Во-вторых, согласно официальным декларациям, теософия есть учение научное и здравомыслящее. Но можно ли назвать трезвомыслящими людей, которые пишут, что "в новом демократическом государстве свобода мысли стала заложником церкви"? Это в мире-то "Московского комсомольца" и НТВ, которые и дня не могут прожить без выпадов в адрес Церкви, свобода слова и мысли оказалась нашим заложником? Подсчитайте, сколько публикаций "на страницах газет и журналов в вашем городе, поселке, районном центре, селе" проповедуют идеи, несовместимые с Православием (тут и публикации протестантских пасторов, и рекламы колдунов и экстрасенсов, и повести о летающих тарелочках и "аномальных феноменах" и т.п.), а сколько - выражают точку зрения Православной Церкви? Более того, - чтобы понять, чьим заложником является пресса в нашей стране, нужно просто взять пасхальные номера центральных московских газет и посмотреть, что именно они считают возможным публиковать в главный христианский праздник. Даже в этот святой день число материалов с антицерковной интонацией превышает число светлых публикаций (рекорд "свободомыслия" на Пасху 1997 г. поставили "Аргументы и факты", опубликовав - естественно без фактов и без всяких аргументов - статью, уверяющую, что Христос был гермафродитом).
Утверждение о том, что в нашем государстве "свобода мысли стала заложником церкви", было бы уместно, если бы на моей лекции по православному богословию вдруг появилась г-жа Шапошникова, выразила бы свое возмущение тем, что в стенах Государственной Думы ведется религиозная пропаганда, - и была бы оттуда удалена. Но все было ровно наоборот. В стенах Государственной Думы о "космическом магните" из созвездия Ориона рассказывала Л. Шапошникова. А нежеланным гостем, который на этом пиру религиозной фантазии со скучноправовой интонацией вопрошал о правомерности религиозной пропаганды в парламенте, был я. Если бы мысль была нашим заложником, то не появилось бы послание председателя Госдумы Г. Селезнева участникам Международной общественно-научной конференции "Духовный образ России в философско-художественном наследии Н. К. Рериха и Е. И. Рерих", утверждающее, что "именно в наследии семьи Рерихов мы находим то конкретное знание, которое может помочь нам выйти, прежде всего, из духовного тупика, а как следствие - из экономического. В последние годы Рериховское движение, и, в частности, Международный центр Рерихов, играет все более активную роль в общественной жизни России, привнося в нее эволюционные идеи, показывая нравственные ориентиры, открывая духовные идеалы"[392].
Так можно ли назвать хоть сколько-нибудь серьезным утверждение правления МЦР о том, что "свобода мысли стала заложником церкви"? По этой мелочи видно, что ради пропагандистских целей рериховские ученики готовы на самые буйные фантазии. К трезво научному мышлению это не имеет никакого отношения.
Сколь вольно обращаются рериховские пропагандисты с реалиями, видно из того, как они поняли суть решения Архиерейского Собора. С радостью и с удивлением я обнаружил, что в вышеприведенном "Обращении" решение Собора излагается почти корректно. (Словечко "почти" употребить здесь необходимо, так как и на этот раз рериховцы не удержались от маленькой лжи: Собор не осуждал тех, кто изучает книги Рерихов; он говорил о тех, кто разделяет взгляды Рерихов и способствует их распространению. Иначе мне следовало бы и себя считать отлученным от Православной Церкви). Обычно же рериховцы при упоминании Собора 1994 г. позволяют себе гораздо больше фантазии, заявляя, будто "Архиерейский Собор 1994 г. запретил деятельность "еретических" религиозных сект, в число которых были внесены и культурные организации, которые изучали и популяризировали идеи "Живой Этики""[393]. Церковь не может запретить деятельность других религиозных организаций. Л. Шапошникова прекрасно знает, что решения Церкви ничего не значат для государства. Собор принимает решения, действующие только среди тех людей, которые признают его, Собора, авторитет. Секты явно не относятся к числу таких общин. Да, Собор запретил православным христианам участвовать в деятельности рериховских сект, но это все же нельзя рассматривать как факт гонения. Л. Шапошникова не предоставляет мне возможности выступить в МЦР. Мои книги о Рерихах не продаются в книжном магазине МЦР. Но я не считаю, что этот факт свидетельствует о нарушении моих прав человека или автора. Каждый сам имеет право решать, - с кем ему дружить, кого поддерживать, а кого не пускать на порог своего дома. МЦР не пускает на свои собрания меня. Церковь не допускает к своим Таинствам рериховцев. Никакого "насилия над свободой мысли" ни в том, ни в другом случае нет.
Если же Л. Шапошникова считает, что ее поведение по отношению ко мне нормально и корректно, а нежелание Церкви видеть в своих рядах рериховцев недопустимо, - в таком случае я вновь вынужден обратить внимание "представителей рериховских организаций" на то, что их руководитель живет по принципам двойного стандарта. Одна мерка - для своих и для оправдания своих действий; вторая мерка для оценки поступков других людей. Вновь спрашиваю: этично ли это, господа последователи "Живой Этики"?
Еще я хотел бы попросить "представителей рериховских организаций" подумать над тем, почему же их движение, как будто возвещающее свободу и самостоятельный, творческий поиск истины, так стремительно идет по пути превращения в банальную тоталитарную секту с культом непогрешимого лидера. Всем ли рериховцам известно, как они должны смотреть на своего лидера? "Николай Рерих, а вслед за ним и Людмила Шапошникова - это высочайший пример, сочетающий в одном лице крупнейшего мыслителя и радикального деятеля. Ее образ в жизни красноречиво подчеркивает цитата из ее же письма: "Мы живем в МЦР как на фронте. Все время воюем". Несгибаемый борец, настоящий духовный лидер, творец и носитель нового мышления, ставший для многих главным авторитетом нашей смутной эпохи, Людмила Шапошникова неустанно зовет в будущее, вдохновляет и вооружает нас на этом пути". Так возглашает В. Черняев, руководитель пресс-центра МЦР[394]. Должен заметить, что аттестуемый такими словами "крупнейший мыслитель" является автором только одной научной работы: в 1954 г. Людмила Шапошникова защитила кандидатскую диссертацию на тему "Борьба рабочего класса Индии за руководящую роль в национально-освободительном движении накануне Второй мировой войны (1934-1939)".
Из цитируемого В. Черняевым письма его начальницы видно, что разговоры о миролюбии и безграничной терпимости рериховцев - также из области мифов для внешне-пропагандистского употребления. На деле "мы все время воюем".
Вышеприведенное "Обращение" показывает, с кем именно "все время" воюет Л. Шапошникова. Мне даже как-то неудобно, что жизнь этой почтенной дамы и ее окружения я превратил в нечто "фронтовое"... Надеюсь, что элементарные бытовые удобства в усадьбе Лопухиных, где разместился рериховский центр, оборудованы более комфортно, чем фронтовые приспособления, описанные Ремарком в книге "На Западном фронте без перемен".
Вообще, кем я выгляжу в глазах Л. Шапошниковой, - для меня загадка. То она заявляет, что я полный невежда (как, например, в этом "Обращении"). То ее представление обо мне становится более позитивным, и я возвожусь до уровня человека "полуграмотного" ("На его же полуграмотные оценки гуманистической деятельности нашего великого соотечественника трудно было отвечать"[395]). А иногда я даже кажусь ей ученым ("Ученые богословы, ринувшиеся в атаку, называли создателей нового планетарного мышления "сатанистами""[396]).
Но в любом случае представление обо мне, сложившееся у г-жи Шапошниковой, кажется мне не вполне соответствующим действительности. Да, я могу согласиться с тем, что мою фигуру нельзя назвать изящной, но все же, сколько я ни смотрю на себя в зеркало, - признать ее "злобной" я не могу. А вот Л. Шапошникова при взгляде на меня видит "злобную, недружелюбную безнравственную фигуру". Спорить всерьез с такого рода оценками было бы просто глупо. Нельзя же доказывать, будто я "добр, дружелюбен и высоконравствен"... Однако со стороны "крупнейшего мыслителя" доводы такого рода все же звучат весьма странно. На "фигуру" оппонента указывают только в том случае, если рациональных и научных аргументов более нет.
