– О, черт! – воскликнул Джулиус. – Маленькая Таппенс! Такая смелая девочка…

Внезапно кровь ударила в голову Томми. Он вскочил.

– Иди к черту! Тебе-то что!.. Ты и жениться-то на ней хотел просто так – между прочим! А я ее любил. Я бы жизнь отдал, лишь бы уберечь ее. Я бы слова не сказал, если бы вы решили пожениться, потому что ты обеспечил бы ее, а она это заслужила, от меня-то какой толк – я безработный без гроша за душой. Только мне бы это было не просто!

– Да послушай… – участливым голосом начал Джулиус.

– Иди к черту! Слышать не могу, как ты бормочешь про «маленькую Таппенс»! Иди цацкайся со своей кузиной. А Таппенс – моя девушка! Я ее всегда любил, еще когда мы были детьми и играли вместе. Мы выросли – и ничего не изменилось. Никогда не забуду, как я лежал в госпитале, и вдруг она входит в этой дурацкой шапочке и белом фартуке! Это было как чудо: входит медсестра, и оказывается – это твоя любимая девушка.

Внезапно Джулиус перебил его:

– В белой шапочке! Эгей! Наверное, у меня крыша поехала. Поклясться готов, что видел Джейн тоже в сестринском белом фартуке и в шапочке. Наваждение какое-то! Черт подери! Вспомнил! Я ее видел в клинике в Борнемуте. Она разговаривала с Виттингтоном. Только она была не пациенткой, она была сестрой!

– Ну и что? – злобно отрезал Томми. – Значит, она с ними заодно – с самого начала. Может, и договор-то она сперла у Денверса!

– Как ты смеешь! – возопил Джулиус. – Она моя кузина и патриотка, каких поискать!

– Плевать мне, кто она! И катись к дьяволу, – рявкнул Томми тоже во весь голос.

Они готовы были уже сцепиться, как вдруг ярость Джулиуса угасла – мгновенно, как только что вспыхнула.

– Как хочешь, старик, – сказал он ровным голосом. – Я уйду. И что ты тут наговорил, не важно. Хорошо хоть, что спустил пары. Я знаю, что таких идиотов, как я, больше нигде нет. Успокойся! (Томми нетерпеливо дернул плечом.) Да ухожу я, ухожу. И направляюсь на вокзал Северо-Западной дороги, если хочешь знать.

– Плевать мне, куда ты направляешься, – огрызнулся Томми.

Дверь за Джулиусом захлопнулась, и Томми вернулся к чемодану.

– Вот и все, – пробормотал он и позвонил. – Отнесите мой багаж вниз.

– Будет сделано, сэр. Уезжаете, сэр?

– Убираюсь к дьяволу, – мрачно буркнул Томми, не считаясь с нервами коридорного. Тот, с невозмутимой почтительностью отозвался:

– Да, сэр. Вызвать такси?

Томми кивнул.

А куда он, собственно, собрался? Об этом у него не было пока ни малейшего представления. Но одно он знал точно: он посчитается с мистером Брауном! А вот как это сделать? Он перечитал письмо сэра Джеймса и мотнул головой. Таппенс должна быть отомщена. Но заботливость доброго старикана не могла его не тронуть.

– Все-таки надо ему ответить, – сказал он вслух и подошел к бюро. Как водится в отелях, конвертов там было хоть отбавляй – и ни единого листка писчей бумаги. Он позвонил. Никто не пришел. Томми готов был взорваться от злости, но тут припомнил, что в номере Джулиуса было полно почтовой бумаги. Американец заявил, что сразу отправляется на вокзал, и, значит, опасности столкнуться с ним нет. А если и есть, оно и к лучшему. Он наговорил ему много лишнего. И как только старина Джулиус все это стерпел? Молодец. Если они все-таки встретятся, надо будет перед ним извиниться.

Однако гостиная была пуста. Томми подошел к бюро и открыл средний ящик. В глаза ему бросилась фотография, лежащая поверх бумаги. Томми просто остолбенел. Он взял фотографию, задвинул ящик и, медленно пятясь к креслу, опустился в него, не в силах отвести глаз от снимка.

Почему фотография француженки Аннет оказалась в бюро Джулиуса Херсхейммера?

Премьер-министр нервно барабанил пальцами по столу. Его лицо было крайне измученным и осунувшимся. Он продолжал прервавшийся было разговор с мистером Картером.

– Я что-то не понял. Вы действительно считаете, что положение не так отчаянно, как мы полагаем?

– Так, во всяком случае, считает этот мальчик.

– Дайте-ка я перечту его письмо.

Мистер Картер протянул ему лист, исписанный еще по-школьному крупным почерком.

«Дорогой мистер Картер!

Выяснилась одна вещь, которая меня потрясла. Может быть, я просто жуткий осел, но все же рискну предположить, что девушка в Манчестере – подставное лицо. Все было подстроено – фальшивый пакет и прочее. Нам пытались внушить, будто все кончено. Значит, мы, видимо, шли по горячему следу.

Мне кажется, я знаю, кто настоящая Джейн Финн, и даже догадываюсь, где спрятан договор. Это пока только предположение, но у меня такое чувство, что я не ошибаюсь. На всякий случай прилагаю в запечатанном конверте мои соображения. Но только, пожалуйста, не вскрывайте его до последней минуты – до полуночи двадцать восьмого. Сейчас я объясню почему. Видите ли, я уверен, что вещи Таппенс просто подброшены, а она и не думала тонуть. И еще: у них сейчас нет другого выхода, кроме как позволить Джейн Финн сбежать – они догадываются, что память у нее в полном порядке, что она их разыгрывала, и рассчитывают, что, оказавшись на свободе, она сразу же бросится к тайнику. Конечно, для них это страшный риск – ведь она знает, с кем имеет дело, но им во что бы то ни стало нужно заполучить этот договор. Как только они пронюхают, что договор у нас, ее жизнь и жизнь Таппенс ничего не будут стоить. Я хочу попытаться отыскать Таппенс – до того, как Джейн сбежит.

Мне нужна копия телеграммы, которую Таппенс получила в „Ритце“. Сэр Джеймс Пиль Эджертон говорил, что вы сможете ее получить. Он жутко умный.

И последнее: пожалуйста, держите дом в Сохо под наблюдением и днем и ночью.

Ваш Томас Бересфорд».

Премьер-министр поглядел на мистера Картера.

– А где тот конверт?

Мистер Картер сухо улыбнулся.

– В сейфе Английского банка[85]. Я не хочу рисковать.

– Но вам не кажется… – Премьер-министр замялся. – Не лучше ли будет вскрыть его сейчас? Ведь, если догадка этого молодого человека верна, нам следует, как можно скорее получить договор. Мы можем сохранить это в полной тайне.

– Можем? Совсем не уверен. Мы окружены шпионами. Едва им станет известно, что он у нас, за жизнь обеих девушек я не дам и пенса. – Он прищелкнул пальцами. – Нет, мальчик доверился мне, и я его не подведу.

– Ну что ж, значит, будем ждать. А что он за человек?

– Внешность обыкновенная, довольно строен, звезд с неба не хватает. Я бы даже сказал – тугодум. Зато не фантазер и никогда не угодит в ловушку, в которую легко попадают люди с воображением. У него воображения просто нет, а потому обмануть его нелегко. Он добирается до сути медленно и упорно, но, когда доберется, его уже не собьешь с верного пути. Его подружка полная ему противоположность. Больше интуиции, меньше рассудительности. Работая вместе, они превосходно дополняют друг друга. Быстрота и выдержка.

– Он как будто вполне уверен, – задумчиво произнес премьер-министр.

– Да. Это-то меня и обнадеживает. Он застенчивый малый и не рискнет высказать свое мнение, если у него нет фактов на руках.

На губах премьер-министра мелькнула легкая улыбка.

– И вот этот… этот мальчик нанесет поражение величайшему преступнику нашего времени?

– Этот… как вы сказали, мальчик. Но иногда я вижу за ним чью-то тень.

– И чью же?

– Пиля Эджертона.

– Пиля Эджертона? – с удивлением повторил премьер-министр.

– Да. Я чувствую здесь его руку. – Мистер Картер указал на письмо. – Он незримо присутствует в этих строчках. Он трудится во тьме, бесшумно, прячась от нескромных глаз. У меня всегда было чувство, что если кто-нибудь и способен выкурить мистера Брауна из норы, то только Пиль Эджертон. Он наверняка занят нашим делом, но не желает, чтобы об этом знали. Да, кстати, на днях он обратился ко мне с довольно странной просьбой.