Вот такая была грустная песня.

Роман помрачнел, Лиза прослезилась.

Когда песня закончилась, все стали хлопать и кричать «браво».

Потом Роман подозвал официанта, потребовал еще джина для себя и вина для леди, а кроме того, вручил ему двести долларов и попросил передать их музыкантам.

Гулять так гулять!

Резко сев на кровати, Роман обвел бессмысленным взглядом спальню и глубоко вздохнул.

Он поднялся с постели и, потирая слегка занемевшую руку, подошел к музыкальному центру. Подумав немного, взял с полки лазерный диск с дирижаблем и римской цифрой «три» на обложке и засунул в проигрыватель. В массивных колонках мощностью по пятьсот ватт каждая зашипело, и квартиру сотрясли звуки Immigrant Song.

Сразу взбодрившись, Роман подошел к окну, распахнул его и, еще раз глубоко вздохнув, но теперь уже с удовольствием, собрался было отправиться в душ, но тут зазвонил телефон.

— Черт бы их всех побрал, — побурчал Роман и взял трубку радиотелефона: — Кто еще хочет комиссарского тела?

— Мне твое тело ни к чему, — брюзгливо произнес Самоедов. — Слушай внимательно. Давайка теперь сыграем в другую игру. Сегодня на стадионе «Петровский» матч «Зенит» — «Эстонские метеоры». Там спрятана хорошенькая бомбочка. Придешь туда ровно к началу. Найдешь бомбочку — будешь молодец. Не найдешь — будет много дыма и мяса. Даю подсказку: хочешь похудеть — спроси меня, как.

И Самоедов повесил трубку.

— Сука поганая! — воскликнул Роман, бросив телефон на развороченную постель. — Когда я тебя найду, то ты, падла, пожалеешь, что родился!

В это время телефон зазвонил снова.

Роман схватил трубку и злобно бросил в нее:

— Ну, что тебе еще!

— Мне? — удивился Арбуз. — Мне ровным счетом ничего. А вот ты мне лучше скажи, вы с Лизой что — поссорились?

— С чего ты взял?

— Ну как с чего… Она приехала ко мне вчера поздно вечером и попросилась переночевать. Объяснять что-либо отказалась, и поэтому я уложил ее на диванчик в гостиной, а сам пошел давить морду в свою законную спальню. Утром проснулся — а ее уже нет. Вот я и спрашиваю — вы что, поссорились?

— Странно… — Роман почесал взъерошенную голову, — мы вовсе не ссорились. Вчера мы провели вечер в ресторане «Мак-Лауд». Очень рекомендую — там ирландский колорит и прекрасный эль. Но не в этом дело. После ресторана Лиза сказала мне, что устала и хочет поехать домой. Одна. Ну, я возражать не стал, поймал ей такси и отправил домой. Если девушка хочет отдохнуть, кто ж ей станет возражать? Вот и все.

— Ну, не знаю я ваших дел, — утомленно сказал Арбуз. — Идите оба в задницу!

— И тебе того же, — любезно ответил Роман. — А вот скажи мне лучше, как правильно? Идите оба — это если посылаешь двух мужиков. Идите обе — если двух баб. А если бабу и мужика, то как?

— Я точно знаю, что если одного мужика, то это будет — иди в жопу!

И Арбуз отключился.

Роман усмехнулся, потом подумал и набрал номер Лизы.

Ответа не было.

Тогда он позвонил ей на трубку — тот же результат.

Покачав головой, он снова бросил телефон на кровать, потом посмотрел на Шныря, сидевшего у двери в кухню, и сказал:

— Может быть, еще ты мне позвонишь с какими-нибудь приятными новостями?

Шнырь беззвучно открыл рот, и Роман ответил:

— Это ты пытаешься показать мне, что от голода потерял голос. Да?

— Мяу! — ответил Шнырь.

— Подождешь, — решительно сказал Роман. — Я все-таки сначала приму душ.

Роман подъехал к стадиону «Петровский» за час до начала матча.

Оставив машину в начале Малого проспекта Петроградской стороны, он влился в толпу, уверенно двигавшуюся к стадиону, и вдруг понял, что никогда в жизни не ходил на футбол. Да и вообще не интересовался этим видом спорта, разве что на самом высоком уровне. Например, финал кубка мира.

Прочие состязания тоже не привлекали его, но, опять же, посмотреть, как два здоровых лба умело метелят друг друга на ринге за титул чем-пиона мира, совсем другое дело. Иногда Роман смотрел по телевизору бои без правил, под настроение можно было и прыжками с гигантского трамплина развлечься, но что ему совершенно не нравилось, так это фигурное катание и синхронное плавание.

Однако размышлять на отвлеченные темы было некогда, потому что толпа принесла Романа ко входу на стадион, где милиция тщательно проверяла сумки и одежду болельщиков. Увидев это, Роман саркастически ухмыльнулся — знали бы они, кого на самом деле стоило бы проверить… И вообще, интересно, как Самоедов пронес на стадион бомбу?

Выбравшись из толпы, Роман купил у спекулянта билет и направился к турникетам. Милиционер прошелся по его одежде металлодетектором и подтолкнул в сторону контролера. Тот небрежно оторвал полбилета, и Роман наконец оказался на территории стадиона. Отойдя в сторонку, он посмотрел на часы. Было десять минут третьего. До начала матча оставалось еще пятьдесят минут.

Та-а-ак… Ну и где эта бомба?

На трибунах ее быть не может, значит — под ними.

Роман прошелся взглядом по трибунам, и ему стало тоскливо. В трибунах, опиравшихся на облупившиеся каменные колонны, было множество окон и дверей. Бомба наверняка спрятана в одном из помещений под трибунами, и попробуй угадать, в котором именно!

И еще подсказка эта дурацкая — «хочешь похудеть — спроси меня, как».

Может быть, Самоедов имел в виду какуюнибудь секцию похудения? Или фитнес-клуб? Места под трибунами было не так уж и много, но небольшой спортзал там вполне мог разместиться.

Роман закурил и, облокотившись на парапет, попытался собраться с мыслями.

Вокруг него сновали возбужденные фанаты, украшенные бело-синими шарфами, шапочками и прочими предметами туалета, выполненными с соблюдением зенитовской символики. От белосиних флажков рябило в глазах.

«Вот она, толпа, — подумал Роман, — и делай с ней что хочешь. Хочешь — они разнесут стадион, хочешь — сровняют с землей американское консульство… Только умей управлять ею, и все дела. Все эти вожди — они умели. Умели и любили. Наверняка все, что они наворотили за долгую историю человечества, было продиктовано не какими-то идеями, а именно этой жаждой повелевать толпой. А музыканты эти стадионные? Шевчук тот же, Кинчев — мы, мол, вместе!»

Покрутив головой, Роман отогнал неуместные мысли о повелителях толпы и неторопливо пошел вдоль стадиона. Большинство служебных дверей, за одной из которых находилась бомба, были закрыты. Пройдя вокруг стадиона один раз, Роман начал второй обход, надеясь натолкнуться на что-то, чего он не заметил с первого раза, и тут в его кармане ожила трубка.

Даже не глядя на дисплей, Роман наверняка знал, что это Самоедов.

Поднеся трубку к уху, он спросил:

— Ну что, интересно стало?

— А ты не умничай, — ответил Самоедов, — лучше поторопись, а то ведь, сам знаешь, мясо грузовиками вывозить будут. Осталось всего пятнадцать минут.

— Как это — пятнадцать? — удивился Роман.

Посмотрев на часы, он сказал:

— Еще только двадцать минут третьего.

— Выбрось свои часы, — посоветовал Самоедов, — и поторопись.

Он отключился, а Роман, убрав трубку в карман, торопливо перевел часы.

Как бы то ни было, а спорить с террористом бесполезно. Если он говорит: осталось пятнадцать минут, значит, так оно и есть.

В какой-то момент их короткого разговора Роману страшно захотелось сказать: а я знаю, кто ты такой, понял, Самоедов? Но, понимая, что это было бы непоправимой глупостью, Роман сдержался. Пока Самоедов думает, что Роман не знает, с кем разговаривает, имеется хоть маленький, но все-таки козырь. И этот козырь мог в какой-то момент сыграть большую роль. Роман не знал еще, что это может быть за момент и какую роль сыграет козырь, но пренебрегать им не следовало.

Почти все болельщики уже заняли места на трибунах, и вокруг стадиона было пусто. Роман торопливо пошел по второму кругу, внимательно разглядывая двери. Одна из них была открыта, и над ней имелась надпись «Комната смеха».