– Тебе придется смириться. Я ничегошеньки не понимаю во всем этом, но скорее всего, эти… лешие… устроены совсем иначе… – вздохнула Лида.

– Похоже на то. Похоже, что устроены они совершенно диковинным образом, —

– подтвердил Сергей. – Давай-ка, попробуем сладить с травой… Возьмем немного и помнем…

Сергей подошел к полиэтиленовому пакету и запустил в него руку. Вытащив солидную пригоршню листьев, он стал обминать их другой рукой. Листья вываливались из руки и падали на пол.

– Ты же не так делаешь! – воскликнула Лида. – Ты сейчас все рассыплешь!

– Думаешь, побывав на полу, листья потеряют стерильность? – нервно усмехнулся Сергей.

– Не говори глупостей! И делай все так, как делал этот… леший.

– Это как, например?

– Высыпи немного куда-нибудь, на стол или на колени и сминай осторожно, – пояснила Лида.

– Это же сколько у меня сегодня инструкторов! – проворчал Сергей, но послушался и принялся в точности повторять действия Цьева. Комок травы в его руках стал темным и влажным. Сережа немного брезгливо сморщился и понюхал его. Запах был неожиданно мягким и приятным.

– Очень странная травка… Они называли ее лунной… Узнать бы, что это такое на самом деле. Травник-то из меня никакой… – печально заметил Сергей. – Давай, попробуем поменять траву. Помоги мне, Лидуша.

Лида откинула одеяло со спящего Кшана. Рана была ужасна. Сергею мало приходилось видеть подобных травм на животных, а на людях и тем более. Беднягу Кшана, действительно, проткнули чем-то острым и узким, очень возможно, что и колом. И не только проткнули, а еще и поворочали в ране страшное орудие… Сергей, осмотрев рану, расстроенно вздохнул:

– Да-а, это очень серьезно… Задета печень, поврежден кишечник и нижняя часть желудка… Если он выживет, станет инвалидом.

Сосредоточившись, Сергей осторожно дернул за торчащий наружу листик, и темный комок выпал из раны. Он был странно вялый, словно мятые листья отдали поврежденным тканям весь свой сок. Так же осторожно, почти не дыша, Сергей вложил свежую порцию лекарства в багрово-розовый, но, к счастью, сухой зев раны.

– Кем бы ни был этот Кшан, то, что с ним сделали, чудовищно. Таких извергов надо сажать пожизненно! Никогда не думал, что в этой милой деревне живут такие изуверы… – растерялся Сергей и жалобно посмотрел на Лиду. – Слушай, Лидушка, ужас-то какой, если вдуматься!

– А то, что здесь, оказывается, живут лешие, это не ужас?

– Ну как тебе сказать… Бабка всегда рассказывала нам с Валяем на ночь страшные сказки о племени лешаков, которые якобы живут в здешнем лесу… – пожал плечами Сергей, присаживаясь на слегка отчищенный Валяем коврик. – Я все это со временем позабыл. Помню только, что из-за этих глупых бабкиных сказок Вальке снились кошмары, и он забирался ночами ко мне в постель, спасался от коварных, жестоких и кровожадных леших…

– Кровожадных? – уточнила Лида, с сомнением глядя на бледное лицо Кшана.

– Да. Если верить нашей бабке, они заманивали людей и пили их кровь, особенно любили маленьких непослушных мальчиков. А души кидали на погибель, —

– серьезно сказал Сергей. – Кажется, прочие предания о леших не упоминают о склонности этих тварей к вампиризму, но здешние лесные обитатели были вроде бы весьма злонамерены и жестоки…

Лида осторожно прикрыла Кшана пледом и села рядом с Сергеем на пол.

– Вы, верно, досаждали бабке своими шалостями, вот она и выдумывала для острастки, – невольно улыбнулась Лида.

– Выдумывала? Да этот… психованный… хлебал кровь Кшана, что томатный сок. А сам Кшан! Ты заметила, как он сосал из ранки? Словно причащался… – Сергей машинально перекрестился. – Прости, Господи…

Лида вытаращила глаза. Заметив ее удивленный взгляд, Сергей покачал головой и огрызнулся:

– Не гляди на меня так. Насмотревшись такого, как сегодня, начнешь не только креститься…

Кажется, ни разу за полгода их связи, да и вообще в обозримом прошлом не было такого, чтобы Сергей крестился. Правда, православный крест не цепочке всегда был на нем, но Сергей сам искренне считал, что это обычная дань моде. Бога он поминал только в минуты крайнего возмущения, то есть, что называется, всуе. Да и посылая доставшего его человека «к черту», «к лешему» или «к Богу в рай», Сергей подразумевал обычно одно и то же нехорошее место. И, как большинство людей конца двадцатого века, никаких угрызений совести по этому поводу не испытывал, да проще говоря, даже и не задумывался о таких невинных мелочах.

Еще раз взглянув на Кшана, Сергей заметил какой-то шнурок на шее лешего. Коснувшись шнурка, Сергей прошелся вдоль него пальцами, и на поверхности дивана нащупал свалившийся вниз причудливый маленький плетеный амулет, чем-то напоминающий непонятный вензель из тонкой кожаной тесьмы.

– Вот видишь, Лидуша, у кого что на шее висит… Может быть, эта штука значит для бедняги куда больше, чем для меня этот крестик…

– Значит, лешие существуют? И домовые, водяные, упыри и русалки? И они тоже? – засмеялась Лида, хотя по ее виду можно было заключить, что веселиться ей совсем не хотелось.

Да и Сережа чувствовал, что ему снова становится не по себе:

– Не знаю, как насчет русалок, не видел, да в этих местах и не слышал. Если все это и было, то выходит, что до наших дней здесь дотянули только лешие. Интересно, как это у них получилось?..

– Значит, ты все позабыл, что слышал о них в детстве? – с сожалением вздохнула Лида.

– Да, практически позабыл… – кивнул Сергей. – Хотя не только наша бабка рассказывала о леших. И местные мальчишки, с которыми мы играли, и соседи, все знали и были уверены, что лес кишит злобной и коварной нечистью. Это место вокруг деревни и река Нерш до самого своего истока считалась нехорошим, проклятым, нечистым местом. Все, кто тут жил, никогда не переходили большой лесной овраг, зная, что нечисть за оврагом творит свои темные дела совершенно беспрепятственно. И в реке купались только в пределах деревни… Я думал, что новые хозяева и не вспоминают о старых поверьях. А видишь, оказывается, что нечисть уже не очень-то страшит, с нею воюют…

– Значит, Кшан – нечисть?

– Пусть нечисть, но тому, кто его так искалечил, я бы с удовольствием зубы повыбивал! – нахмурился Сергей.

Сережа откинул край пледа и взял Кшана за руку. У Кшана была узкая ладонь с длинными тонкими пальцами. Кожа сухая, смуглая… Ногтей на его руке не было, только на кончиках пальцев видны были щелки, прикрытые чуть огрубевшими кожными складками. Рука обжигала нездоровым теплом.

– Да, Цьев был прав, у него очень сильный жар… – пробормотал Сергей, пожимая горячую ладонь.

Он продолжал держать безвольную руку Кшана, но раненый вдруг вздрогнул и резко напряг ладонь. Перламутрово-белые ногти стремительно выскочили из самых кончиков пальцев и едва не впились в руку Сережи. Сергей вовремя отпрянул.

– Я не хотел вас напугать… – послышался слабый голос Кшана. – Но стало вдруг очень больно, и я не сдержался… Взгляните, по-моему, рана открылась…

Сергей снова откинул плед и сокрушенно прищелкнул языком: сочный комок лунной травы был почти полность покрыт свежей кровью, только макушка комка еще виднелась. Рана медленно, но верно наполнялась кровью.

– Ну все, приятель, твой сумасшедший Цьев перережет мне горло… —

– озабоченно сказал Сергей.

– Мне бы этого не хотелось, – ответил Кшан. – Но скажу вам честно: если ко времени его прихода я буду еще в сознании, он вас не тронет. А если мне станет совсем плохо, боюсь, братишка попытается убить вас. Он очень горяч и сильно ненавидит людей.

– Это я уже понял, – Сергей посмотрел на Лиду. Ему хотелось взглянуть на нее ободряюще, но вдруг он понял, что сам обращается к ней за поддержкой. Лида чуть улыбнулась и вздохнула. И Сергей снова повернулся к раненому:

– Давай-ка, парень, подскажи, как мне тебе помочь.

– Вылечить лешего может только леший, – уверенно и обреченно сказал Кшан. – И в этом нет твоей вины, Сергей…

– Отжать тебе сока в стакан, как велел Цьев?