржавому крюку, торчавшему из большого бетонного блока, а веревка, привязанная к другой ноге, уходила куда-то за пределы видимости.

Глядя в голубое небо, по которому медленно плыли мелкие облачка, Самоедов прислушивался к доносившимся до него звукам, говорившим о том, что он находится на территории какой-то стройки. Братки, которые привезли его сюда в уже упакованном виде, тщательно привязали к его ногам два куска альпинистского шнура, прикрепили один конец к бетонной чушке весом никак не меньше тонны, другой утащили куда-то за мусорный бак и исчезли. Уходя, один из них зловеще подмигнул Самоедову, и его сердце сжалось.

Он лежал уже почти час, и ничего не происходило. И вот, когда в его темноватой испуганной душе уже начала зарождаться надежда на то, что сейчас его обнаружит какой-нибудь работяга, который, естественно, спасет его, из-за мусорного кургана послышался хриплый голос:

— Да пошел он на хрен! Мне за рейсы платят, а не за простой. Если ему надо, то пусть обращается к начальнику колонны!

После этого заскрежетал стартер и завелся двигатель грузовика.

Несколько раз дав газу, водитель тронул грузовик с места, и Самоедов с ужасом заметил, что длинная веревка, привязанная к его левой ноге и лежавшая на земле несколькими свободными петлями, стала натягиваться. Он мгновенно все понял и, извиваясь всем телом, попытался закричать, но скотч, обматывавший его лицо, держался крепко.

Гриня Быков, водитель грузовика, увозящего со стройки мусор, прождал два с половиной часа, но его так и не загрузили. Поэтому он послал всех во все возможные места и решил вернуться на базу. А там раскатать со слесарями бутылочку, да не одну, водки, вызвать проституток, специализировавшихся на автомобильной отрасли, и оттянуться по полной.

Забравшись в кабину, он с грохотом захлопнул дверь, выплюнул на улицу окурок беломорины, завел двигатель и тронулся с места. Проехав несколько метров и оказавшись на прямом участке раздолбанной дороги, ведущей к выезду со стройплощадки, Гриня дал газу и, подпрыгивая на сиденье, пробормотал:

— А хрен вам всем в глотку! Щас пару пузырей, и годится…

Вдруг он услышал крики, причем кричали сразу несколько человек:

— Стой! Стой, бля! Да стой же, тебе говорят!

Подумав, что наехал на кого-нибудь, Гриня резко нажал на тормоз, и грузовик, подпрыгнув, остановился. Высунувшись в окно аж по пояс, Гриня хрипло поинтересовался:

— Ну чо вы орете, блин?!

— А ты выйди да посмотри, — ответил работяга в облезлой женской шляпке.

— Ну и выйду!

Выпрыгнув из кабины, Гриня зашел за грузовик и посмотрел.

Сначала он ничего не понял, а потом до него дошло, что к буксировочному крюку на длинной веревке привязана оторванная человеческая нога, из которой в месте отрыва густо сочилась кровь. Оторвана она была, судя по всему, по самый пах. А раз из нее сочилась кровь, то, значит, где-то недалеко должно было быть и остальное.

— Ни хрена себе! — удивился Гриня.

И пошел вместе с остальными работягами искать туловище, принадлежавшее этой ноге. За кучей строительного мусора обнаружился замотанный скотчем и привязанный к бетонному блоку труп человека, одетого в приличный административный костюм. У него не хватало одной ноги, а кровь, вылившаяся из него через разорванную бедренную артерию, стояла темной лужей, поблескивающей на солнце.

— Это мафия, — авторитетно заявил сварщик Костя, — и к бабке не ходи.

— Мафия в Италии, — ответил Гриня, — а тут простые бандюганы. И что теперь?

— А что? — каменщик Володя пожал плечами. — Зови прораба, вот что.

На просторной кровати, сколоченной из грубых брусьев, забившись в угол, сидела полуодетая Лиза и с ужасом смотрела на красивую мускулистую змею длиной метра в полтора, которая, приняв угрожающую позу и широко раскрыв рот, громко шипела на нее.

Достав сигареты, Роман начал медленно шарить по карманам в поисках зажигалки, а Лиза, бросив на него ненавидящий взгляд, дрожащим голосом произнесла:

— Ну что ты смотришь, сделай что-нибудь!

— А что я могу сделать, — Роман пожал плечами, — все, тебе кранты. Это самая ядовитая змея, которая только водится на южно-американском континенте. Называется жарарака.

Черт его знает, откуда вдруг всплыло это название.

Наверное, из какого-нибудь романа, прочитанного Романом в далекой юности.

— После ее укуса смерть наступает примерно через три минуты, — продолжил Роман свой комментарий. — При этом человек успевает распухнуть, как трехдневный утопленник. Поздравляю! Не каждый может закончить свои дни так оригинально.

— Застрели ее, — прошептала побледневшая Лиза. — Там, на столе, лежит пистолет. Давай, быстро!

— Ага, — скептически отозвался Роман. — А потом защитники природы затаскают меня по судам? Вот уж увольте. Выкручивайся сама, как хочешь. А я пошел.

Роман слез со стола и, сделав Лизе ручкой, направился к двери.

— Ну Ромка, милый, ну пожалуйста, — услышал он за спиной дрожащий голос, — ну спаси меня.

Роман с трудом убрал с лица широкую идиотскую улыбку и, повернувшись в Лизе, спросил:

— А если я тебя спасу — что тогда?

— Тогда я сделаю все, что ты захочешь.

— Ну, — Роман пренебрежительно хмыкнул, — то, что ты имеешь в виду, я могу получить от тебя и так. Вы, женщины, только об одном и думаете и считаете, что все другие, то есть мужчины, мечтают о том же.

— Ну Ромочка… Ай!

Змея сделала выпад в сторону Лизы, и та, вжавшись в металлическую спинку кровати, прижала руки ко рту, чувствуя скорую погибель.

— Ладно, я тебя спасу. Но с тебя фант. Идет?

— Идет, идет, давай, сделай что-нибудь, ну! — быстро забормотала Лиза, не сводя глаз со змеи, которая, по-видимому, была испугана не меньше, чем она.

Роман подошел к кровати и беспечно схватил змею за шею. Правда, не совсем за шею, потому что не было у нее никакой шеи, — в общем, за туловище недалеко от головы. Но, как видно, до навыка настоящего змеелова Роману было далеко, потому что змея сразу же повернулась и цапнула его за предплечье.

Роман успел заметить, что во рту змеи не было привычных зубов вроде резцов, клыков и коренных. Все это заменяли две полоски мелких иголочек длиной миллиметров пять, которые были направлены назад, как видно, для того, чтобы просто зацепиться за добычу до того момента, как удастся оплести ее и начать душить.

Вот и эта гадина, вцепившись в руку Романа своими мелкими зубками, тут же накинула несколько колец и стала ее душить.

Роману было чуть-чуть больно, и по руке потекла тонкая струйка крови. Несчастная испуганная скотина все-таки слегка разодрала ему кожу. Но Роман, подогретый хорошей дозой местного вина, не обратил на это никакого внимания и, подняв перед собой руку с намотавшейся на нее змеей, сказал:

— Вот видишь, я гибну, спасая тебя, глупая женщина.

Лиза, широко раскрыв глаза и рот, смотрела то на Романа, то на удава, азартно душившего его руку, потом ее рот закрылся, глаза сузились и она прошипела не хуже этой самой змеи:

— Ах ты, клоун несчастный! Я тут умираю от страха, а ты…

Роман резко поднес змею к ее носу, и Лиза, отпрянув, стукнулась затылком о спинку кровати. Раздался металлический звук, и в кровати отозвалась какая-то пружина. Лиза жалостно заплакала, громко хлюпая носом и прерывисто вздыхая.

Размотав змею, оказавшуюся неожиданно сильной, Роман выбросил ее в окно и сел рядом с Лизой на кровать. Его каменное сердце размягчилось, и, прижав Лизу к себе, Роман стал укачивать ее, произнося при этом слова утешения:

— Ну не ядовитая это змея. Просто я часто захожу к своим друзьям в террариум и поэтому разбираюсь в этом вопросе.