— Ну так что, Миша, — спросил Роман, когда Арбуз засунул мобильник обратно в карман, — не тяни, давай развязывай свой мешок с неприятностями.
Арбуз закурил, помолчал немного.
— Дело такое, Рома. Помнишь Корявого, который меня заказал?
— Помню, — сразу помрачнел Роман.
— Помнишь, когда в процессе наших недавних кувырканий мы его с тобой навестили и ты помог ему отправиться в мир иной?
— И это помню.
— Так вот, пошла волна.
— С какой стати? — удивился Роман. — Там же было все чисто!
— Чисто, да не очень. Зеркало на полстены в его каморке помнишь?
— Помню, конечно. Я еще удивился, зачем в таком клоповнике зеркало, как у Леонтьева в гримерке.
— А вот зачем. За зеркалом у Корявого была еще одна каморка, типа дежурки для его быков на случай экстренных дел. И один бык там все это время находился.
— Ну и что?
— А то, что зеркало то прозрачное с обратной стороны. Как у американских копов. И бык этот, что в дежурке хоронился, нас с тобой распрекрасно видел. Как и все то, что мы с Корявым сотворили.
— Не ты сотворил, а я, — твердо сказал Роман.
— Да нет, друг детства, именно мы с тобой. Сотворил-то ты, а отвечаю я, потому что в той ситуации ты — никто, просто дурилка при мне, а я… Сам знаешь. И бык эту информацию пустил по людям.
Роман вздохнул, Боровик покачал головой. Арбуз докурил сигарету и щелчком отправил окурок в покосившуюся урну.
— Ага, — удовлетворенно сказал он, — а вот и наш гонец из Пизы.
К скамейке подошел Тюря, вежливо поздоровался с Романом и Боровиком и, передав Арбузу бумажный пакет с приятно побулькивавшим содержимым, удалился к припаркованному неподалеку «Лексусу».
— Ага, — удовлетворенно сказал Арбуз, заглянув в пакет, — молодец, Тюря. Понимает, что к чему. Мешать напитки — дурной тон.
И показал друзьям бутылку «Джека Дэниелса», точно такую же, как та, которую они только что прикончили в пивной.
— Ну что, продолжим? — Арбуз с хрустом отвинтил пробку и передал бутылку Роману.
Роман сделал несколько глотков и спросил:
— Ну и что теперь?
— А теперь, друг детства, вот что. Как бы сказал Саня, в воровском мире Питера наступил раскол. Короче, все смешалось в доме Облонских.
— Ну и какова диспозиция? — спросил Боровик, отбирая бутылку у Романа.
— Диспозиция херовая. Часть братвы конкретно требует скальп Романа, потому что Корявый хоть и беспредельшик, но какой-никакой авторитет. А авторитетов безнаказанно гасить никому не позволено.
— Позишн намба уан! — прокомментировал Боровик, оторвавшись от бутылки.
— Другая часть хочет, чтобы все было по закону. То есть собрать толковище и разобраться по чести. Мол, Роман — человек уважаемый, его песни братва всей России слушает. Да и вообще, для поддержания порядка всегда полезно выслушать позицию обвиняемого.
— И на том спасибо, — невесело усмехнулся Роман.
— В общем-то да, и на том спасибо. Потому что тех, кто настроен тебя просто грохнуть хотя бы потому, чтобы в воровском движении из-за какого-то лабуха не наступил раскол, будет поболее.
— Вот она, благодарность публики… — снова усмехнулся Роман.
— Политика, Рома, политика, — хлопнул Романа по плечу Арбуз, — как видишь, и у нас тоже. А политика не знает благодарности. Впрочем, есть и еще одна, скажем так, партия, и тоже немаленькая.
Он принял от Боровика бутылку, сделал большой глоток и перевел дух.
— И вот эта партия требует уже мою голову.
— Твою? — удивился Боровик.
— Так точно, господин-товарищ бывший майор. Потому что именно я, по их мнению, спровоцировал ситуацию — привел певца куда не надо и вообще разбирался с Корявым не по понятиям. Такие дела.
— Дела, как сажа бела, — покачал головой Роман, — Сцилла и Харибда, блин! Слева — долбаная «Воля народа», справа — долбаная воровская братия…
Воцарилось молчание. Слышно было, как на соседнем дереве лениво чирикает воробей.
— Ладно, Рома, хорош горевать, — встрепенулся наконец Арбуз, — пока это не очень горит, хотя скоро может стать и очень даже жарко. Вон, у Сани вообще непруха полная — и ничего, смотрит молодцом!
Боровик грустно улыбнулся, потом расправил плечи и гаркнул командным голосом:
— Вижу упадок духа в личном составе! Отставить! Слушай приказ! Давайте-ка как-нибудь на днях обсудим все это на трезвую голову, а пока приложим усилия к ее, головы, немедленному приведению в состояние нетрезвое!
Приказ был встречен всеобщим одобрением. Бутылка пошла по рукам с удвоенной скоростью, и виски десятилетней выдержки быстро подняло боевой дух личного состава.
— А что, господин музыкант, — принялся приставать к Роману слегка захмелевший Боровик, — как у нас там дела на личном фронте? Все меняем девок, как перчатки? Небось твоя королевская кровать скоро развалится от интенсивной эксплуатации?
— Отвяжись, монах-надомник, — отшучивался Роман и вдруг спохватился, — слушайте, я на днях такую барышню встретил! Девушка моей мечты!
— Где же ты ее встретил, Ромео недоделанный?
— Представляете, заехал я тут на шиномонтаж, пока колесо меняли — зашел отлить за гаражи…
— Ай да Ромео, — зашелся от смеха Боровик, — граф посетил сортир и повстречал там даму в изящной позе…
— Сейчас получишь этим пузырем по башке, никакое карате не поможет, рукопашник хренов! Я же серьезно!
— … пораженный граф упал к ее ногам…
— Погоди, Саня! — Арбуз навалился на Боровика и зажал ему рот ладонью. — Ну и что, Рома, и впрямь пробрало?
— Идите в баню, жеребцы! — рассердился Роман. — Что вы понимаете в высоких чувствах? Вам бы только — одному строем ходить, а другому мелочь по карманам тырить! Все, ничего больше не расскажу, вот вам!
Роман в запальчивости сунул под нос друзьям сразу две фиги и выронил при этом бутылку. Арбуз отпустил Боровика и согнулся от хохота, а Боровик подхватил драгоценный сосуд на лету, не разлив ни капли.
— Класс! — одобрил ловкость Боровика Арбуз. — Ромка, так ты со своей мечтой познакомился все-таки или нет? Серьезно?
— Познакомился.
— А чего же ты ее сегодня с собой не взял, нам не представил?
— Где, в этом шалмане боровиковском?
Роман представил себе тонкую, изящную Лизу с поднятой от удивления бровью перед кружкой разбавленного пива и сам не смог удержаться от смеха.
— Я, между прочим, уже побывал с ней в ресторане. Мы провели там целый вечер вдвоем. И теперь я понимаю, какое счастье, что с нами не было вас — ослов и негодяев.
— Так выпьем же за любовь! — взмахнул бутылкой Боровик.
Вдруг на друзей упала тень и раздался неприятный голос.
— Так. Значит, распиваем, граждане… В общественном месте, где дети прогуливаются. Подаем, значит, такой вот пример.
Арбуз, Боровик и Роман дружно развели руками — ничего, мол, не поделаешь, да, выпиваем, да, подаем.
— А где же дети, сержант? — спросил Боровик невинным голосом.
И вправду оказавшийся сержантом упитанный милиционер огляделся и, не увидев никаких детей, нахмурился.
— Ага, умничаем. Самый умный, значит. Образованный! Вот у самого умного и попрошу для начала документики.
Боровик полез во внутренний карман и выдал сержанту красную книжечку. Милиционер открыл ее и долго изучал. Потом выпрямился и неохотно отдал честь.
— Извините, товарищ майор. Ошибочка. Понимаю, оперативная работа с контингентом. Прошу еще раз извинить.
— Вы свободны! — величественно махнул рукой Боровик.
Милиционер удалился, и приятели оскорбительно засмеялись ему вслед.
— Так мы, значит, контингент? — поинтересовался Роман. — Ну и как протекает оперативная работка, товарищ майор?
— В соответствии с запланированным графиком, — важно отвечал Боровик, потряхивая бутылкой.
Выпив по последней, друзья направились к «Лексусу», в котором их поджидал истомившийся от долгого ожидания Тюря. Немного поотстав от Романа, Арбуз тихо спросил Боровика:
— Слушай, Саня, а что же у тебя ксиву-то не отобрали?
