– Он срочно вылетел к руководству авиакомпании, – соврал Коля, увидев надежду на спасение.

– Вы представились Мыльниковым, – засуетился Золлингер, оглядываясь на полицейских.

– Я представился, как надо. Я – от компании Мыльникова. Вы что-то путаете, – отбивался Коля.

Золлингер повысил голос:

– Это одно и то же! Минкин выяснил, что ваш журнал не планируется к печати. Фира, вы слышали?! – крикнул он через дверь.

– Слышала, – донесся голос администраторши.

Женщина-полицейский прервала спор:

– В действиях агента нарушения законности нет. Насилия я не вижу. Если у вас есть претензии к компании, выясняйте через суд. Полицию по такому случаю не вызывайте. Мы такими вещами не занимаемся.

Ее напарник вернул наручники на пояс. Напряжение Колю отпустило. Он почувствовал легкую дрожь, посмотрел на Золлингера презрительно. Тот ответил взаимностью.

Коля поспешил уйти вместе с полицейскими. От нервного напряжения он чуть не сказал представителям закона «Спасибо!», но ограничился кивком и быстро зашагал по улице вдаль.

«Ах, сучка! Скрыла, что журнал – фуфло! Как подставила!»

Он несся по улице так быстро, что даже задохнулся.

«Все! Хорошенького – понемножку!»

Коля остановился, чтобы передохнуть.

Поселившийся в душе страх не оставлял его. Усиливали напряжение наработанные совместно с компаньонкой «связи», теребя нервы звонками. Позвонил и дантист Овечкин, которому Мавроди оставил личный телефон.

– Коля, деньги надо вернуть. У меня приятель в «Аэрофлоте». Он говорит, что выпуск журнала не утвержден.

– Верну, Виктор. Завтра приду.

Позвонил бывший реставратор Влад:

– Николай, мы, к сожалению, так и не смогли поговорить с вами на презентации. Вы не скажете, где Лина и как ей позвонить?

– Я, Влад, сам удивлен, – сдерживая гнев, ответил Коля. – Она мне кучу поручений оставила и тоже не звонит. Она – где-то в Квинсе, у знакомых, но адрес не оставила.

– Как – в Квинсе?! Она не улетела в Ташкент?! – вскрикнул Влад.

Наступила очередь удивиться Коле:

– Мне она ничего не сказала.

– Извините. Если появится, сообщите, что я жду.

Очередной звонок.

– Николай, это Борис. Мы с вами на презентации у Влада перекинулись парой слов, помните?

– Да, – ответил Коля, с трудом пытаясь вспомнить, с кем он перекидывался словами.

– Дайте, пожалуйста, новый телефон Лины. Я на автоответчик дюжину сообщений записал. Ни ответа ни привета. Тираж книги тем не менее из Одессы забрали. Он что, исчез где-то в песках Азии?

– Борис, я не знаю ее нового телефона. Сам жду ее звонка. Не понимаю, что произошло. Как свяжусь с ней, немедленно передам вашу просьбу.

– Ну, смотрите, ребята! Такие дела плохо кончаются!

Сумрачным утром разбудил незнакомец.

– Мавроди? – раздался в трубке раздраженный бас с восточным акцентом.

– Слушаю.

– Мавроди, мы не дождались президента вашей компании в Ташкенте. Где она?

– Знаете, Мыльникова… – начал было объяснять Коля, но в трубке прервали:

– Мавроди, не виляй! Мы имеем твои данные и счет компании. На этот счет должны были поступить деньги. Я буду иметь дело с тобой. Жду сегодня в двенадцать в Манхэттене у Фондовой биржи. Сядь на ступеньки у памятника Вашингтона на углу Уолл-стрит, к тебе подойдут. Не вздумай бегать. Ты – под наблюдением.

Трубка замолкла.

– Твою мать! Это еще кто?!

За окном, усугубляя его жуткое состояние, завыла сирена. Ошарашенный Коля инстинктивно бросился к окну. Из глубины переулка с воем неслась полиция. За ней – крикливая «скорая помощь», а сзади ревела пожарная машина.

Вся эта эскадрилья взбудоражила четырехколесных братьев. «Форды», «Бьюики», «Тойоты», «Хонды», «Крайслеры», «Линкольны» вздрогнули, и новенькие «мыльницы» залились воем секреток, как собаки в ночной деревне на чуждый звук. Автомобильная истерика держалась, держалась и разрядилась оборвавшимся криком «Лексуса», который посадил аккумулятор.

В наступившей тишине звенело в ушах. Коля потряс палец в ухе, выгоняя неприятный звук.

Нью-Йорк занесло непривычной для него февральской метелью. Все автомашины скрылись под сугробами снега. Супервайзер дома Гоша катил ручное снегоуборочное устройство, расчищая дорожку на тротуаре.

В трусах и майке Коля заметался по комнате. «Счет надо было закрыть! – клокотала в голове мысль. – С другой стороны, деньги бы не обналичил… Ладно, отдам им деньги со счета, черт с ними», – попытался он успокоиться и стал одеваться.

Нервы домотала дорога. К назначенным двенадцати часам Коля был еще на полпути. Вагон сабвея замер между станций. Народу – битком. В тишине висел гул недовольных голосов. Поезд наконец тронулся, издав скрежет, поглотивший пассажирский гомон. Коля вздохнул. Из селектора послышалась скороговорка, потонувшая во всколыхнувшемся ропоте.

– Что он говорит? – спросил Коля у старого еврея в черной шляпе, засовывающего в портфель толстенную книгу.

– Тоннель закрыт. Занос путей. На «Де-Калб» будет автобус, чтобы по улице пересесть на другую линию.

Коля вскочил и присоединился к сгрудившейся на выход толпе.

Был без малого час дня, когда он, тяжело дыша, вбежал по крутой лестнице на углу Уолл-стрит и сел на ступеньку у мраморного постамента первого президента США.

…Через окно, на верхнем этаже одного из офисных зданий, фигура Коли рядом с громадным Вашингтоном казалась крошечной. К окну подошел мужчина и посмотрел вниз:

– Он пришел. Спуститься?

– Пусть поволнуется, – ответил босс Мыльниковой Назым. – Не будет опаздывать. Спустись и понаблюдай со стороны. Подойдешь к нему, когда соберется уходить. Мне скоро должны сообщить точную сумму переводов.

…Коля ждал. Метели в Манхэттене как будто не бывало. Сугробы таяли под лучами слепящего солнца, размножая по тротуарам сырость. На площади перед биржей, затянутой по фасаду километровым полосатым флагом, шла презентация какого-то продукта. Сквозь прозрачные пленки временных павильонов видны были столы, за которыми раздавали бесплатное кофе и пончики «данкин». Музыкальные трещотки вызванивали фразу популярной мелодии. Прохаживались «человеки-сандвичи», и мерзли «белые воротнички» – служащие. Коля всматривался в мужчин, идущих внизу в направлении памятника. Но все, как один, шли мимо.

…В офисе Назым прижал к уху мобильник и напряженно слушал.

– Не сказали почему? – спросил он. Выслушав ответ, Назым отключился и набрал номер. – Оставь его, – сказал в трубку. – «Бэнк оф Нью-Йорк» не принял деньги… Выясняют.

…Не ведал Коля, какой смерч чуть не унес его в пучину крупнейшей аферы уходящего века. Вскоре старейший в Америке «Бэнк оф Нью-Йорк» уже сотрясал обвинительный процесс по отмыванию миллиардов, прикарманенных российскими правителями и так называемыми «олигархами» со всех концов разломившейся на куски Родины.

У памятника никто так и не появился. Коля замерз и поднялся, ища глазами, где можно согреться.

Солнце как появилось, так и исчезло. В сумерках по улицам-колодцам каменного города свистел лютый ветер.

Коля уселся погреться в ресторане, разглядывая дома-гиганты – символы благополучия и достатка. Он перестал волноваться, думал о своем.

Коля обвел взглядом ресторан, стол, блюдо с распотрошенным лангустом, недопитый бокал с водкой и потянулся к кофе и сигаретам. Выдохнув дым, он сказал себе:

– Спокойно, Коля!

Он прикрыл глаза и не заметил, что с улицы его рассматривает разносчик пиццы. Не дождавшись Колиного взгляда, разносчик вошел внутрь.

Мавроди услышал за спиной:

– Вай! Какая встреча!

Не поворачиваясь, Коля улыбнулся:

– Гиви!

– Послушай, Коля, как ты меня узнал, не оборачиваясь?

– Твой голос ни с каким другим не перепутаешь.

Вместо дорогого клубного пиджака Гиви обтягивала китайская ветровка с рекламной эмблемой «Пицца хат». В руках он держал квадратный кофр.