– Я начала бояться Невиля почти сразу после нашей свадьбы. Но знаете, что было самое ужасное? Я не понимала, чего боюсь. Мне стало казаться, что я медленно схожу с ума.

– Но сумасшедшей были не вы, – сказал Баттл.

– Когда я выходила замуж, Невиль производил впечатление исключительно здорового и нормального человека… Он неизменно пребывал в прекрасном расположении духа, был удивительно тактичен и любезен со всеми.

– Любопытно, – заметил Баттл. – Вы знаете, он играл роль идеального спортсмена. Вот почему ему удавалось сдерживать свой темперамент во время теннисных турниров. Избранная им роль – роль идеального спортсмена – была более важной для него, чем роль победителя турнира. Однако, безусловно, это стоило ему огромного нервного напряжения. Такое неестественное поведение сильно изматывает. Он не давал выхода своим эмоциям, и они постепенно подтачивали его изнутри.

– Да, изнутри… – с содроганием произнесла Одри. – Он все держал в себе. Никто ни о чем не догадывался. Только иногда вдруг – случайно брошенное слово или взгляд… Но потом мне казалось, что я просто что-то не так восприняла… Очень странное ощущение. И тогда, как я уже сказала, я подумала, что, должно быть, во мне самой есть нечто странное… И постепенно стала бояться. Знаете, у меня был такой беспричинный страх, какой бывает только у душевнобольных людей! Я говорила себе, что схожу с ума, что я совершенно бессильна… Я чувствовала, что готова пойти на все, что угодно, лишь бы избавиться от этого страха. А однажды пришел Адриан и признался, что любит меня. И я подумала, что это может стать для меня чудесным избавлением… Я решила уйти к нему, и он сказал…

Она запнулась.

– Вы знаете, что произошло? Мы договорились встретиться… но он так и не пришел… Он погиб… У меня такое чувство, будто Невиль как-то организовал эту аварию.

– Может быть, так оно и было, – сказал Баттл.

Одри изумленно взглянула на него:

– О, вы так думаете?

– Мы этого никогда не узнаем. Автомобильную аварию организовать довольно легко. Хотя не стоит предаваться грустным размышлениям на этот счет, миссис Стрендж. С той же вероятностью она могла случиться без чьей-либо помощи.

– Да… Я была совершенно разбита. Я вернулась в Ректори, в дом Адриана. Мы с ним еще только собирались написать его матери, но поскольку она пока не знала о наших планах, то я подумала, что не стоит ей ничего рассказывать. Это могло бы еще больше расстроить ее. А Невиль пришел в тот же вечер. Он был очень милым… и добрым… Но все время, пока мы говорили с ним, я испытывала какой-то панический страх! Он сказал, что лучше никому не знать о наших отношениях с Адрианом, что я смогу развестись с ним, он сам предоставит мне основание для развода, поскольку собирается жениться на другой женщине. Я была искренне ему благодарна. Он действительно считал Кей очень привлекательной, и я надеялась, что все может устроиться самым наилучшим образом и что я смогу справиться со своей странной одержимостью. Мне по-прежнему казалось, будто все дело во мне.

Но я так и не смогла до конца избавиться от своего страха. Никогда я не чувствовала себя полностью свободной… А потом как-то раз мы встретились с Невилем в Гайд-парке; он сказал, что мечтает о том, чтобы мы с Кей стали друзьями, и спросил, не буду ли я возражать, если они тоже приедут сюда в сентябре. Могла ли я отказать?! Ведь он был так добр ко мне.

– «Залетайте, не стесняйтесь, – мухе говорил паук»,[5] – вставил суперинтендант Баттл.

Одри поежилась:

– Да-да, именно так…

– Эта хитрость ему вполне удалась, – заметил Баттл. – Как он яростно протестовал, подчеркивая, что это была его собственная идея! Думаю, у всех сразу создавалось впечатление, что он кого-то выгораживает.

Одри сказала:

– И вот я приехала сюда… Все было как в кошмарном сне. Я чувствовала, что должно произойти нечто ужасное… Я знала, что Невиль что-то задумал… Что надо мной нависла угроза. Но я не знала, какая именно… Понимаете, мне казалось, что я живу как в бреду! Меня охватил просто какой-то парализующий страх… Так бывает во сне, когда ты видишь все происходящее и не можешь пошевелиться…

– Мне всегда хотелось посмотреть, – сказал Баттл, – как змея завораживает птицу так, что бедняга теряет способность летать… Но сейчас я уже не уверен в этом…

Одри продолжала:

– Даже когда убили леди Трессильян, я еще не понимала, что это означает. Я была просто ошеломлена и даже не подозревала Невиля. Ведь его совершенно не волновали деньги… Глупо было думать, что он может убить ее из-за пятидесяти тысяч фунтов. Знаете, мистер Баттл, мне все время вспоминалась история мистера Тревиса, которую он рассказал нам в свой последний вечер. Но я никак не связывала ее с Невилем. Тревис упомянул о какой-то физической особенности, по которой он мог бы узнать этого ребенка через много лет. У меня на ухе есть шрам, но мне казалось, что все остальные не имеют никаких заметных особенностей.

– Нет, вы просто невнимательны, – сказал Баттл. – У мисс Олдин – прядь белых волос, у Томаса Ройда повреждена правая рука, и этот недостаток мог возникнуть не только в результате землетрясения. У мистера Латимера очень необычная форма черепа. А Невиль Стрендж… – Он сделал паузу.

– Неужели у Невиля нет никаких физических особенностей?

– Безусловно, есть. Его мизинец на левой руке короче, чем на правой. Это очень интересная особенность и чрезвычайно редкая.

– Так, значит, это был он?

– Да, именно он.

– И Невиль повесил ту табличку на лифт?

– Конечно, он сбегал в отель и успел вернуться обратно, пока Ройд и Латимер угощали старика напитками. Гениально и просто… Сомневаюсь, чтобы мы смогли доказать, что это было убийство.

Одри вновь нервно поежилась.

– Ну-ну, не переживайте так, дорогая, – сказал Баттл. – Все уже позади. Продолжайте ваш рассказ.

– Вы очень приятный собеседник… Я, наверное, за год столько не наговорила бы!

– Нет, вы мне льстите. Когда же вас впервые осенило, что весь этот замысел родился в голове гениального мистера Невиля?

– Не могу сказать точно. Все соединилось вместе как-то внезапно. Он сам был совершенно чист, и подозрение падало на всех остальных. И потом, случайно я заметила, как он посмотрел на меня… Знаете, таким злорадным взглядом. И тогда я все поняла! А после этого… – Она резко оборвала фразу.

– Что же было после этого?

Одри медленно сказала:

– Я подумала, что есть один самый быстрый способ избавления…

Суперинтендант укоризненно покачал головой:

– Никогда не сдаваться! Вот мой девиз.

– О, вы совершенно правы. Но вы не знаете, каково так долго жить в страхе. Он парализует вас… вы не можете думать… не можете ничего предпринять… Вы просто ждете, когда произойдет нечто ужасное. И тогда, когда это наконец случается, – она неожиданно усмехнулась, – вы не представляете, какое это облегчение!.. Не надо больше ждать и бояться… Все свершилось. Мне кажется, вы решите, что я совсем помешалась, если признаюсь вам, что, когда вы пришли арестовать меня за убийство, я совершенно не расстроилась. Невиль добился своего, и все худшее было уже позади. Уехав с инспектором Личем, я чувствовала себя в полной безопасности.

– Отчасти поэтому мы и решили увезти вас, – сказал Баттл. – Я хотел, чтобы вы оказались вне досягаемости для этого безумца. И кроме того, я хотел заставить его признаться, а для этого мне надо было пробить броню его спокойствия, но только очень сильное потрясение могло вывести его из себя. Он видел, что вас увезли… Значит, решил он, его план сработал, поэтому мой неожиданный удар оказался гораздо сильнее.

– А если бы он не признался, вы смогли бы доказать его вину?

– Улик было маловато. Во-первых, история Мак-Виртера, который в лунном свете видел человека, влезавшего в дом по веревке. И подтверждением его слов является сама веревка – она лежала аккуратно свернутая кольцами в чулане и была еще немного влажной. Ведь это был дождливый вечер, как вы помните.