Имея на руках реальную программу, мы выработали структуру нашей организации. Бобби стал председателем, я выбрал должность министра обороны.[38] Я был просто счастлив получить именно этот пост. Я и не хотел быть официальным лидером, ведь председатель должен вести партийные собрания, к тому же на его долю выпадают административные заботы. Мы также обсудили возможность создания совещательного кабинета и информационного органа партии. Нам хотелось, чтобы наш кабинет проэкзаменовал каждый из десяти пунктов программы и определил, насколько они соотносятся с жизнью общины. Помимо этого, кабинет должен был провести опрос общины и выяснить, какие доработки жители общины пожелали бы внести в программу. Нам казалось, что самым лучшим решением было бы усилить политическое крыло партии уличными братьями, а совещательный кабинет укомплектовать чернокожими из среднего класса, обладающими необходимыми знаниями и навыками. Мы находились в поиске путей жизнеспособного объединения среднего класса и уличных братьев. Я попросил Мелвина привлечь нескольких его друзей к участию в нашем кабинете. Но к тому моменту, когда наш план окончательно вызрел, все они ответили отказом, поэтому идею создания кабинета пришлось отложить.
Первым членом партии «Черная пантера», не считая Бобби и меня самого, стал Малыш Бобби Хаттон. Малыш Бобби познакомился с Бобби Силом в Центре социальной помощи Северного Окленда. Они оба там работали. Малыш Бобби сразу же загорелся, узнав о рождающейся организации. И хотя ему было всего лишь пятнадцать лет, он был ответственным и зрелым парнишкой, охваченным желанием помогать общему делу чернокожих. Малыш Бобби стал первым казначеем нашей партии. Он был младшим из семерых детей в семье. Его семья переехала в Окленд из Арканзаса, когда Бобби был в трехлетнем возрасте. Его родители были хорошими людьми и иного работали, но Бобби пережил все те лишения, все то унижение, от которых страдает так много детей в бедных негритянских общинах. Его вышвырнули из школы так же, как многих братьев. Потом он устроился на неполный рабочий день в Центр. После работы он обычно отправлялся домой к Бобби Силу, чтобы поговорить и учиться читать. Незадолго до гибели Малыш Бобби читал «Черную реконструкцию в Америке» В. Е. Б. Дю-Буа.[39]
Бобби был серьезным революционером, однако в его облике не было ничего мрачного. Когда он улыбался, окружающим хотелось улыбаться вместе с ним. Он обладал обезоруживающим обаянием — он располагал к себе людей, и те проникались к нему любовью. Он погиб, как настоящий храбрец. Он стал первым из «Черных пантер», кто принес свою жизнь в жертву ради своего народа. Мы все стараемся продолжить начатое им дело.
Мы стали реализовывать нашу программу. Больше всего мы были заинтересованы в повышении образовательного уровня и развитии революционного сознания общины. Поэтому нам нужно было привлечь внимание жителей общины и предложить им что-нибудь такое, с чем они могли отождествить себя. Исходя из этих рассуждений, главный упор мы для начала сделали на пункт седьмой об охране порядка. Пункт седьмой нашей программы гласил: «Мы хотим положить немедленный конец ЖЕСТОКОСТЯМ ПОЛИЦИИ и УБИЙСТВАМ чернокожих». Поведение полицейских — это основная проблема, с которой сталкивается каждая негритянская община. Полицейские никогда не были нашими защитниками. Вместо этого они служат орудием в руках наших угнетателей и обходятся с нами хуже некуда. Многие общины безуспешно пытались создать гражданские проверочные комиссии для наблюдения за действиями полиции. В некоторых районах были созданы гражданские патрули. Они следовали за полицейскими, наблюдая, как те выполняют свою работу на территории общины. Патрульные делали фотографии, записывали на магнитофон информацию о столкновениях и сообщали о допущенных полицейскими нарушениях властям. Однако должностные лица, ответственные за контроль над полицией, сами были полицейскими и чаще всего занимали сторону сослуживцев. Мы признали, что это просто смешно — сообщать о недопустимом поведении полицейских таким же полицейским. Мы надеялись изменить саму ситуацию, в которой происходят стычки с полицией, — следовать за полицией с оружием в руках и тем самым заставить полицейских изменить свое поведение. Община должна была заметить это и проявить интерес к партии. Таким образом, наши вооруженные патрули становились в том числе и способом пополнения рядов партии.
Поначалу патрулирование имело абсолютный успех. Растерянные и напуганные, полицейские не знали, как им следует поступать, потому что они не сталкивались с такими патрулями раньше. Полицейские были знакомы с патрулями, поднимавшими тревогу. Подобные патрули действовали в других городах. Однако никогда еще оружие не становилось неотъемлемым элементом программы по патрулированию. С оружием в руках мы уже не был подчиненными, мы были равны полицейским.
Если мы были не в патруле, то все равно останавливались, стоило нам увидеть, как полицейские допрашивают нашего брата или сестру. Вооруженные, мы прохаживались неподалеку, следя за полицейскими с «безопасного» расстояния. Важно было не давать полицейским повода утверждать, что мы мешаем выполнять им служебные обязанности. Мы спрашивали жителей общины, не нарушали ли их права полицейские. В большинстве случаев при виде нас полицейский быстро убирал свой блокнот в карман, садился в машину и улепетывал без оглядки. Остановленные полицейским граждане при нашем появлении приходили в не меньшее изумление, чем стражи порядка.
В моей машине всегда лежали сборники законов. Порой, когда мне случалось видеть полицейского, пристающего с расспросами к чернокожему гражданину, я останавливался где-нибудь поблизости и начинал читать вслух подходящие отрывки из Уголовного кодекса, чтобы было слышно всем присутствующим. Цитируя Уголовный кодекс, мы просвещали тех, кто глазел на полицейских за работой. Если полицейский арестовывал гражданина и забирал его в участок, мы ехали следом и сразу же вносили залог. Многие жители общины сначала никак не верили, что мы болеем за них всем сердцем и нам ничего от них не нужно. Раньше никто не оказывал им поддержку или содействие, когда они сталкивались с полицией. Но теперь появились мы, гордые чернокожие, вооруженные пистолетами и знанием закона. Немало граждан вступали в нашу партию, только-только выйдя из тюрьмы. Статистика убийств и насилия, совершенных полицейскими, в наших общинах резко снизилась.
Изо дня в день мы занимались патрулированием. Иногда мы садились полицейскому на хвост и преследовали его, выставив напоказ наше оружие. Если он кружил по кварталу или старался зайти к нам в тыл, мы ему не мешали, и в итоге он выбивался из сил, а мы по-прежнему маячили позади него. Так или иначе, мы отнимали у полиции порядочно времени, которое, в противном случае, было бы потрачено на притеснение негров.
По мере того, как росли наши силы, мы удвоили патрули, а затем и утроили их. Теперь наше патрулирование распространялось на всю близлежащую территорию, охватив Окленд, Ричмонд, Беркли и Сан-Франциско. Большая часть патрулей занималось обычным обходом общины. Вместе с тем у нас не было строгого графика патрулирования, чтобы полицейские не имели возможности предупредить наш выход. Они никогда не знали, где и когда мы покажемся. Это могло случиться поздно вечером или рано утром. Некоторые браться выходили на патрулирование каждый день в одно и то же время, но никогда не повторяли свой маршрут. Основная цель патрулирования заключалась в том, чтобы научить общину защищаться от полиции, и для этого мы не нуждались в четком расписании. Мы сознавали, что невозможно обеспечить полную защиту какой-либо территории. Лишь сама община могла эффективно обороняться и, в конце концов, освободить себя. Мы хотели всего лишь показать общине, как можно этого добиться. Мы распространяли наши печатные материалы и программу среди граждан, которые собирались вокруг нас, обсуждали с ними проблему защиты общины. Мы объясняли им их права в отношении оружия. Количество членов партии росло не переставая.
