Она замолчала.

– Хорошо, продолжайте, – подбодрил ее инспектор.

– Я сказала себе: «Не будь дурой. У тебя есть телефон, не так ли? Ты всегда можешь позвонить и позвать на помощь». Еще я сказала: «Грабители в такое время не приходят. Они являются в полночь». Но мне по-прежнему казалось, что я слышала где-то стук двери, а может, шаги в моей спальне. Я решила, что лучше будет чем-нибудь заняться.

Она снова замолчала, и снова инспектор подтолкнул ее:

– Да?

– Я пошла на кухню и сделала бутерброды, чтобы Генри и мистер Джоунз могли перекусить по возвращении. Я выложила их на блюдо, накрыла салфеткой, чтобы не высохли, и уже шла через холл, чтобы поставить их здесь, как вдруг... – последовала драматическая пауза, – ...я действительно что-то услышала.

– Где? – спросил инспектор.

– В этой комнате. Я знаю, что мне это не почудилось. Я слышала, как открываются и закрываются ящики, а потом я вдруг вспомнила, что застекленные двери в сад не заперты. Мы никогда их не запираем. Любой может войти.

Она вновь замолкла.

– Дальше, миссис Хейлшем-Браун, – невозмутимо произнес инспектор.

Кларисса сделала беспомощный жест.

– Я не знала, что мне делать. Я окаменела. Затем я подумала: «Что, если я просто дурью маюсь? Что, если это Генри за чем-то вернулся... или даже сэр Роланд, или кто-то из остальных? Какой же я буду выглядеть дурой, если поднимусь и позвоню в полицию». И тогда у меня созрел план.

Она в очередной раз замолчала, и теперь «Да?» инспектора прозвучало несколько раздраженно.

– Я пошла к вешалке в холле, – медленно продолжила Кларисса, – и взяла там самую тяжелую трость. Затем я направилась в библиотеку. Свет я зажигать не стала. Ощупью я пробралась к этому тайнику. Очень осторожно открыла его и проскользнула внутрь. Я думала, что смогу чуть приоткрыть противоположную дверь и посмотреть, кто там в гостиной. – Она показала на панель. – Пока не увидишь, никогда не догадаешься, что там находится дверь.

– Да уж, – согласился инспектор, – это совершенно невозможно.

Кларисса теперь, казалось, почти наслаждается своим рассказом.

– Я приоткрыла дверь, но вдруг мои пальцы соскользнули, и дверь распахнулась, задев стул. Человек, стоявший у письменного стола, выпрямился. В руке у него что-то блеснуло. Я подумала, что это револьвер. Я была в ужасе. Я испугалась, что он в меня выстрелит. Я что было сил стукнула его палкой, и он упал.

Она уронила голову на стол и зарылась лицом в ладони.

– Можно... можно мне капельку бренди, пожалуйста? – попросила она инспектора.

– Да, конечно. – Инспектор вскочил со стула. – Джоунз! – позвал он.

Констебль налил в бокал немного бренди и протянул инспектору. Кларисса подняла голову, но тут же снова закрыла лицо ладонями и протянула руку, когда инспектор принес ей бренди. Она выпила, закашлялась и вернула бокал. Констебль Джоунз поставил его на стол и вернулся к своим записям.

Инспектор смотрел на Клариссу.

– У вас есть силы продолжить, миссис Хейлшем-Браун? – спросил он полным сочувствия голосом.

– Да, – взглянув на него, ответила Кларисса. – Вы так добры ко мне. – Она вздохнула и продолжила свою историю: – Человек лежал здесь. Он не шевелился. Я зажгла свет и увидела, что это Оливер Костелло. Он был мертв. Это было ужасно. Я... я представить себе не могла.

Она махнула в сторону письменного стола.

– Я не могла понять, зачем ему понадобилось обшаривать этот стол. Все было как в ночном кошмаре. Мне стало так страшно, что я позвонила в гольф-клуб. Мне хотелось, чтобы мой опекун был рядом со мной. Они пришли. Я попросила их помочь мне убрать тело... куда-нибудь.

Инспектор пристально посмотрел на нее.

– Но почему? – спросил он.

Кларисса отвернулась.

– Потому что я трусиха. Жалкая трусиха. Я испугалась огласки, боялась, что меня увезут в полицию. Это так ужасно для моего мужа, для его карьеры.

Она вновь повернулась к инспектору:

– Если бы это действительно был грабитель, я, возможно, справилась бы с этим и сделала все, как положено, но это был человек, нам знакомый, человек, женатый на первой жене Генри. О, я просто ощутила, что не смогу этого вынести.

– Возможно, потому, что незадолго до этого покойник пытался вас шантажировать, – предположил инспектор.

– Шантажировать меня? О, что за нелепость! – уверенно возразила Кларисса. – Это просто глупо. Меня абсолютно нечем шантажировать.

– Элджину, вашему дворецкому, послышалось упоминание о шантаже.

– Не могу представить себе, чтобы он услышал нечто подобное. Он просто не мог. Спросить меня, так он все это выдумал.

– Позвольте, миссис Хейлшем-Браун, вы убеждены в том, что слово «шантаж» ни разу не было упомянуто? Зачем вдруг понадобилось лгать вашему дворецкому?

– Я клянусь, что ни о каком шантаже речи не было, —стукнула кулаком по столу Кларисса. – Я уверяю вас... – Ее рука застыла в воздухе, и она неожиданно рассмеялась. – Ой, как глупо. Ну конечно. Было.

– Вы вспомнили? – невозмутимо осведомился инспектор.

– Да это ерунда, правда, – уверила его Кларисса. – Просто Оливер сказал что-то вроде того, что за меблированный дом берут просто абсурдно высокую ренту, а я ответила, что нам на редкость повезло, и мы платим всего четыре гинеи в неделю. И он говорит: «Трудно поверить этому, Кларисса. В чем тут подвох? Должно быть, шантаж». А я засмеялась и ответила: «Вот именно. Шантаж». Как глупо, мы же просто шутили. Я ведь даже и не вспомнила.

– Прошу прощения, миссис Хейлшем-Браун, – сказал инспектор, – но я действительно не могу в это поверить.

Кларисса казалась изумленной.

– Не можете поверить чему?

– Тому, что вы платите всего четыре гинеи в неделю за этот дом с мебелью.

– Честное слово! Вы, право, самый недоверчивый мужчина из всех, каких я когда-нибудь встречала, – сказала Кларисса, вставая и направляясь к письменному столу. – За весь вечер вы, похоже, не поверили ни одному моему слову. Большую часть сказанного я доказать не могу, а вот это могу. И на этот раз продемонстрирую.

Она открыла ящик стола и начала рыться в бумагах.

– Вот оно! – воскликнула она. – Нет, не то. А! Вот это. – Она вытащила документ из ящика и показала инспектору. – Это договор на аренду дома со всей обстановкой. Заключен поверенным адвокатской конторы во исполнение воли душеприказчиков, и смотрите – четыре фунта в неделю.

Инспектор был потрясен.

– Черт меня возьми! Это невероятно. Совершенно невероятно. Я был уверен, что это стоит гораздо больше.

Кларисса одарила его одной из своих самых чарующих улыбок.

– Не думаете ли вы, инспектор, что вам следует попросить у меня прощения?

Отвечая, инспектор подпустил в голос некую толику очарования:

– Прошу извинить меня, миссис Хейлшем-Браун, но это действительно в высшей степени странно, знаете ли.

– Почему? Что вы имеете в виду? – спросила Кларисса, убирая документ в ящик стола.

– Ну, вышло так, – отозвался инспектор, – что некая пара, леди и джентльмен побывали здесь с разрешением на осмотр этого дома, и этой леди случилось потерять где-то поблизости очень дорогую брошь. В полиции она сообщила все подробности и, в частности, упомянула этот дом. Она сказала, что владельцы запросили невероятную цену. Она полагала, что восемнадцать гиней в неделю за дом в глуши – это просто нелепость. Я тоже так подумал.

– Да, это поразительно, просто поразительно, – с дружелюбной улыбкой согласилась Кларисса. – Я понимаю, почему вы так сомневались. Но, может быть, теперь вы поверите хоть каким-то моим словам.

– В последней из ваших историй я не сомневаюсь, миссис Хейлшем-Браун, – заверил ее инспектор. – Обычно мы чувствуем, когда человек говорит правду. Я понимаю также, что у этих трех джентльменов имелось несколько серьезных причин заварить всю эту кашу.

– Не надо судить их слишком строго, – попросила Кларисса. – Это моя вина. Я их уговорила.

Уже ощутивший всю силу ее чар инспектор ответил: