Конрад пробурчал какое-то ругательство, но бородатый немец сохранил невозмутимость.

– Петля ему и не грозила, руки коротки у ищеек, – сказал он.

– Ну, как вам угодно, – отозвался Томми. – Принято считать, что в полиции одни идиоты, но сам я им вполне доверяю.

Держался он непринужденно. Томми Бересфорд был из тех молодых англичан, которые не отличаются блеском и умом, однако, оказавшись в положении, обычно именуемым «безвыходным», мгновенно преображаются. Природную застенчивость и осмотрительность они сбрасывают как перчатки. Томми прекрасно понимал, что спасти его может только собственная смекалка, а его привычная и потому естественная медлительность помогала скрыть работу мысли.

Все так же невозмутимо немец продолжал:

– Хотите ли вы что-нибудь сказать, прежде чем вас казнят за шпионаж?

– Очень хочу! У меня много интересных сведений! – ответил Томми все с той же небрежной легкостью.

– Будете отрицать, что подслушивали?

– Нет. Конечно, я должен извиниться… Но ваш разговор был настолько интересным, что я забыл про щепетильность.

– Как вы проникли сюда?

– Милейший старина Конрад! – Томми виновато улыбнулся привратнику. – Мне горько это говорить, но верного слугу пора бы отправить на пенсию, вам стоит поискать сторожевого пса получше.

Конрад что-то прорычал, а когда бородатый повернулся к нему, угрюмо пробормотал:

– Он назвал пароль. Откуда я мог знать?

– Совершенно верно, – вмешался Томми. – Откуда он мог знать? Не надо его ругать, ведь только благодаря его опрометчивости я получил редкое удовольствие – лицезреть всех вас.

Ему показалось, что его слова вызвали некоторое смятение у зрителей на заднем плане, но бдительный немец успокоил их небрежным взмахом руки.

– Покойники молчат, – сказал он невозмутимо.

– Да, но я-то еще не покойник, – возразил Томми.

– Мы не заставим вас долго ждать, мой юный друг, – заметил немец.

Остальные поддержали его одобрительным ворчанием.

Сердце Томми отчаянно заколотилось, но он не оставил светски-любезного тона.

– Не уверен, – небрежно сказал он. – Вряд ли это разумно – убивать меня.

Он, несомненно, сбил их с толку, судя по выражению физиономии немца, который спросил:

– Почему это мы должны оставить вас в живых? Назовите хотя бы одну причину.

– Да хоть десять, – ответил Томми. – Послушайте, вы засыпали меня вопросами. Позвольте и мне задать хоть один. Почему вы со мной не разделались сразу, зачем вам было нужно, чтобы я пришел в себя?

Немец замялся, и Томми поспешил воспользоваться моментом.

– А затем, чтобы узнать, какими я располагаю сведениями… и откуда я получил эти сведения. Если вы сейчас прикончите меня, то так ничего и не узнаете.

Тут к дивану, стиснув кулаки, подскочил Борис.

– Шпион, собака! – завопил он. – Мы с тобой цацкаться не будем! Кончайте с ним! Чего волынить!

Раздались дружные аплодисменты.

– Слышали? – спросил немец, не спуская глаз с Томми. – Что вы на это скажете?

– Что скажу? – Томми пожал плечами. – Сборище идиотов. Пусть-ка пораскинут сначала мозгами. Как я сюда пробрался? Вспомните, что сказал старина Конрад: он назвал пароль, верно? А откуда я его узнал? Неужели вы думаете, что я сказал первое, что мне пришло в голову?

Томми был очень доволен своей последней фразой и жалел только, что ее не слышит Таппенс, она бы оценила.

– А ведь верно, – спохватился рабочий. – Товарищи, нас предали!

Среди «товарищей» поднялся возмущенный ропот, и Томми ободряюще им улыбнулся.

– Так-то лучше. Вы никогда ничего не добьетесь, пока не научитесь шевелить мозгами.

– Придется вам назвать того, кто нас предал, – заявил немец. – Но не рассчитывайте, что это спасет вас. Вы нам выложите все, что знаете. Видите Бориса? Он умеет развязывать языки.

– Ха! – презрительно бросил Томми, старательно подавляя весьма неприятное ощущение под ложечкой. – Ни пытать, ни убивать вы меня не станете.

– Это почему же? – спросил Борис.

– Да кто же убивает курицу, которая несет золотые яйца, – невозмутимо заметил молодой человек.

Наступила пауза. Спокойная самоуверенность Томми наконец произвела впечатление. Заговорщики определенно начали сомневаться. Человек в потрепанной одежде испытующе посмотрел на пленника.

– Он водит тебя за нос, Борис, – спокойно сказал он.

Вот гад. Неужели этот тип раскусил его?

Немец, еле сдерживая злобу, жестко спросил:

– Что это значит?

– А как по-вашему? – бойко переспросил Томми, лихорадочно придумывая очередную фразу.

Внезапно Борис шагнул вперед и поднес к его лицу кулак.

– Говори, английская свинья, говори!

– Ну зачем же так волноваться, дружище, – сказал Томми, не теряя присутствия духа. – С вами, иностранцами, очень трудно разговаривать. Не умеете сохранять спокойствие. А теперь посмотрите на меня хорошенько: разве так выглядит человек, который потерял всякую надежду остаться в живых?

Он обвел их высокомерным взглядом, радуясь, что они не слышат, как предательски стучит его сердце.

– Нет, – помолчав, неохотно согласился Борис.

«Слава Богу, он не умеет читать мысли!» – подумал Томми, а вслух продолжал с прежним апломбом:

– А почему я так спокоен? Да потому, что у меня есть сведения, которые наверняка вас заинтересуют, и мы сумеем договориться.

– Договориться? – Бородатый прожег его взглядом.

– Ну да… договориться. Я получаю жизнь и свободу взамен… – Он умолк.

– Взамен чего?

Они мгновенно утихли и окружили его тесным кольцом. Можно было бы услышать, как пролетит муха. Томми произнес, растягивая каждое слово:

– Взамен документа, который Денверс вез из Америки на «Лузитании».

Эффект превзошел все ожидания. Все вскочили и кинулись к Томми. Немец оттеснил их в сторону и наклонился над ним, багровый от возбуждения.

– Himmel![57] Так он у вас?

С великолепным спокойствием Томми покачал головой.

– Вы знаете, где он? – не отступал немец.

Томми опять покачал головой.

– Понятия не имею.

– Ну так… ну так… – Немец задохнулся от ярости и недоумения.

Томми окинул взглядом остальных. На их лицах была злоба, растерянность, однако его уверенность в себе сделала свое дело: он убедил их в том, что действительно что-то знает.

– Мне пока неизвестно, где находится документ, но уверен, что сумею его найти. Есть у меня одна идея…

– Ха! – дружно ухмыльнулись «товарищи».

Томми поднял руку, и недоверчивые смешки оборвались.

– Я сказал «идея», но мне известны кое-какие достоверные факты – причем мне одному. Ну, что вы теряете? Если я сумею представить вам документ, вы вернете мне жизнь и свободу, только и всего. Решено?

– А если мы не согласимся? – негромко спросил немец.

Томми снова разлегся на диване.

– Двадцать девятое, – задумчиво произнес он, – осталось меньше двух недель…

Несколько секунд немец о чем-то размышлял, потом махнул Конраду:

– Уведи его!

Долгих пять минут Томми провел на кровати в соседней комнатушке. Сердце у него продолжало отчаянно колотиться. На эту карту он поставил все. К какому решению они придут? Однако, хотя эта мысль мучительно жгла его мозг, он продолжал поддразнивать Конрада, доведя угрюмого привратника до белого каления.

Наконец дверь открылась, и немец крикнул Конраду, чтобы тот привел пленника обратно.

– Будем надеяться, что судья не нахлобучил черную шапочку[58], – весело сострил Томми. – Ну, Конрад, веди меня. Господа, подсудимый прибыл.

Немец снова занял свое место за столом, он указал Томми на стул напротив.

– Мы согласны, – сказал он резко, – но при одном условии. Сначала документ, потом мы вас отпустим.

– Идиот, – сохраняя любезную мину, огрызнулся Томми. – Как же я смогу его отыскать, сидя у вас тут на привязи?