Мы убеждены, что наше общественное движение способно противостоять такому мракобесию и насилию над свободой мысли.

Сейчас настало время дать понять таким "пугалам", что человек, устремленный к новому мышлению не из пугливых, шатающихся и неспособных противостоять такому насилию над нравственностью. Пусть тот, кто устойчиво и действенно осмысливает происходящее в стране решительно заявит и пресечет это невежественное давление со стороны отдельных представителей церкви. Возможностей для этого бесконечное множество, если горит сердце любовью и болью за попрание священных имен и истины.

Только конкретным действием мы получим опыт защиты нашего общественного движения, укрепим мужество и стойкость.

Пусть живое слово в защиту свободной мысли прозвучит по радио, телевидению, найдет свое место на страницах газет и журналов в вашем городе, поселке, районном центре, селе.

Ждем ваших вестей с мест о том, что предпринято обществом, отдельными личностями в ответ на невежество и грубое попрание человеческого достоинства в нашем обществе...

В книге, посвященной проникновению оккультизма внутрь Православной Церкви, приходится немало говорить о рериховцах. Эти новые гностики, подобно гностикам первых веков, не склонны открыто противопоставлять себя Церкви. По ясному суждению В. Болотова, гностики "не столько отрицали Церковь, не столько противополагали себя ей, как заблуждающейся, сколько ставили себя над нею, признавая у себя высшие истины, а в Церкви только низшие... Вступление язычников-синкретистов в христианство было вступление соглядатаев с намерением перестроить по своему и захватить в свои руки христианский лагерь"[390].

Методы работы гностиков очень узнаваемо описаны Климентом Александрийским еще во II столетии: "Что делают они (еретики)? Они с намерением останавливаются на некоторых неясных местах, толкуют их своеобразно и согласно со своими личными предвзятыми мнениями, ограничиваются отдельными словами и придерживаются буквы вместо того, чтобы вникать в истинный смысл и значение священных текстов. Обращая же внимание лишь на некоторые слова, они искажают их значение; настоящего их смысла они или не знают, или же связывают с ними смысл произвольный, через что первоначальные намерения Святого Духа, выраженные в тех речениях, рушатся. Толкование всегда должно соответствовать правде, чести; объясняемые места Писания, кроме того, должны оказываться сходствующими по смыслу и с другими такими же. Идя в народ, чтобы разливать яд своих новшеств, и очень хорошо понимая, что находятся в противоречии со всем Писанием, а равным образом и нами будучи на всех пунктах опровергаемы, они воочию всех отбрасывают те и другие из священных книг или целые части их. При сем они бесстыдно и на нас клевещут, сожалея о бесталанности нашей, о неспособности нашей понять учения их, отличающиеся будто бы величественной возвышенностью. Если кто их уличит во лжи, то они отрекаются и от своих учений, стыдясь признаться и во всеуслышание объявить то, чему они учат втайне и преподаванием чего хвалятся во мраке. И это над еретиками наблюдается всякий раз, когда кто выступает против превратности их размышлений" (Строматы, 7, 16).

Вот также и сегодняшние гностики публично сожалеют о бесталанности нашей, о нашем невежестве и о "беспробудной кладбищенской тишине формальной Веры"[391]. И сегодня их стремление притворяться "духовными христианами" понуждает вспомнить, что и в древние времена церковные писатели к еретикам прилагали библейское высказывание: "Голос Иакова; а руки Исавовы" (Быт. 27,22).

В только что приведенном "Обращении" настойчиво звучит мысль о том, что проблемы у МЦР есть только с "отдельными представителями православной церкви". Вот если бы не было моего акультурного поведения, то рериховское движение тихо-мирно уживалось бы с Православием. И даже решение целого Собора (между прочим, уже второе в истории теософского движения: впервые теософию Блаватской как антицерковное и масонское изобретение осудил Архиерейский Собор Русской Православной Церкви Заграницей в 1932 г.) не мешает рериховцам вновь и вновь твердить, что их доктрина вполне совместима с Православием.

К сожалению, немало тех, кто верит подобным заявлениям. С еще большим сожалением следует отметить, что порой и вроде бы вполне церковные люди ни во что ставят решение Собора и тем способствуют поддержанию мифа о кровном родстве теософии и христианства. Например, II октября 1996 г. на Международной общественно-научной конференции Международного центра Рерихов "Духовный образ России в философско-художественном наследии Н. К. Рериха и Е. И. Рерих" прозвучало выступление некоего Бориса Александровича Соловьева. По его словам, он выступал "от имени русской православной общины церкви Спаса Нерукотворного Образа Петербурга". Его выступление (цитирую по видеозаписи) гласило: "Я приехал ради обращения к российской рериховской общественности, потому что надежда только на вас. Необходимо 1997 г. сделать годом поминовения успения Н. К. Рериха. Я уверен, что в 1997 г. вся православная общественность Петербурга будет по-православному поминать Николая Константиновича Рериха. Благословение на это я получил еще в 1989 г. от митрополита Иоанна. Нам нужно сообща создать Музей-квартиру Рериха в Петербурге".

Оратору, дерзающему выступать от имени "всей православной общественности", следовало бы знать, что человека, отлученного от Церкви решением Собора, поминать по-православному просто нельзя. Как кощунственны модные ныне призывы "похоронить Ленина по-христиански", так же духовно невыверен и призыв Б. Соловьева "православно помянуть" человека, составившего знаменитое "Письмо махатм вождям Советского Союза", в котором приветствовалось разрушение Церкви. Если уж г-н Соловьев так интересуется рерихианством, то он должен бы иметь представление о том соборном решении, которое прямо касается учения Рерихов, и знать, что в нем говорится о тех, кто, не разделяя полностью учение теософии, тем не менее помогает его распространению: "Архиерейский Собор считает недопустимым использование православной символики (икон, фресок, изображений храмов и монастырей) в изданиях оккультно-языческого и сектантского характера, а также не благословляет участие православных в мероприятиях, организуемых указанными в сем Определении группами".

Как бы ни хотелось рериховцам обратного, но ситуация все же такова: Церковь ясно и официально высказала суждение о несовместимости теософии и Православия. Отдельные же люди, богословски необразованные и церковно недисциплинированные, но тем не менее продолжающие считать себя членами Церкви, разрешают себе участвовать в рериховских мероприятиях. Правление МЦР, конечно, знает, что не "отдельные представители Церкви" полемизируют с ними вопреки-де убеждению всей Церкви. Но из тактических целей рериховские идеологи предпочитают в своей пропаганде переворачивать все с ног на голову: мол, это все дьякон Кураев мешает нашему творческому слиянию...

Таким образом появилось на свет и вышеприведенное "Обращение", посвященное специально мне. Что ж, у меня тоже есть с чем обратиться к представителям рериховских организаций.

Я попросил бы их подумать над тем, соответствует ли рериховское движение, членами которого они являются, своим официальным декларациям.

Во-первых, в рериховских текстах не раз говорилось: "Не бойтесь мысли! Не бойтесь нового! Не бойтесь дискуссий!" Так отчего же при первой же попытке всерьез заговорить о вашей доктрине - такая паника у вашего начальства? Почему критика в адрес христианского вероучения, которой полны книги Е. Блаватской, письма Е. Рерих и нынешняя рериховская пресса, воспринимается как нечто допустимое, а ответный критический анализ теософии, сделанный с позиций христианской мысли, есть нечто попирающее "права человека"? Этично ли, что сторонники "Живой Этики" применяют такой очевидно двойной стандарт?