Проводник вел группу уверенно. Около некоторых пальм он бил поклоны и разбрасывал хлебные крошки, задабривая духов. Другие обходил стороной. Но неумолимо продвигался вперед. Знать бы еще наверняка – куда именно. Великанов не отличался доверием к людям в целом, а к неграм особенно. И проводник вполне мог оказаться полупроводником, братом Ивана Сусанина. Поэтому русский десантник предупредил его, что в случае, если тот замыслил дурное, отрежет ему голову, а вспоротый живот набьет листьями. Проводник все понял. И поверил. Недаром белого воина прозвали Чупака – это местный дух войны. У русского военного советника была соответствующая репутация, и он не нуждался в рекламе.

С первого же привала Великанов ловил на себе напряженные взгляды проводника. И наконец полюбопытствовал:

– Что так смотришь, король джунглей?

– Ты, белый, здесь чужой, – произнес проводник.

– Тут ты прав. Но с судьбой не поспоришь.

– У тебя трудная судьба, – закатив глаза, произнес проводник. – Ты не успокоишься до смерти, Чупака.

– И тут ты, наверное, тоже прав…

Лес сильно поредел. Стали попадаться следы цивилизации – мусорная свалка, пластиковые бутылки, ржавые железяки. К расчетной точке вышли минута в минуту.

Теперь – не зевать. Засвеченная диверсионная группа – уже не охотник, а жертва. Главное – скрытность, быстрота и натиск.

За зарослями кустарника послышался шум мотора. По размытой недавним дождем дороге, елозя, прокряхтел старенький грузовичок, полностью утративший былые формы и похожий на автомобильные фантазии из постапокалиптического «Безумного Макса».

Так, здесь есть машины. Дороги. Населенные пункты. Цель близка. А значит, дальше ломиться всей толпой нельзя. Нужно обустроиться в хорошо укрытом от посторонних глаз пункте сосредоточения, замаскироваться. И провести разведку перед ударом.

На рекогносцировку, справедливо не доверяя своим помощникам, Великанов двинул сам, взяв в сопровождающие сержанта Уэбо – человека поразительно зоркого и наблюдательного.

Рывком они преодолели редколесье. А дальше – на полусогнутых. На четвереньках. Ползком. Медленно. Прислушиваясь и приглядываясь. Дыша через раз. По кустам и ложбинам. Вдоль по оврагу. Утонув по колено в ручье. Хорошо хоть здесь при таком обилии животных бессмысленно ставить сигналки и мины.

Оба извозились в грязи. Уэбо, неудачно свалившись, расцарапал шипом какого-то растения ногу. Но зато, укрывшись в полосе кустарника, с выбранной удачной позиции диверсанты могли спокойно обозревать искомый объект.

– Они не ждали, ну а мы уже пришли, – шепотом процитировал Великанов старую десантную песню.

Русский майор еще не знал, что именно здесь его привычному существованию суждено разбиться вдребезги, как корвету, налетевшему с размаху на риф. И сигнал на штурм подведет жирную черту под его прежней жизнью.

Вовка стоял, зажмурив глаза. Ему не хотелось сейчас смотреть вниз. Не хотелось двигаться. А хотелось бежать отсюда. Он отчаянно боялся.

– Ну же, Вовка, давай, – послышался голос отца. – Не тяни.

Вовка открыл глаза и глянул вниз. Ласковая зеленая вода с такой высоты казалась ловушкой. Шагни вперед – и разобьешься в лепешку.

– Высоко, – протянул Вовка, стараясь, чтобы голос его предательски не дрогнул.

– Высоко, – согласился Влад. – Даже очень. Боишься?

Вовка отчаянно замотал головой – мол, как о нем такое могли подумать!

– Боишься, – кивнул Влад. – Это правильно. Все нормальные люди боятся. Главное, не стать рабом страха.

– Рабом, – повторил Вовка. В десять лет все воспринимается достаточно ярко. И он представил свой страх в образе пузатого янычара с плеткой, который колотит его нещадно. И мальчишке стало жалко себя. И обидно за такую несправедливость.

– В рабстве не живут. В рабстве существуют. Нужно уметь победить страх. Отогнать его одним пинком. Стать выше его. Ну же, Вовка!

Мальчишка уверенно кивнул. Ему хотелось быть таким, как отец, – самым сильным, умным и надежным. Правда, они видятся нечасто, но тем дороже эти моменты. И Вовка просто не имеет права хоть в чем-то разочаровать отца.

– Я никогда не буду ничьим рабом, – упрямо прошептал мальчишка.

И шагнул вперед.

Ужас смешался с восторгом. Мгновение свободного падения. Чувствительный удар о воду. Сомкнувшееся над головой море. Затягивающая глубина. Давление в ушах. И паническое ощущение – отсюда не выбраться. Это конец…

Это ощущение ударило по сознанию. «Выберусь! Смогу!» – твердил про себя Вовка. Его тело, подчиняясь заклинанию, стало двигаться привычно и сильно – физически он был развит не по годам. Рядом в воду вошла торпеда – это отец, как большая и сильная рыба, пронзил морскую гладь. Теперь ничего не страшно.

Выше и выше. Поверхность все ближе. И вот он, глоток свежего воздуха!

Вовка, отфыркиваясь, бултыхался на поверхности. Наконец он увидел отца, тот махнул ему рукой, и они поплыли к берегу.

– Вы что, совсем с ума сошли! – закричала Настя, подбегая к сыну и хватая его за руку.

Увлеченная приготовлением бутербродов, она упустила из виду, чем занимаются мужчины. И теперь ее лицо было перекошено от злости и страха.

– Настюш, мы тут плаваем, – произнес Влад, выбираясь на берег вслед за сыном.

– Вы оттуда сиганули?! – воскликнула Настя, кивая на утес. – Он маленький дурак! Но ты-то – взрослый лоб! Господи, – она схватилась за голову.

– Настюш, – Влад виновато приобнял ее за плечи.

– У меня один ребенок! Один!

– Извини, – еще более заискивающе сказал Влад и потерся щекой о ее щеку.

Подействовало. Настя смягчилась. И тут Вовка встрял с назидательной тирадой. Он отчеканил командным голосом:

– Русский офицер не боится ничего. И не должен обращать внимание на страх, опасность и смерть.

Он ждал восхищения и похвалы. А заработал совершенно очумелый взгляд матери. Она резко повернулась и пошла к разложенному на песке покрывалу.

– Ну что, русский офицер, – вздохнул Влад. – Выдал пафосную речугу. Чего теперь делать-то будем?

Вовка пожал плечами. Мол, разве вас, взрослых, поймешь. Взяв ласты, он направился к морю. Но Влад поймал его:

– Самовольная отлучка? Ну-ка, быстро. Дыхательные упражнения. И первый гимнастический комплекс. Поехали.

Они начали разминаться, и Настя, присев на песок, невольно залюбовалась убийственной и мощной, как у леопарда, грацией высокого, атлетически сложенного Влада, изяществом и гибкостью сына.

Пообедав, позагорав и наплававшись вдоволь, семья уселась в джип и направилась в поселок. День можно было бы считать удавшимся, если бы не тот самый инцидент. Влад знал, что сын всегда боялся высоты. И что такой страх должен быть побежден. И радовался в душе, что сыну это удалось. Вот только, конечно, Насте видеть это было совершенно не обязательно.

Дорога петляла между зелеными холмами с приютившимися на них разноцветными домиками. Здесь было жутко красиво и малолюдно. Край света. Новая Зеландия. Южное полушарие. В Москве зима. Здесь – разгар лета. Изумительно красивые края. Беззаботный мир. Хорошие, добрые люди. Будто и не земля это вовсе, а какая-то другая Вселенная, лишенная многих чернильных пятен, наполненная солнцем, зеленью и бесконечной голубизной высокого неба.

Край света. Сюда Влад обещал увезти свою семью, когда уходил в последний раз. Он выполнил обещание. Вернулся, в очередной раз сумев пройти по лезвию бритвы и остаться живым. К этому ощущению обновления мира, когда возвращаешься из преисподней, привыкнуть невозможно. Внутри все поет – я жив и смотрю на этот мир. Я опять живой. И он увез своих родных на этот самый край света…

Джип въехал в небольшой рыболовецкий поселок. Вовка подпрыгнул на сиденье и замахал рукой идущему с удочками к морю своему смуглому местному приятелю – загорелому сорванцу лет двенадцати от роду.

– Майк!

Тот в ответ тоже радостно замахал рукой.