Для наглядности он глубоко затянулся и выпустил в сторону открытого окна струйку сизого сигаретного дыма.

— Так что все-таки придется действовать не по закону, — подытожил Ладыгин, — и я уже знаю, как именно.

— Ну-ка, ну-ка! — Боровик откинулся на спинку шаткого стула и уставился на Ладыгина трезвыми глазами.

— А давай вторую откроем, — предложил Ладыгин.

— Не, Костик, не давай, — решительно ответил Боровик, — литруху мы убрали? Убрали. О былом и о подвигах наших поговорили? Поговорили. И хорош. У меня счет на часы идет, так что… Вторую раскатаем, если все закончится как надо. Так что давай, говори, что там у тебя за вариант.

— Ладно, — Ладыгин вздохнул, — но тогда ко второй третью придется взять.

— Обязательно возьмем, — заверил его Боровик, — и третью, и четвертую, а если сил хватит, то и пятую. Что мы — не мужики, что ли?

— Мужики, — уверенно кивнул Ладыгин, — самые что ни на есть мужики. А насчет варианта… Есть тут один персонаж. Зовут его — Шамиль Бездырдоев. Мы о нем много чего знаем, но взять не на чем. А если он впишется в наше дело, то тут-то мы его и повяжем. И овцы целы будут, и волки сыты.

— Ага, — усмехнулся Боровик, — овцы — это, стало быть, зэки. А волки — это мы с тобой и прочие дураки, утомленные борьбой с преступностью.

— Примерно так, — с невеселой улыбкой ответил Ладыгин.

— Ну и что там этот твой Бездыр… Пыр… Как его?

Шамиль Бездырдоев стоял у прилавка, на котором аккуратными кучками были разложены помидоры, баклажаны, хурма и прочие дары южной природы, и жевал малосольный огурец.

Вот уже вторую неделю он не знал, куда себя деть.

Живя в гостинице «Придорожная», он ничем не выделялся из общей массы южан, торговавших на новосибирских рынках, и чувствовал себя в безопасности. Такое состояние для профессионального боевика и террориста было непривычным и тоскливым. Горячая душа Бездырдоева требовала дела — стрельбы и взрывов.

Но детский дом, ради подрыва которого Бездырдоев прибыл в Новосибирск, сгорел сам собой за несколько часов до взрыва, никто при этом не пострадал. Группировка, членом которой был Бездырдоев, была полностью уничтожена во время спецоперации в Чечне, а местную чеченскую бригаду, к которой Бездырдоев попытался примкнуть, повязали, и он только чудом ускользнул во время задержания, в общем — все было из рук вон плохо.

И теперь он стоял у прилавка и жевал малосольный огурец. Только что он выпил полстакана водки местного подвального разлива, и ядовитая жидкость, неохотно опустившаяся в его желудок, требовала затычки. Прикончив огурец, Бездырдоев достал сигареты и закурил.

Деньги у него пока что были, и их должно было хватить минимум на месяц.

А что потом?

— Слушай, дорогой, — обратился к нему хозяин прилавка, южанин неизвестной народности, отказывавшийся открыть свою национальную принадлежность и принципиально разговаривавший только на русском, — давай ко мне в продавцы! А то, понимаешь, ходишь без дела, зря деньги тратишь! Будешь работать, помидоры-мамидоры продавать, русских Наташек завлекать, знаешь, какие они согласные?

Бездырдоев поморщился и ответил:

— У меня работа другая.

— Какая-такая работа! — всплеснул руками торговец. — Уже десять дней гуляешь тут, водку пьешь и мои огурцы кушаешь — разве это работа? Мне огурцов не жалко, кушай на здоровье, хоть все съешь, но я не понимаю — что за работа такая?

— Тебе не нужно понимать, — хмуро ответил Бездырдоев, — не спрашивай меня, хорошо?

— Ну хорошо… — торговец развел руками, — не буду. И все равно не понимаю.

Он отвернулся и стал придавать и без того аккуратным кучкам фруктов и овощей совершенную геометрическую форму.

Бездырдоев подумал и решил сходить в рыночную столовую пообедать.

Оттолкнувшись от прилавка, он уже сделал несколько шагов в нужную сторону, но тут увидел перед собой невысокого черноволосого мужчину в неприметной одежде и больших черных очках.

— Шамиль? — вопросительно произнес мужчина.

Бездырдоев напрягся, но мужчина едва заметно улыбнулся и сказал:

— Не беспокойся. Есть интересный разговор. Пойдем куда-нибудь, поговорим без свидетелей.

Бездырдоев внимательно оглядел мужчину, явного южанина, и спросил по-чеченски:

— А ты сам откуда?

Мужчина ответил на русском:

— Говорить будем только по-русски. Чтобы не привлекать внимания.

Непонятная логика собеседника удивила Бездырдоева, но в нем пробудился интерес, и, кроме того, тут же отступила мучившая десять дней скука.

— Ну что же, пошли, если не шутишь, — ответил Бездырдоев, — пойдем в столовую, я как раз туда собирался.

— Пойдем, — мужчина кивнул и, повернувшись к Бездырдоеву спиной, направился к столовой, возле которой неторопливо прохаживались отошедшие перекусить продавцы, большинство из них Бездырдоев уже знал в лицо.

«Не боится поворачиваться спиной, — подумал Бездырдоев, шагая за незнакомцем, — это хорошо. Настоящий мужчина. Но кто же он такой? И что ему нужно?»

Взяв по котлете с картофельным пюре и по двести граммов водки, Бездырдоев и незнакомец уселись за дальний столик и посмотрели друг на друга. Сидевший напротив Бездырдоева человек так и не снял очки, и это раздражало террориста.

Подняв свой стакан, брюнет в черных очках сказал:

— Меня зовут Муса. Тебя — Шамиль Бездырдоев. Выпьем за знакомство.

Бездырдоева неприятно поразило то, что этот непонятный Муса знает его фамилию, но он тоже поднял стакан, и они чокнулись.

— Твое здоровье, — сказал Муса и выпил полстакана водки.

Бездырдоев сделал то же самое, и несколько следующих минут оба были заняты котлетами и картофельным пюре. Наконец, прожевав и проглотив половину порции, Муса цыкнул зубом и достал сигареты.

— Я буду говорить, а ты — слушать. Если тебе что-то не понравится, ты можешь в любую минуту встать и уйти. И нашего разговора не было. Но предупреждаю сразу — у нас длинные руки, и мы не любим длинных языков. Понимаешь?

Бездырдоев молча кивнул.

Такие вещи он понимал, знал он также и о том, что обижаться на это не следует. Это просто деловой разговор.

— Вот и хорошо, — кивнул Муса, — а теперь о деле. Мы ведь не женщины, чтобы трепать языком попусту, верно?

Бездырдоев снова кивнул.

— Ты неразговорчивый человек, — Муса слабо улыбнулся, и его улыбка напомнила Бездырдоеву Бен Ладена, — это тоже хорошо.

— Говори о деле, — Бездырдоев тоже достал сигареты.

Муса поднес ему зажигалку, и Бездырдоев увидел на пальцах собеседника следы уничтоженной татуировки.

— Мы знаем, кто ты такой. Знаем также, что ты остался не у дел… — Муса затянулся, — и хотим предложить тебе работу по специальности.

— По какой специальности? — равнодушно поинтересовался Бездырдоев.

— Ты хладнокровный человек, — одобрительно кивнул Муса, — такие люди нам нужны. А насчет специальности… Ты ведь профессиональный подрывник, так что работа как раз для тебя. Что скажешь?

— Продолжай, — ответил Бездырдоев.

— Хорошо, — Муса снова кивнул.

Он достал из внутреннего кармана бумажный конверт и положил его на стол перед Бездырдоевым.

— Посмотри, — сказал он.

Бездырдоев открыл клапан конверта и заглянул внутрь.

Там была тонкая пачка стодолларовых купюр.

Достав одну, Бездырдоев внимательно смотрел ее и убедился, что купюра настоящая. Положив ее обратно, он взглянул на Мусу и спросил:

— Сколько здесь?

— Три тысячи, — ответил Муса, — еще пять будет после завершения операции. А потом, если все будет хорошо, мы возьмем тебя к себе, и тебе больше не придется думать, чем заняться.

— Что нужно сделать? — спросил Бездырдоев.

— И ты даже не спрашиваешь, кто мы?

— Потом узнаю, — ответил подрывник.

— Слушай, Шамиль, ты мне нравишься! — скупо улыбнувшись, сказал Муса. — Давай выпьем за то, чтобы работать долго и плодотворно.

— Давай, — ответил Бездырдоев, и они выпили.