– На кого работает княжна Черовская? – где-то даже равнодушно спросил Даниил и, услышав ответ, не особенно и удивился – головоломка складывалась, прояснялась…
– До свиданья, полковник, – сказал он и поднялся.
Известными не каждому переходами он добрался до отеля «Сафо». Словно тень, выскользнула наперерез Саввишна, бандерша с сорокалетним стажем, и укоризненно зашептала:
– Сударь, что это вы? Здесь же специфика…
– Служба, – шепотом сказал Даниил. – Пелагея Саввишна, покажите, где имеет честь резвиться княжна Черовская, и проваливайте от греха подальше, потому как пуля – дура…
Старуха, не хуже дипломатов умевшая улавливать подтекст и последствия текущего момента, указала на одну из дверей и незаметно ускользнула, словно ее и не было, клюки беззубой. Даниил присел на банкетку, открыл незаметную с внутренней стороны прорезь – они имелись во всех кабинетах ради самых разнообразных целей.
Будуар был залит густым темно-зеленым светом и оттого походил на скудно освещенный аквариум. Или напоминал дно моря на мелководье. На широком диване он увидел княжну в распахнутом узорчатом кимоно и обнаженную блондинку – ее лицо скрывалось в тени. Княжна склонилась над партнершей и целовала в губы, ее тонкие пальцы, унизанные огромными самоцветами, скользили по бедрам блондинки, сжатым коленкам, переползли на живот. Блондинка сделала слабую попытку освободиться, но княжна, что-то мурлыча, ласкала ее все изощреннее и настойчивее, и блондинка покорно разметалась, уронив руки. Княжна удовлетворенно улыбнулась, пряча разгоряченное лицо у нее на груди, ее пальцы ловко, уверенно делали свое, блондинка сдалась окончательно, ее тело включилось в ритм, отражая его и усиливая.
Наконец они утомились и закурили, тогда Даниил решительно встал и полицейским приемом высадил дверь. В блондинке он нежданно-негаданно узнал Женю, но времени удивляться не было – княжна сердито вскочила, и Даниил рубанул ее ребром ладони по шее. Бросил Жене ее платье:
– Иди одевайся. Потом поговорим.
Вытолкал ее в ванную, поднял княжну и стал мерно шлепать по щекам. Княжна открыла глаза, ее зрачки были ненормально расширены после какого-то наркотика. Даниил скрутил в кулаке ворот ее кимоно и несильно ткнул в губы стволом пистолета:
– Оклемалась, золотая рыбка?
– Закричу, – прошептала княжна.
– Ну, к воплям тут привыкли, сама знаешь…
– Что тебе нужно?
– Сущие пустяки, – сказал Дани-ил. – Ты позвонишь одному человеку, которого мы оба прекрасно знаем, и скажешь ему, что есть срочная и важнейшая информация. Только-то и дел. Иначе шлепну, как курву.
Княжна покорно сняла трубку. От испуга у нее ломался голос, но Даниил надеялся, что собеседник на том конце провода припишет все наркотикам. Она повесила трубку и оглянулась.
– Прекрасно, – сказал Даниил. – А ты боялась… Лицом к стене!
Он прицелился в черноволосый затылок и нажал на спуск. Глушитель, чмокнув, выплюнул узкий язычок огня. Тело сползло по стене почти беззвучно.
«Вот так, и нельзя было иначе, – подумал Даниил. – Я уже нюхнул крови, я теперь стал как тигр-людоед посреди этого сна, и я положу кого угодно, чтобы расколоть Чертову Хату…»
Женя вышла из ванной и ошеломленно застыла. Даниил схватил ее за руку и поволок к двери. Затолкал в машину.
– Ну, развлекаешься, как я вижу? – спросил он, не заводя мотор.
– Понимаешь… – сказала Женя. – Понимаешь, хотелось, чтобы со мной сделали какую-нибудь невыразимую гнусность, чтобы забыться, грязи нахлебаться, дерьмом стать…
– Понимаю, – сказал Даниил.
– Зачем ты убил Янку?
– Пришлось, – сказал Даниил. – Я ей положил в кармашек одну коротенькую записочку, и те, кто к ней сейчас примчится, сию записочку найдут. И начнут действовать. И если я только не ошибаюсь, дня через три-четыре буду знать, кто заведует Чертовой Хатой. Я на тебя полагаюсь, между прочим…
* * *
Гвардейца красит алый цвет…
О. Уайльд
Коронационное одеяние древлянских царевен – белое.
И все ритуалы на сей раз были соблюдены без помех. И буханье салюта, и вензеля на крышах, огненные вензеля, торопливо переделанные из прежних, которые так и не успели зажечь…
Мириады свечей отражались в зеркалах, нежно звучал менуэт, и все здесь казалось незыблемым, как пирамиды, тысячи лет прохохотавшие в лицо Вечности.
Даниил стоял на галерее и смотрел вниз. Колоколами развевались белые кружевные платья, Вукол Морлоков в штатском чинно беседовал с Осмоловским, Бонч-Мечидол мирно кушал мороженое. Напряженности не было. «Музыкальный ящик с марионетками, – мельком подумал Даниил. – Сон. Смерть будет понарошку, измена будет приснившейся, подлость окажется наваждением забывшегося мозга, нет искренних чувств, высоких побуждений и низменных страстей – ничего такого во сне нет, есть только сон, видение, морок, марево…»
Музыка умолкла ненадолго. Зашелестели веера.
«Все-таки они очень похожи, сестры, – подумал Даниил, глядя на Наташу, – фигура, походка, манера отбрасывать со лба челку, улыбчиво оглядываться через плечо. Гвардейца красит алый цвет… Паршиво чуточку на душе – ничего она мне не сделала и никому ничего не сделала, вот только угораздило ее связаться с Морлоковым, а как причинить Вуколу боль, кроме как?.. Нужно. Необходимо. Цель оправдывает средства, и забудь, что перед тобой живой человек, веселая и красивая молодая женщина, до боли похожая на Ирину. Задача перед тобой, и точка, идея перед тобой, голая суть…»
Он отвел руку в сторону, щелкнул пальцами. Словно отделившийся от колонны лакей в ливрее, переодетый хрусталевец торопливо подал ему сверток. Даниил развернул скользкий шелк и достал «Ауто Маг» покойного Хрусталева.
Подошел к перилам. Никто не обращал на него внимания, все теснились ближе к молодой императрице, и на галерее не было ни души…
«Ага, так, она улыбается Вуколу нежно, любяще, обещающе, и он улыбается в ответ, до жути похожий сейчас на обыкновенного человека, вампир фуев, кажется, сейчас они забудутся и на глазах у всех обнимут друг друга…»
Даниил нажал на спуск. Оглушающе грохнуло, тяжеленная американская дура подпрыгнула у него в руке. Даниил передал пистолет мгновенно исчезнувшему с ним лакею, взял со столика бокал шампанского и пригубил.
Внизу начался бедлам – звон хрусталя, обезумевшие, сбивающие друг друга с ног придворные, визг, топот, беготня, истерический плач, неразбериха, паника…
И над всем этим – жуткий волчий вой Вукола Морлкова, стоящего на коленях возле распростертой на паркете Наташи.
Даниил устало улыбнулся, отставил бокал и пошел вниз. Там наметилась некая упорядоченность – одни столпились вокруг трупа, другие бежали к выходам. «Надо же, – подумал Даниил мимоходом, – конец монархии, потому что прямых потомков больше не осталось. Тысячу лет просуществовала, а я ее – на свалку истории…»
Перед ним поспешно расступались. Он прошел по коридору панических взглядов и остановился в двух шагах от Морлокова. Тот поднял голову – именно о таком его взгляде Даниил и мечтал.
– Я вам душевно сочувствую, маршал, – сказал Даниил, кланяясь. – Можете мне поверить.
Глаза Морлокова были пустыми, безумными. В толпе вспыхнул и тут же затих опасливый шепоток. Даниил повернулся и пошел прочь, стараясь не поскользнуться на испачканном кровью паркете.
– Ну и сука же ты, – сказал ему громко в спину Бонч-Мечидол, но Даниил не обернулся и не замедлил шага.
* * *
Воздух крут перед грозой,
крут да вязок…
В. Высоцкий
В событиях последующих двух суток никто ничего не понимал, даже те, кто по должности обязан был понимать все и чуточку больше.
Государственный Совет заседал круглосуточно за наглухо запертыми дверями, охранявшимися гвардейцами с лазерами наготове. Правда, ходили слухи, что они там всего-навсего беспробудно пьют и режутся в русскую рулетку. Редкие выстрелы, доносившиеся временами из зала, вроде бы подтверждали эту гипотезу. Впрочем, это просто-напросто могли откупоривать шампанское.
