Невозможно было скрыть от Фредерика свои терзания, свою нерешительность, страх и желание осуществить скорее свою мечту.

– Кэт, думай сейчас только о музыке.

– Я и думаю. Но еще я думаю о тебе – о нас. Не уверена, что наше тесное общение безопасно для меня.

– Я не могу обещать, что ненароком не дотронусь до тебя. – Он был раздосадован. – Но, клянусь, сделаю все, чтобы не выдать своих чувств. Этого достаточно?

Кэтрин уклонилась от прямого ответа.

– Если я соглашусь, то когда мы начнем? Я вот-вот отправлюсь в турне.

– Знаю, через две недели. Гастроли закончатся через шесть недель. Так что мы можем начать в первую неделю мая.

– Вижу, ты основательно все продумал. Хорошо, Фред, – сказала она, – я согласна. Где мы будем работать? Только не здесь, – добавила она быстро и печально. – Я не хочу находиться с тобой в этой комнате.

– Нет, я думаю, нет. У меня есть то, что нужно, – продолжил он, когда Кэтрин замолчала. – Я купил домик близ Сандерленда, на Северном море. Это спокойное, уединенное место, нас не будут беспокоить журналисты. Ты знаешь, как они досаждают мне, и набросятся на нас, как только пронюхают, что мы снова вместе. Для них это очередная сенсация.

– А не могли бы мы арендовать маленькую пещеру где-нибудь на берегу моря?

– Ты не знаешь, какая плохая акустика в пещерах, – улыбнулся он. – Сандерленд весной – потрясающее место. Поедем со мной?

Сейчас он еще многого мог бы добиться от нее, не прилагая больших усилий. Но ей надо было все взвесить, обдумать ситуацию.

– Кэт! Подойди к телефону.

Она повернулась и увидела подругу, стоящую в дверях. Кэтрин нахмурилась.

– Нельзя ли подождать с этим, Марианна. Я занята...

– Но это очень срочно!

– Кэт! – Он схватил ее за плечи и повернул к себе. – Что это значит?

– Ничего. – Девушка вырвалась у него из рук. Внезапно возникшая дистанция между ними озадачила его. – Хочешь еще чая? Через минуту я вернусь.

Ее не было минут десять! Фредерик нервно ходил по комнате, потом присел к роялю. Нет, она больше не была уступчивой юной девушкой, как шесть лет тому назад. Он убедился в этом. И что-то случилось именно сейчас! У него не было теперь полной уверенности, что она согласится работать с ним. Но Кэтрин нужна была ему – и не только для совместной работы. Его волновало нечто большее, чем воспоминания. Даже в совсем юном возрасте ее окружала атмосфера особого очарования. Ее внутренний мир обладал какой-то тайной, был недосягаем для других. Но шесть лет назад его привязывало к ней только физическое влечение. Тогда это привело их отношения к краху.

Теперь он стал старше. В прошлом он совершил много ошибок и не хотел повторять их снова. Он знал, чего хочет, и решил добиться своего.

Ожидая ее возвращения, Фредерик продолжал наигрывать мелодию песни, которую они написали вместе с Кэтрин. Он вспоминал ее голос – теплый и страстный, он сейчас звучал у него в ушах.

Обернувшись, он увидел ее, стоящей в дверях. Ее глаза стали необычно темными, в них отражалась тревога. Она была бледна. Неужели так сильно ее взволновала эта песня? Он немедленно отошел от рояля и направился к ней.

– Да, я решила работать с тобой, – сказала Кэтрин. Она так и осталась стоять в дверях, беспомощно опустив голову.

– Хорошо. – Он взял ее за руки. Они были холодными. – Ты взволнована?

– Нет, все в порядке. Надеюсь, Клиффорд познакомит меня со всеми деталями.

Что-то в ее голосе настораживало его. О чем и с кем она говорила по телефону?

– Давай пообедаем вместе, Кэт? – Желание быть с ней, разрушить ее броню было почти непреодолимым. – Я отвезу тебя в тот наш ресторан, тебе всегда там нравилось.

– Не сегодня, Фред. Мне... еще надо кое-что сделать.

– Тогда завтра, – настаивал он, хотя знал, как она не любила, когда на нее давили, но не мог удержаться.

– Да, хорошо, завтра... – Кэтрин попыталась улыбнуться. Она выглядела очень усталой. – Извини, Фред, но я попрошу оставить меня. Я не представляла, что уже так поздно.

– Хорошо. – Фредерик наклонился и нежно поцеловал ее. Почему-то он чувствовал сейчас потребность согреть ее, защитить от чего-то тревожного. – Тогда завтра в семь, – сказал он.

Кэтрин ждала, чтобы дверь за ним захлопнулась. Она сжала виски и отдалась потоку чувств, который захлестнул ее. Она не плакала, но тупая головная боль и ярость ослепляли ее. Она ощутила у себя на плече руку верной подруги.

– Они нашли ее? – спросила Марианна, и в голосе ее прозвучало сочувствие.

– Да, нашли.

Санаторий размещался в красивом особняке, окрашенном в светлые тона, и сиял чистотой. Архитектор понимал, что надо построить здание, не похожее на больницу. Вышколенный персонал был одет не в белые халаты, а как служащие богатого отеля Особняк находился в живописном уголке на берегу моря. Интерьеры этого великолепного фешенебельного здания, окруженного рощами, были тщательно распланированы, полы покрыты пушистыми коврами. А уютные уголки, предназначенные для тихой беседы, придавали помещениям почти домашний уют.

Но Кэтрин не любила царившую здесь тишину, звукоизоляцию стен; это был особый мир, отгороженный от живой жизни. Клиника Хилла считалась самым лучшим токсикологическим центром на Западном побережье. Кэтрин знала о его прекрасной репутации задолго до того, как поместила туда мать в первый раз, несколько лет назад.

Она ждала доктора Уильяма Хейбера у него в кабинете. Как она ненавидела эти свои визиты в санаторий! Ей всегда было здесь холодно – с того момента, как она входила в белые двойные двери, и до той минуты, когда выходила из них.

Певица нервно расхаживала по кабинету, пока не услышала, что открывается дверь. Вошел доктор, среднего роста моложавый мужчина, с небольшой бородкой и румянцем, говорившем об отличном здоровье. Очки в черепаховой оправе придавали серьезность его веснушчатому лицу. Доктор Хейбер нравился Кэтрин своим добродушием и мягкими манерами.

– Мисс Джонер? – Он протянул ей руку и крепко пожал. Глядя на нее, Хейбер с удовольствием отмечал, что эта женщина отличается от развлекающих публику развеселых девиц в телевизионных шоу. Таким образом, симпатия была взаимной.

– Здравствуйте, мистер Хейбер.

– Пожалуйста, садитесь, мисс Джонер. Хотите, я принесу вам кофе?

– Нет, спасибо, мне только нужно повидаться с матерью.

– Я хотел бы поговорить с вами, обсудить некоторые вопросы. – Он видел, как Кэтрин облизала губы, – первый признак волнения.

– Можно после того, как увижу ее?

– Хорошо. – Уильям Хейбер взял ее под локоть и повел к двери. Они шли по мягкому ковру через холл к лифту. – Мисс Джонер... – начал он разговор.

– Да, доктор? – Она не хотела показывать, как убита болезнью матери.

– Не хочу вас пугать, но состояние здоровья вашей мамы ухудшилось с того времени, как она была здесь в последний раз. Вы знаете, она все время куда-то переезжает. Теперь ее не было больше трех месяцев, а условия, в которых она жила, по-видимому, были не самыми лучшими.

– Пожалуйста, доктор, не будьте деликатным. Я знаю, где она находилась и как жила. Вы вытащили ее, но через два месяца она опять уйдет, и все начнется сначала. Это никогда не изменится.

– Многие алкоголики все же стараются бороться со своей болезнью.

– Не говорите мне об алкоголиках. Я все знаю о них и не разделяю вашего оптимизма.

– Но вы снова привезли ее сюда, – напомнил ей Хейбер.

– Она моя мать, что мне оставалось делать!

Лифт остановился, они вышли и направились по коридору. На каждой его стороне находились двери, но Кэтрин старалась не думать о тех, кто был за ними. Здесь больничный запах стал сильнее. В воздухе пахло антисептикой и лекарствами. Когда доктор остановился и взялся за ручку двери, Кэтрин положила руку ему на плечо и попросила:

– Пожалуйста, оставьте меня наедине с матерью.

Ее руки дрожали и были холодны как лед.