Ему сообщили, что поместье «Эш» находится дальше, в полумиле, – справа он должен увидеть ворота.
Люк продолжил свой путь. Он без труда нашел нужные ему ворота – новые, искусно выкованные из железа – и без труда въехал в них. Блики от красного кирпича, вспыхивающие сквозь деревья, зарябили в глазах. Когда Люк завернул за угол, перед ним появилось вызывающе нелепое здание, построенное в виде старинного замка.
Пока он созерцал кошмарное строение, солнце зашло. Зловещая тень хребта Эш словно надвинулась на него; неожиданно сильный порыв ветра сорвал стаю листьев с деревьев. В следующий момент из-за угла дома появилась девушка. Ее черные волосы разметались в стороны, и Люку пришла на память картина одного художника, которую тот назвал «Ведьма». Удлиненное, нежное лицо, окруженное растрепавшимися на ветру прядями волос. Легко можно было представить себе, как она летит на помеле по звездному небу с развевающимися волосами…
Девушка направилась прямо к нему.
– Вы, вероятно, Люк Фицвильям? Здравствуйте! Я – Бриджит Конвей.
Он пожал протянутую руку. Теперь Люк мог хорошо ее разглядеть. Черноволосая, высокая и стройная, с продолговатым лицом, слегка впалыми щеками и ироничным взглядом черных глаз, Бриджит походила на изящную гравюру – волнующую и прекрасную.
Возвращаясь обратно в Англию, Люк хранил глубоко в сердце образ – портрет английской девушки, свежей и загорелой. Она либо поглаживала шею своей лошади; либо прогуливалась по зеленому полю; либо сидела со сложенными руками у огня. Это было согревающее душу прекрасное видение…
Люк не мог решить, нравится ему Бриджит Конвей или нет, но чувствовал, что тайно лелеемая в душе картина потеряла свои очертания, стала бессмысленной и глупой… Он ответил на приветствие и добавил:
– Простите меня за непрошеное вторжение. Но Джимми заверил, что вы ничего не будете иметь против.
– О, разумеется, нет. Мы будем вам только рады. – Она улыбнулась неожиданно широкой улыбкой, отчего уголки ее большого рта слегка приподнялись. – Джимми и я всегда принимали участие в делах друг друга. И если вы собираетесь писать книгу о фольклоре, то лучшего места вам просто не найти. Здесь полным-полно легенд, да и окрестности весьма живописны.
– Великолепно. Это как раз то, что мне надо, – сказал Люк.
Они направились к дому. Люк еще раз окинул его взглядом. На этот раз он разглядел, что сдержанные формы, свойственные стилю времен королевы Анны, задавлены кричащим и напыщенным великолепием. Люк вспомнил упоминание Джимми о том, что дом изначально принадлежал семье Бриджит. Усмехнувшись про себя, Люк подумал, что излишеств в те времена не любили. И он еще раз украдкой кинул взгляд на восхитительный профиль девушки.
Он пришел к выводу, что Бриджит, должно быть, лет двадцать восемь – двадцать девять и что она наделена умом, хотя и принадлежит к тому типу людей, о которых ничего нельзя знать заранее…
Внутри дом выглядел удобным и был обставлен с хорошим вкусом. Бриджит Конвей провела его в комнату с книжными шкафами, удобными креслами и чайным столиком у окна, за которым сидели двое.
– Гордон, – представила она, – это Люк, один из кузенов моего кузена.
Лорд Уитфилд оказался маленьким человечком с почти облысевшей головой, круглым, простодушным лицом с припухлым ртом и маленькими глазками. Небрежный деревенский костюм плохо сидел на нем, выставляя напоказ округлый животик.
Уитфилд приветливо поздоровался с Люком.
– Рад видеть вас, весьма рад, – произнес он. – Я слышал, вы только что вернулись с Востока? Любопытное место. Бриджит сказала мне, что вы пишете книгу. Теперь все пишут книги. Я бы не сказал, что среди всей этой писанины часто попадается хорошая книга.
– Это моя тетя, миссис Анструтер, – сказала Бриджит, и Люк пожал руку женщине средних лет с глуповатым выражением лица.
Миссис Анструтер, как Люк узнал позже, была совершенно помешана на садоводстве. Она не могла говорить ни о чем другом, и ее голова постоянно была занята мыслями о том, будет ли расти редкое растение в том месте, в котором она намеревалась его посадить.
Когда с представлением было покончено, миссис Анструтер сказала:
– Мне кажется, Гордон, что самое подходящее место для рокария будет сразу за розовым садом. Там можно будет сделать чудесный водоем с настоящим ручейком.
Лорд Уитфилд вытянулся в кресле.
– Вам лучше обсудить это с Бриджит, – беззаботно ответил он. – Горные растения неприметны и мелки, насколько мне известно. Но это не важно.
– Просто они не соответствуют вашему представлению о великолепии, Гордон, – заметила Бриджит.
Она налила чай Люку.
Лорд Уитфилд покорно согласился:
– Вы правы. Это совсем не то, во что можно вкладывать деньги. Они слишком мелкие… Мне больше по душе роскошные оранжерейные цветы или клумбы с алой геранью.
Миссис Анструтер, подтвердив потрясающую способность говорить только о вещах, интересующих лишь ее, сказала:
– Мне кажется, новые розы для рокария отлично привьются в нашем климате.
Она замолчала, углубившись в изучение каталога по цветоводству.
Уютно расположившись в кресле, лорд Уитфилд мелкими глотками пил чай, внимательно разглядывая гостя.
– Так, значит, вы пишете книгу, – произнес он.
Ощущая некоторое беспокойство, Люк уже был готов пуститься в объяснения, когда неожиданно сообразил, что на самом деле лорд Уитфилд не ждет их от него.
– Я и сам частенько подумываю, не написать ли мне книгу, – заявил его светлость не без самодовольства.
– Вот как? – сказал Люк.
– И могу вас заверить, – продолжил лорд Уитфилд, – это вышла бы весьма увлекательная книга. Я встречался со многими интересными людьми. Беда в том, что у меня нет времени. Я крайне занятой человек.
– Ну, конечно. У вас, должно быть, много дел.
– Вы просто не поверите, какой груз лежит на моих плечах, – пожаловался лорд. – Я лично слежу за каждой публикацией, которая выходит в моих газетах. И считаю себя ответственным за формирование общественного мнения. На следующей неделе миллионы людей будут мыслить и чувствовать именно так, как я хотел. Это налагает на меня большую ответственность. Но я ничего не имею против. И уверен, что справляюсь.
Лорд Уитфилд выпятил грудь, кинув на Люка благосклонный взгляд.
– Вы у нас просто великий человек, Гордон, – спокойно заметила Бриджит. – Давайте налью еще чаю.
Лорд Уитфилд скромно согласился с ней:
– Да, я великий человек. Спасибо, я не хочу больше чаю.
Затем, спускаясь со своих олимпийских высот до уровня простых смертных, он вежливо поинтересовался у гостя:
– Вы знакомы с кем-нибудь из наших мест?
Люк отрицательно покачал головой. Потом, неожиданно решив, что чем быстрее он приступит к выполнению своей миссии, тем будет лучше, сказал:
– Хотя, кажется, тут проживает один человек, которого я обещал навестить, – друг моих друзей доктор Хамблби.
– О! – Лорд Уитфилд попытался выпрямиться в своем кресле. – Хамблби. Бедняга.
– Почему бедняга?
– Потому что он умер около недели назад.
– О господи! – воскликнул Люк. – Какая печальная новость. Мне очень жаль.
– Впрочем, не думаю, что он пришелся бы вам по душе, – нахмурился лорд Уитфилд. – Хамблби был самоуверенный, напыщенный и взбалмошный старый осел.
– Это потому, – вставила Бриджит, – что доктор во многом не соглашался с Гордоном.
– Например, по вопросу о местном водоснабжении, – сказал лорд Уитфилд. – Должен сказать вам, мистер Фицвильям, что я прежде всего думаю о людях. Благополучие этого городка – моя главная забота. Я здесь родился. Да-да… именно здесь.
Люк, к своему огорчению, понял, что они оставили тему о докторе Хамблби и перешли на лорда Уитфилда.
– Я этого не стыжусь, и пусть все знают, мне все равно, – продолжил напыщенный джентльмен. – Я не имел никаких преимуществ, связанных с происхождением. Мой отец держал обувную лавку – да-да, самую обыкновенную лавку. А я прислуживал в ней, когда был подростком. И выдвинулся благодаря исключительно собственным стараниям, Фицвильям. Я решил выбраться из канавы – и я из нее выбрался! Настойчивость, упорный труд и божья помощь – вот как удалось мне достичь всего и стать тем, кем я стал!
