– Ты где? – спросила взволнованно.

– Клара! Я не выдержу твоих прощальных слез…

– Что за глупости?! Какие слезы?! Я – в полной боевой готовности, как подруга шпиона на проводах в недра вражеской территории. Ты где?

– Я – в аэропорту.

– Как – в аэропорту?! Ты чемодан не взял, все пиджаки на месте. Рейс утром!

– Ты думаешь, я через границу с чемоданом попрусь, в костюме с галстуком! Все дома останется, – сказал он с фальшивой лаской, стараясь развить романтическую тему. – Вещи будут ждать меня рядом с тобой.

Клара больше не слушала.

– Зачэм ты так сдэлал! – слабо сказала она, подавляя комок в горле.

– Так лучше, Клара. Мне нелегко самому… Ты не удивляйся, если не дозвонишься. Я буду выключать мобильник. Он может в ненужную минуту зазвонить. Я сам позвоню.

– Я сейчас приеду! – сказала Клара и бросила трубку на кровать.

Она мгновенно сорвала отстегивающуюся одежду, облачилась в кофточку и кожаную юбку, схватила туфли. Двухкассетник выдал финальную музыкальную фразу бегства опозоренного ковбоя.

– Клара! Клара! – повторял в трубку Коля.

Клара неслась за рулем «Доджа» под гневные гудки возмущенных водителей.

Коля сложил молчащую мыльницу телефона и сунул в карман рыболовного жилета. Выглядел он по-дачному. Под жилетом была клетчатая рубашка, заправленная в грубые джинсы. На голове – панамка, на ногах – кроссовки, через плечо – видавшая виды спортивная сумка. «Дачник» смотрел на разрисованную подписями «Эсмеральдов» обложку билета.

«Остановиться, не ехать?» – сверлили голову сомнения.

В воображении всплыли картины брака с Кларой, его покачивание на водяном матрасе с колье на шее… Картины превратились в табло аэропорта: «Выход № 6». Коля оторвал обложку, поднялся, бросил листок в урну и поспешно пошел к авиакассе.

– Поменяйте, пожалуйста, этот билет на рейс с пересадкой: Лос-Анджелес – Сан-Диего.

– Только на завтра, на вечер, – ответила девушка в униформе.

– Годится. Где в аэропорту гостиница?

– У первого терминала – челночный автобус. Вас отвезут.

Тесный салон самолета местной авиалинии вместил дюжину пассажиров. Машина шла на посадку. Помощник пилота приказал пристегнуть ремни. Он пролез в хвост, где в куче лежал пассажирский багаж. Самолет коснулся колесами земли, тряханув привязанный народ, пробежал немного и встал как вкопанный. Помощник открыл люк, впустив внутрь столб горячего воздуха.

Коля вышел на трап под утренние лучи тропического солнца последним. Пассажиры тащили багаж к стеклянному павильону с буквами «Сан-Диего».

В городе Коля поднялся на узкую террасу старого одноэтажного дома, уставленного плетеными креслами-качалками. Развернув местный таблоид и сверив написанный по вертикали на косяке двери номер, позвонил. Открыла пожилая мексиканка.

– Сдаете комнату?

– На какой срок? – спросила она вместо ответа.

– До месяца, не больше.

– На месяц невыгодно.

– Может, я поживу, пока вы найдете съемщика? Подберу жилье и уйду по первому требованию. Вещей у меня нет. Я по бизнесу, прямо с аэропорта.

Она заколебалась, оценивая его взглядом.

– Заплачу за месяц вперед, а уйду, как скажете, – нажал Коля на выгоду предложения.

– Ты откуда?

– Из Нью-Йорка, – почему-то соврал Коля.

Она повернулась, пригласила идти за ней.

Такого интерьера Коля еще не видел. Внутренние стены не доходили до потолка. Коридор разделял дом пополам и выходил во дворик. За низкими дверьми, в неполный Колин рост, на пружинах, без замков и задвижек, просматривались комнатки. Некоторые – без окон, как чуланы.

Мексиканка придержала одну из дверей и пригласила войти.

– Регистрировать тебя не буду, – сказала женщина. – Скажу, приятель Хайеме. Хайеме – мой зять. Они в Нью-Йорке живут.

Соврал Коля удачно.

– Меня зовут Гваделупе, тебя – как?

– Ник. – Коля вытащил бумажник. – Сколько?

– Сто долларов. Туалет – в конце коридора у кухни.

Она взяла деньги и ушла, не сказав больше ничего.

Он бросил сумку на тумбочку, снял жилет и рубашку. Становилось жарко и сыро, тело покрылось влагой. Коля лег на широкую кровать и уставился в общий потолок. Где-то за стенами тихо бухала водой стиральная машина.

Немного полежав, он встал, надел под жилет майку с короткими рукавами и вышел на улицу. Солнце палило. Жилет и сумка казались свинцовыми, панамка, надвинутая на глаза, не помогала спастись от слепящих лучей.

Коля зашел в магазинчик, забитый пакетами разношерстных товаров. Очки с крышечками ему понравились. Темные стекла можно было по необходимости откидывать вверх. Очки оказались малы, но смотрелись здорово!

Владелец магазина спорил с парнем, пьющим у прилавка пиво. Примеряя перед квадратиком зеркала очки, Коля прислушался.

– Отец ждал тебя до вечера и поехал в результате один, – недовольно говорил владелец.

– Чего он ждал, я предупредил его, – оправдывался парень с пивом.

– Значит, он тебя не понял или ты так предупреждал!..

Разговор не представлял никакого интереса, Коля поспешно расплатился за очки и скорым шагом зашагал в направлении многолюдной улицы.

Для испаноговорящего города наступил час сиесты. Навесы ресторанов и кафе кишели народом. С тарелкой толстого омлета и бутылкой «коки» в руках Коля медленно шел между столиками под деревьями, прислушиваясь к разговорам и радуясь, если звучала английская речь.

Кофе Коля пил уже в баре, увешанном рыболовными сетями, слушал разговор семейной пары. Заказал пиво в другом баре, прислушался к разговору трех бритоголовых дебилов. Стоял в очереди на почте. Проехался пару остановок в толкотне автобуса. Посетил павильон распродажи стираной одежды. К концу дня он снова сидел за чашкой кофе под деревом и курил сигарету, недовольно стряхивая пепел, – подслушивание разговоров результатов не принесло. Коля сломал недокуренную сигарету, подошел к стойке, расплатился и зашагал по улице.

Вернувшись в дом сеньоры Гваделупе, он увидел на террасе мужчину с большими серыми, слегка выпученными глазами под густыми бровями, качавшегося в кресле-качалке. На коленях мужчины, аккуратно одетого в светлый пиджак и черную рубашку с желтым галстуком, был большой пакет с чипсами. У ног стоял ящик пива.

– Ола! – кивнул мужчина по-испански. – Сосед? – спросил по-английски и протянул Коле бутылку.

– Добрый вечер! – поздоровался Коля, ответил, что он – сосед, и присел рядом.

Они покачивались в креслах некоторое время молча.

– Лупита сказала, ты – из Нью-Йорка. По бизнесу? – спросил незнакомец.

– По бизнесу.

– Какой бизнес, если не секрет?

Наслушавшись в течение дня, чем живет город, Коля приготовил правдоподобную версию.

– Мне поставляют в Нью-Йорк из Японии чипы для мобильников. Договорился с местным парнем в Мексику их предложить. Продукт легкий, можно без декларации провозить.

– Жалко, не по моему профилю. Легкий товар – здесь подарок Божий. – Мужчина протянул ему вторую бутылку.

– Спасибо! – Коля замотал головой, отказываясь от пива. – Только из города. Напился, наелся, живот распух. Беда в том, – продолжил он, – что я потерял своего покупателя. Звоню по телефону – нет, говорят, такого. Прилетел – думаю, найду.

– Найдешь…

– Пако! – выглянула Гваделупе в дверь. – Такос готов.

– Спасибо, Лупита. – Сосед поднялся.

– Идите, Ник, попробуйте наш мехиканос фирменный, – предложила хозяйка.

Все трое ушли в дом. Во дворике, на столе, в кастрюле дымился такос. Лупита выкладывала на тарелки мясо с кукурузой и томатами.

Коля прикрыл тарелку рукой:

– Мне только попробовать! Я сыт, как удав.

После первой ложки он разинул рот и тяжело задышал.

– Не привык к чили! – засмеялся Пако.

Коле было не до смеха, он схватил стакан с водой и запил.