Лишь со стороны кажется, что Церковь - монолит. В ней, мол, сплошное единомыслие и единообразие. Все вопросы уже решены, и остается лишь повторять цитаты из "Катехизиса". Но это не так. И внутри Церкви есть немало таких пространств, о которых можно сказать словами В. Розанова: "В мире неясного и нерешенного". Кроме того, даже те ответы, что уже накоплены в церковном предании, могут быть понимаемы по-разному разными людьми (а кому-то они могут оказаться просто незнакомы в силу недостатка богословского образования, а бывает, что некоторые грани церковного предания у иных современных церковных писателей вызывают несогласие и даже аллергию).
В общем, и внутри Церкви есть поводы для дискуссий, для разногласий, для ясных размежеваний. В конце концов если мы спорим, значит, мы живем. Если есть споры и дискуссии, значит, есть поводы для мысли, значит, есть поиск; если есть сомнения, значит, будут аргументы. Внутрицерковные споры не посрамляют Церковь, а, скорее, удостоверяют ее жизненность. Мы - разные, с разным жизненным опытом, с разными призваниями, с разными знаниями (как ума, так и сердца). Что ж: "Надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные" (1 Кор. II, 19). В Церкви есть болезни, и очень серьезные[3]. Но болезни могут быть только у живого существа. Труп не болеет. А Церковь болеет, и, - значит, она жива. Более того - за всю историю Церкви не было времени, когда в ней не было бы серьезнейших проблем. Но эти "актуально-насущные" проблемы оставались каждая в своем времени. А Церковь переходила в следующий век.
Приближаясь к порогу Церкви, я очень опасался, что попаду в новую КПСС. Мне была неприятна атмосфера официозного единомыслия, обязательных аплодисментов мнению начальства, бегства от любых серьезных дискуссий, восхваления своей истории, беспроблемного видения своего настоящего и будущего, которая царила в советской идеологии. К счастью, книги, что встретились мне в те дни, были книгами честными, резкими и дискуссионными (книги протоиерея Георгия Флоровского, протоиерея Александра Шмемана, протоиерея Иоанна Мейендорфа). Я с облегчением увидел, что церковные люди четко различают "достоинство христианства и недостоинство христиан".
Может быть, и среди сегодняшних людей найдутся те, кому открытие разномыслия внутри Церкви поможет войти в нее. Хотя бы тем, что антипатию к какому-нибудь церковному проповеднику (например, - ко мне) они не будут переносить на всю Церковь, но будут знать, что в Церкви - разные люди, и, Бог даст, смогут найти себе такого собеседника, который облегчит им путь к ней.
Итак, разномыслию надлежит быть. Поэтому далеко не всегда, когда мне встречается у того или иного церковного писателя мнение, с которым я не согласен, я берусь за перо и бросаюсь в полемику. Ибо одно дело - видеть, что некий человек высказывает мнение, мне не близкое. Но другое - видеть, как он высказывает суждение, мне давно знакомое, но знакомое по сектантской и антихристианской литературе. Средства массовой информации, книжные прилавки, школьные уроки и университетские лекции полны антихристианскими выпадами и пропагандой нехристианских взглядов. К этому я привык измлада. Но тем более непривычно вдруг услышать эти же суждения из уст православных священников и писателей...
Публично высказанное несогласие с такого рода суждениями никак не является "слежкой" за взглядами сослужителей. Дело в том, что моя работа в принципе корпоративна, то есть она требует постоянного и самого тесного контакта с тем сословием, к которому я имею честь принадлежать. Мне часто приходится вступать в дискуссии с оккультистами. Это означает, что мне постоянно приходится говорить людям неприятные для них вещи, разочаровывать их. Человеку хотелось бы, чтобы его "баловство" с "духами", "контактами", "космическими лучами" и "энергиями" получило бы одобрение со стороны Церкви. И вдруг он слышит нечто остужающее его порывы. В таких случаях самый естественный механизм самозащиты от критики - это вопрос: "А какое Вы имеете право говорить от лица Церкви? Неужели мнение диакона есть мнение всей Церкви? Наверно, лишь Вы настолько невежественны, что не замечаете в учении нашего Учителя (Блаватской, Рериха, Порфирия Иванова, Виссариона, Ошо, Хаббарда, Мартынова...) синтеза всех религий, философии и современной науки. Другие-то батюшки, наверно, более терпимы, более экуменичны, более современны и образованны..."
Поэтому для меня так радостно было, когда Архиерейский Собор 1994 г. принял Определение о псевдохристианских, оккультных и неоязыческих сектах, которым авторитетно подтвердил несовместимость христианства и оккультных воззрений и практик. И потому же столь печально бывает встречать жесты сочувствия оккультистам, исходящие от православных священнослужителей (тем более от тех, кто старше меня в сане). "По всей России известны случаи, когда оккультистам удавалось достаточно энергично интегрироваться в Русскую Православную Церковь. Наиболее нашумевший случай связан с Международным институтом резервных возможностей человека, основатель которого, Григорий Григорьев, смог получить благословение покойного митрополита Иоанна (Снычева) на открытие в одном из петербургских храмов центра по кодированию от алкогольной зависимости, табакокурения и ожирения. Другие случаи не получили столь широкой огласки. Например, все чаще встречается скрытая принадлежность православного духовенства к той или иной секте. В одной из сибирских епархий среди монашествующих обнаружились последователи Богородичного центра, в другой - тайные почитатели Виссариона. В Челябинской епархии - скрытые члены Белого братства, поклонники учения Рерихов, сайентологов. В независимой православной газете "Во имя Христа" (1995, №7-8), которая выходит в Челябинске по благословению председателя Отдела религиозного образования и катехизации Московского Патриархата игумена Иоанна (Экономцева), нам встретились утверждения, принципиально противоречащие христианскому учению. Цитируем: "Не нужно пестовать обиду, ибо вы сами можете создать себе заболевание. Не накапливайте чувство злобы и гнева - их нужно разряжать, позволять им вырваться на свободу". При внимательном изучении выяснилось, что православная газета публикует тексты из книги Ю. М. Иванова "Дианетика и духовное целительство""[4], - пишут социолог-религиовед С. Филатов и петербургский православный журналист А. Щипков.
О таких странных случаях солидарности православного духовенства с оккультистами и говорится в статьях, составляющих первую часть предлагаемой читателю книги[5]. Собственно, цель этих статей очень проста: это - призыв к духовенству, моя смиренная просьба как диакона к иереям, протоиереям и игуменам. Отцы! Помните о своей пастырской ответственности, не вводите людей в смущение, не укрепляйте неоязычников в их погибельных убеждениях! Когда речь идет о нарушении элементарных принципов христианской веры, приходится вспоминать слова святителя Григория Богослова, сказанные им в период разлива арианской ереси: "Может быть, извинили бы мы простолюдинов, если бы с ними случилось это; их часто спасает невникательность; но как простим это учителю, который, если не лжеименный, должен помогать в неведении другим. Если всякому, сколь бы он ни был невежествен, непростительно не знать какого-либо римского закона, то не странно ли - тайноводствующим ко спасению не знать начал спасения. Пусть получат извинение те, которые последовали нечестию по неведению. Что же скажешь о прочих, которые сами себе приписывали проницательность и долго представляли из себя людей благочестивых, а как скоро встретилось нечто изобличающее, тотчас преткнулись"[6]. Вот об этой, мягко говоря, "невникательности" наших официальных миссионеров и пойдет речь.
Во второй (центральной) части этой книги речь пойдет о тех издателях и распространителях религиозной литературы, которые сами не высказывают неправославных взглядов, но способствуют (может быть, и не осознавая этого) их укоренению. Ибо во множестве книг, заполнивших сегодня прилавки православной книготорговли, сквозят чисто языческие воззрения. Об этом - статья "Второе пришествие апокрифов".
