— Что за акция?

— Хочу несколько дискредитировать его в глазах сослуживцев.

— Каким образом? — перебил Макдональд.

— На его друга придет анонимка в дирекцию института, в которой…

— Какая еще анонимка? — вскочил Макдональд и выразительно постучал пальцем по лбу. — Ты… соображаешь, что делаешь? Кандидат на вербовку должен быть идеально чист в глазах окружающих!

— Но чисто психологически его это подтолкнет на сотрудничество с нами, — попытался возразить Травински, искренне сожалея, что заикнулся об этом «деликатном» деле.

— Я запрещаю! — хлопнул ладонью Юджин. — Все… идите, Гарри, и знайте, что «компания» ждет результатов…

— Да, да, — поддакнул Донован. — Мы надеемся на тебя, Гарри, очень надеемся.

«Проклятый „старикашка“, — подумал Гарри, направляясь к двери. — Тоже боится Макдональда как огня. Даже слова в мою защиту не вставил. Хоть бы кончилось все это быстрее! Купить бы бар на Юге и… послать „компанию“ ко всем чертям. Хорошо еще, у меня ума хватило не сказать, что анонимка уже пошла. Тогда бы Макдональд в случае провала все мог свалить на меня!»

Шофер такси Игорь Николенко, взглянув на часы, стал выезжать на шоссе. Времени было в обрез. Именно сегодня на старом месте — на 47-м километре — его ждал «клиент».

Игорь уже и сам забыл, когда и как он познакомился с этим лощеным мужчиной, большим любителем «бизнеса». Началось с того, что как-то раз группа, которую Николенко вез в монастырь, расплатилась с ним долларами. Он взял их без задней мысли. Просто было интересно, какие они, эти доллары. Недели через две он снова вез иностранцев и на сей раз сам предложил расплатиться «зелеными», в душе сознавая, что встает на скользкую дорожку. Прошло месяца два, а Игорь все не знал, куда девать эти деньги. Однажды, когда около монастыря к нему подсел какой-то тип в прекрасном костюме и со спортивной сумкой через плечо, он решился. Поинтересовался, откуда сам пассажир, ненавязчиво перевел разговор на валюту и сдержанно сказал, что мог бы продать доллары, неизвестно как к нему попавшие. Человек настороженно на него посмотрел, помолчал и ответил, что не знает, но если «шеф» хочет, то может узнать. И закрутилось. Одна операция сменяла другую: доллары, фунты… Потом пошли джинсы и кассеты видеомагнитофона, на которых Николенко неожиданно здорово заработал.

Как-то раз знакомец Игоря, который позже отрекомендовался Сэмом, попросил его узнать кое-что о двух-трех людях из академгородка, невнятно объяснив, что это надо одному знакомому журналисту. Игорь знал этих людей и потому сразу спросил:

— Сколько?

— Что сколько? — не понял Сэм. Николенко выразительно потер пальцы.

— Сто.

— А за вредность? — нагло ухмыляясь, спросил теперь тертый Игорь. — Знаешь, как это называется?

Сэм накинул полета рублей, подумав, что паренек «мужает» на глазах. Игорь тут же выложил все, что знал, его собеседник только успевал записывать. А знал Николенко много. Сам жил в академгородке, сам когда-то работал в институте шофером, часто возил сотрудников и невольно прислушивался к их разговорам, а те особо не стеснялись при бывшем сослуживце перемывать косточки своих начальников и товарищей.

Через неделю Сэм познакомил Николенко с пожилым веселым человеком, который представился Георгием Георгиевичем и, немного с ним поговорив, предложил поехать куда-нибудь в лесок, обмыть знакомство.

Они свернули с дороги и через час были на поляне. Выпили армянского коньяка, закусили бутербродами. Посидели, покурили. Игорь развеселился и начал сыпать анекдотами. Георгий Георгиевич заливисто хохотал и, вытирая слезы, клялся, что никогда таких не слышал. Выпили еще, тут Сэм встал и, пошатываясь, отправился в березовую рощу. Георгий Георгиевич налил еще по одной и негромко произнес:

— Хочется сказать вам, Игорь, большое спасибо от имени… разведки одной из, как у вас говорят, капиталистических стран…

Николенко поперхнулся коньяком и побледнел. Хотел подняться, но жесткая ладонь припечатала его к траве.

— А бы что, не догадывались, что делаете? — резко спросил Георгий Георгиевич. — Сведения, которые мне передал ваш друг, представляют ценность не только для нас, но и для вашей страны. Это называется просто — шпионаж, а вы наш шпион. Кстати, за валютные операции, которые бы совершили, — он помолчал и тихо, почти ласково добавил: — лет пятнадцать грозят, а то и больше…

Николенко сопел, прекрасно понимая, что деваться ему некуда.

— Впрочем, Игорь, или, как я вас теперь буду звать, «таксист», — продолжал Георгий Георгиевич, — я сюда приехал по делу, а не затем, чтобы вас уговаривать. Вы сами давно понимаете, чем занимаетесь и что вас за это ждет. Я хотел договориться, как мы с вами будем встречаться, вернее, не встречаться, а где вы будете получать от меня задания. Их вам будет передавать Сэм. По пятницам, скажем, по нечетным пятницам он будет ждать вас на сорок седьмом километре. А предварительно вам придет телеграмма из Москвы от девушки примерно такого содержания: «Дома все хорошо, готовлюсь поступать в институт». Если в телеграмме будет что-нибудь об институте, значит Сэм вас ждет в условленном месте. Понятно?

Николенко кивнул. К нему постепенно возвращались привычное нахальство и уверенность в себе.

— Сколько? — Игорь изобразил подобие улыбки и потянулся за стаканчиком. — Даром только листья падают.

…И вот Николенко ехал на очередную встречу с «клиентом».

«Анонимку я состряпал. Теперь этот Кушнир по уши завяз, — думал он злорадно. — А Георгий Георгиевич что-то не показывается… Ну да шут с ним, лишь бы „бабки“ передавал!»

Игорь ни разу серьезно не думал о том, чем это может кончиться. Конечно, мысли приходили, и тогда у него холодело под ложечкой, но он гнал их и повторял про себя слова Георгия Георгиевича: «Если вы будете тихонечко сидеть и выполнять наши небольшие просьбы, все будет хорошо. Самое главное не волноваться. У вас есть друзья, которые всегда о вас позаботятся».

Игорь заметил Сэма издалека. Около километрового столба стоял грибник в поношенной куртке, старых брюках, резиновых сапогах и с большой корзиной на лямке. Он изредка голосовал, но, когда машины останавливались, говорил водителю что-то, и машины трогались с места, а он оставался.

Притормозив и приоткрыв окошечко, Игорь спросил:

— Куда, грибничок?

— До станции, шеф. — Сэм подошел поближе и шепотом продолжил: — Торгуйся. Видишь, рядом «Запорожец» стоит. — И громко: — Подбрось, шеф, накину.

— Да мне в другую сторону. До станции верст пятнадцать, да обратно… А я по вызову работаю.

— Шеф, накину.

— Нет, парень, топай пешком.

— Червонец дам, ноги не ходят.

— А, черт с тобой, садись. Только копыта вытри, а то весь салон измажешь сапожищами.

«Грибничок» сел в машину, и они тронулись. Какое-то время Сэм напряженно вглядывался в остановившийся на обочине «Запорожец». Из-под капота торчала спина в клетчатой рубашке.

— Говори быстро, — Сэм явно нервничал.

Николенко пересказал, что успел сделать, а потом добавил:

— А правильно ты говорил в тот раз. Получили в институте задание на новую секретную технологию. Кстати, наш общий друг включен в эту группу. Так и передай Георгию Георгиевичу!

Сэм внимательно посмотрел на шофера и произнес в раздумье:

— Гляжу я на тебя и удивляюсь. То ли так ты быстро к новой роли привык, то ли…

Руль у Игоря вильнул:

— Ты… с ума сошел! Сам же меня втравил в это дело, теперь коришь!

— Шучу, шучу… — произнес Сэм и снова глянул в зеркальце заднего вида. — Что-то мне этот «москвичонок» не нравится. Вот уже два поворота не отстает. А ну прибавь!

«Москвич» стал быстро отдаляться, и Сэм удовлетворенно кивнул головой.

С полчаса ехали молча. Мелькали за окнами рощи и поляны. Игорь вел машину по лесной дороге, которую знал давно и на которой никогда не было постов ГАИ. Около одного поворота Сэм неожиданно тронул его за рукав: