Посмотрите на свинью. Это же уродливое и противное животное. Свинья обожает копаться в грязи, она производит ужасный шум и не питает желания идти на контакт с человеком, как это делают другие животные. Если продолжить, то любой житель в негритянской общине неплохо представляет себе свинью, потому что большинство из нас имеет сельское происхождение, другими словами, у нас была возможность наблюдать за поведением свиней. Что касается полицейских, то многие из них тоже приехали с Юга и свинья им не в диковинку. Они точно знают, что подразумевается под словом «свинья». Если полицейского обзывают свиньей, то хотят этим сказать, что он жестокий, грубый и неряшливый.
В пользу слова «свинья» говорит еще один факт: с расовой точки зрения, оно имеет нейтральный характер. Белая молодежь из кампусов начала понимать, что такое полиция на самом деле, когда полицейские открыто разбивали им головы во время демонстраций протеста против призыва в армию и войны во Вьетнаме. После этого слово «свинья» стало еще более употребительным; оно сплачивает жертв перед лицом угнетателей. И хотя белые ребята не настолько страдают, как мы, тем не менее, они стали нашими союзниками в борьбе с полицией. В этом случае правящие круги теряют способность восстановить одних жертв против других, как делали это расисты в южных штатах, настраивая белых бедняков против негров.
Но самая большая наша победа заключалась в том эффекте, который слово «свинья» произвело на полицейских. Им очень не понравилось, когда их стали обзывать свиньями, они и сейчас этого не переносят. Как только за ними закрепилось новое «прозвище», полицейские провели кампанию в свою защиту с использованием лозунгов наподобие «Свиньи прекрасны», да еще нацепляли на себя значки в виде свинок. Но эти усилия пошли прахом. Мы хотим сказать, что, если полицейские не хотят быть свиньями, то они должны прекратить жестоко обходиться со всеми несчастными в мире. Никакие лозунги не изменят мнения людей. Здесь может помочь лишь изменение в поведении.
Была еще одна фраза, способствовавшая пробуждению самосознания чернокожих, — «Вся власть народу». Этот призыв затрагивает несколько областей, и политику, и экономику, и метафизику. Мы пришли к нему примерно в то же время, когда внедряли в массы слово «свинья» как эквивалент слову «полицейский». Наш лозунг «Вся власть народу» тоже получил широкое признание. Когда мы задумывали его, через него я пытался задать некие четкие философские цели для общины, которых многие просто не поняли. Полиция и пресса хотели создать у людей мнение, что наша партия была всего-навсего группой «молодых бандитов», расхаживавших по улицам с пистолетами, чтобы запугивать окружающих. Но у нас с Бобби всегда было ясное понимание того, чего мы хотим добиться. Мы намеревались представить общине широкий и разнообразный набор необходимых программ, и мы начали действовать таким образом, чтобы сразу получить поддержку общины. В то же время мы осознавали необходимость идти вперед. Налаживая публикацию газеты, мы как раз работали на долгосрочные цели. В свою очередь наши далеко идущие планы подразумевали организацию общины вокруг программ, в которые люди должны были очень сильно поверить. Мы надеялись на то, что наши программы приобретут такую значимость для общины, что люди действительно возьмутся за оружие, чтобы защищаться от любых действий угнетателя.
Все эти программы преследовали одну цель — установление полного контроля над всеми социально-политическими институтами, существовавшими в общине. Каждая этническая группа имеет свои особенные нужды и интересы, которые она представляет и понимает лучше, чем кто-либо другой. Каждая группа лучше всего судит о том, как ее собственные институты должны влиять на жизнь членов этой группы. В американской истории есть примеры того, как этнические группы, скажем, ирландцы и итальянцы, создавали организации и институты в своих общинах. Получив в распоряжение средства политического контроля, они стали обладать реальной властью для решения своих проблем. Правда, в нашем случае есть еще одна вещь, которую необходимо сделать. Контроль над нашими институтами как таковой не решит наши проблемы автоматически. Во-первых, в общине трудно создать такое количество рабочих мест, при котором бы обеспечивалась полная занятость для чернокожих. Самым важным моментом в установлении контроля над институтами в нашей общине станет организация жителей в кооперативы, и с их помощью будет положен конец всем формам эксплуатации. Вся прибыль, или прибавочный продукт, полученная от таких кооперативов, будет возвращаться общине. За счет этих излишков будут расширяться возможности на всех уровнях, а жизнь — обогащаться. Кроме того, у нас имеется конечная цель. Она состоит в том, чтобы наладить сотрудничество между различными этническими общинами, добиться того, чтобы они помогали друг другу, а не соперничали. В этом смысле все общины будут связаны общей целью. Их также будут связывать основные социальные, экономические и политические институты, действующие в стране.
Таковы наши планы на будущее. Хотя мы еще далеки от того, чтобы воплотить их в жизнь, все-таки важно, чтобы люди понимали, чего мы хотим для них добиться, и представляли свои естественные права. Таким образом, выдвинутый нами лозунг «Вся власть народу» суммирует то, что мы хотим сделать для чернокожих, равно как нашу глубочайшую любовь и преданность по отношению к ним. Вся власть исходит от народа, и, в конечном счете, она должна возвращаться к нему. Все остальное будет кражей.
Наша непоколебимая вера в свой народ основывается на наших предположениях касательно того, что ему нужно и чего он заслуживает. На первом месте здесь стоит честность. Когда стало очевидно, что «Черные пантеры» набирают силу, нашлись люди, которые стали убеждать нас либо скорректировать нашу позицию для получения мелких выгод, либо полностью перейти на политику «черной линии», основанную исключительно на расовом подходе, нежели чем экономической или социальной стратегии. Эти люди вели разговор о «черной игре», в которую они на самом деле не верили. Зато они подметили веру людей в нее и учли, что «черная линия» могла бы помочь мобилизовать народ. Мы отказались от таких предложений. С нашей точки зрения, обманывать людей — это неправильно и к тому же это напрасная трата сил, ведь, в конце концов, мы должны будем держать ответ перед ними.
В метафизическом смысле наш лозунг «Вся власть народу» основывается на представлениях о человеке как о Боге. У меня нет другого Бога, кроме человека, и я твердо верю в то, что человек является величайшим и главным сосудом добра на земле. Если ты обязался быть искренним и честным со всеми, значит, ты дал это обещание перед Богом, а если каждый человек богоподобен, следовательно, ты должен быть искренен именно с ним. Если ты веришь в то, что человек — наивысшее существо на планете, то ты будешь действовать исходя из своей веры. Твоя позиция и поведение по отношению к человеку — это своего рода религия, причем религия, требующая огромной ответственности.
Я увлекаюсь изучением иудейско-христианской идеи Бога, и это имеет для меня большое значение, поскольку, если смотреть с исторической точки зрения, эта идея оказала чрезвычайное влияние на жизнь негров в Америке. Принятие ими веры в иудейско-христианского Бога означало подчинение и привело к формированию устойчивого представления о том, что в загробном мире они получат награду за все страдания, которые выпали в их реальной жизни. Христианство ведь начиналось как религия отверженных и угнетенных. Если первым христианам удалось подорвать власть их правителей и доверие к ним, а также выбраться из рабского состояния, то с чернокожими все обстояло с точностью до наоборот. Когда они были уже рабами, им было навязано еще и христианство, в связи с чем на их плечи легло дополнительное бремя, эдакая тирания будущего — надежда на счастливую жизнь на небесах и страх перед адом. Христианство только усилило у них ощущение безнадежности. Идея спасения и счастья отодвинулась на дальний план, точнее, стала связываться исключительно с миром иным, где Бог вознаградит негров за все перенесенные ими на земле мучения. Правосудие свершится позже, на земле обетованной.
