– Ух ты ж какая красота! – Режиссер бесцеремонно взял Евгению за руки; ничуть не опасаясь причинить ей боль, крутанул вокруг себя, как неловкий кавалер свою партнершу по танцу.

– Что скажешь, Гена? – продолжая рассматривать ее, спросил он у своего ассистента.

– Как на духу? – нехорошо поморщился Геннадий.

– Да, мне очень важно знать твое мнение...

– Если честно, мне Маша больше нравится.

– Машка? – неожиданно вспылил Алексей Владимирович. – Да Машка и мизинца ее не стоит!

И, успокоившись, спросил:

– Ты спал с Машкой? Признайся, что спал?

Евгения не знала, кто такая Маша. Но поняла, что речь идет о ее конкурентке и об интимных казусах, с нею связанных.

– Это не имеет значения, – мотнул головой ассистент.

– Да нет, дорогой мой, имеет!.. Вот я сейчас возьму и пересплю с прекрасной Евгенией, и тогда твоя Маша близко к съемочной площадке не подойдет... Пошли, Женя, в спальню, оставим этих сластолюбцев с носом.

Евгению ошеломил столь четко расписанный по нотам фарс.

– Не надо в спальню, – возмущенно мотнула она головой.

– Ну как не надо? – удивился режиссер. – Наше кино начинается с постельной сцены, я обязан проверить тебя в деле... Пройдешь пробы, будет тебе роль. Нет – извини...

– И что за фильм вы снимаете? – в недобром предчувствии спросила она.

Надо же быть такой балдой, чтобы сунуться черт знает куда в то время, когда вокруг полно аферистов, маньяков и просто извращенцев. Хотя бы спросила, в каком фильме и на какую роль ее собираются утверждать.

– Любовный. «Ромео и Джульетта». По пьесе Шекспира. Знаешь такого?

– И Шекспира знаю, и пьесу его тоже. Но она не начинается с постельной сцены.

– В нашей интерпретации пьеса начинается именно так. «Ромео и Джульетта» на современный лад. У него белошвейка для души, у нее кучер для тела. Не зная, что такое любовь, они бессовестно предаются разврату, но потом влюбляются друг в друга, и уже больше не нужны им ни белошвейка, ни кучер. Но белошвейка Монтекки и кучер Капулетти против их любви, они строят козни. В этом и состоит интрига моего фильма... Ну а в конце еще круче. Ромео и Джульетта не выдерживают изнуряющего секса и умирают в объятиях друг друга...

– Это шутка такая или сценарий порнографического фильма? – холодея от страшной догадки, спросила Евгения.

– Зачем нужна порнография, если есть более прекрасный и возвышенный эротический жанр. «Ромео и Джульетта», мягкая эротика... Сниматься, детка, будешь без трусов, но ниже пояса тебя показывать не станут, – глумливо, с демоническим проблеском во взгляде улыбнулся «режиссер».

– Я не хочу сниматься. Я хочу домой!

Евгения повернулась к нему спиной, но «ассистент» преградил ей путь.

– Сначала съемки, а потом домой, – хищно усмехнулся он.

– Ты же актриса! А настоящей актрисе все равно, в каких фильмах сниматься!

Она узнала этот голос. Адам?! Он-то что здесь делает?

Он спускался по лестнице с важным и снисходительно-насмешливым видом третейского судьи, которому решать, быть унизительным съемкам или нет.

– Адам, что здесь происходит? – в надежде на помилование обратилась к нему Евгения.

– Как что? Сбывается твоя мечта, – измывательски хмынул он.

– Это ты все подстроил? – чуть не плача спросила она.

Сама должна была догадаться, что Адам не оставит ее в покое. И Олег Коготков мог подыграть ему, что, собственно, он и сделал. Это Адам вырыл для нее яму, а его дружки ее туда загнали. Их трое, и нет никого рядом, кто мог бы им помешать. Евгения остро осознавала, что она целиком во власти привыкших к безнаказанности мажоров.

– Не подстроил, а устроил. Ты же хотела сниматься в кино. И с режиссером хотела переспать... Я буду твоим режиссером...

– Но я не хочу сниматься.

– А ты уже снялась, сучка! – презрительно скривился он. – Ты что, думала, с лохом связалась? Козью морду мне делала. Думала, что я стерплю? Нет, прогадала ты, детка! Пора исправлять свои ошибки...

– Я ничего такого не делала. Я хочу домой...

– Сначала съемки, а потом домой... Гена, камеру!

«Ассистент» вышел из холла, но скоро вернулся с видеокамерой в руках.

– Не надо, – Евгения была близка к истерике.

– Раздевайся, – потребовал Адам.

– Я не могу!

– Перед Олежей раздевалась, а передо мной не можешь?

– Раздевалась, но для журнала...

– А это для кино!

– Это не кино, это порнография!

– Сама ты порнография!

Адам резко подался к ней, руками схватил за ворот кофты, сильным движением разорвал ее на две части. Евгения очень пожалела, что оставила бюстгальтер дома.

– Шлюха ты! – в бешенстве заорал на нее Адам. – И только попробуй сказать, что это не так!

– Пусть дальше раздевается, – дрожащим от возбуждения голосом попросил «ассистент».

– Какие же вы сволочи! – закрывшись руками, простонала Евгения.

Но это лишь еще больше распалило Адама.

– Заткнись!

Он наотмашь ударил ее раскрытой ладонью по лицу. Может, и не со всей силы, но Евгения не смогла удержаться на ногах.

Она упала, а «режиссер» и «ассистент» схватили ее за руки-ноги и потащили в спальню на второй этаж. Она сопротивлялась, но слишком крепко держали ее насильники.

В спальне она оказалась на кровати. Здесь Адам ударил ее по ушам сложенными в пригоршню ладошками. Она оглохла и на какое-то время выпала из реальности. Когда пришла в себя, Адам уже бросал на пол ее трусики. Она попыталась вырваться из-под него, но не хватило сил.

– Еще раз дернешься, убью! – пригрозил он, показав ей кулак.

Евгения зажмурилась. Она очень боялась, что этот подонок сломает ей нос. Кому она потом будет нужна с таким дефектом...

– Адам, ну давай по-хорошему! – взмолилась она. – Только ты и я...

– По-хорошему?.. По-хорошему давай!

Он махнул рукой, выгнав своих дружков из комнаты. Взял со стола бутылку «Амаретто», свинтил пробку, наполнил стакан до краев.

– Пей! – потребовал он. И с кривой усмешкой добавил: – Чтобы хоть какое-то удовольствие получила...

– Будешь ласковым, будет и удовольствие, – через силу улыбнулась она.

Будь ее воля, она бы убила этого мерзавца. Но не могла она этого сделать, поэтому приходилось выкручиваться. Пусть лучше она окажется под ним одним, чем еще и под его дружками. Пусть из трех зол будет всего одно, и чтобы без видеокамеры... А от ликера она отказываться не стала. Удовольствия она все равно не получит, но спиртное поможет сгладить мерзость ощущений.

Она еще не успела захмелеть, а он уже втиснулся между ног.

– Может, еще выпьем? – спросила она в надежде хоть на чуть-чуть оттянуть момент.

– Хватит с тебя!

Адам оказался прав. Хмельное ударило в голову, Евгения сильно запьянела, и это позволило ей представить на его месте Никиту.

Адама надолго не хватило. Он отстранился от нее, а она уже, казалось, не могла встать – настолько хмельным оказался ликер. Еще до того, как в комнате появился «ассистент», она успела понять, что в напиток подмешана какая-то гадость.

Она плохо соображала, у нее не было сил подняться, не говоря уже о том, чтобы оказать сопротивление раздевающемуся Гене. Но и желания принять этого ублюдка тоже не было.

– Вы... Вы за это заплатите... – в ужасе пробормотала она, понимая, что ей придется иметь дело со всей троицей.

– Заткнись, шалава! – прикрикнул на нее разгоряченный Адам.

«Ассистента» могли остановить ее слезы, ручьями катившиеся по щекам. Но парень лишь презрительно усмехнулся.

О том, что произошло с Женей, Никита узнал от сестры, и то случайно. Она жаловалась Кате по телефону, та ее утешала. А он подслушал.

Он не постеснялся прижать сестру к стенке.

– Давай колись! Что с Женькой?

– Что-что, изнасиловали девчонку... Как знала, что это добром не закончится.

– Кто?

– Да этот, Адам... Она с ним разругалась, встречаться не хотела, а он отомстил. Через Коготкова ее вытянул, тот сказал, что ее в кино снимать собираются, она, дура, клюнула... В общем, сняли девчонку, что называется, на троих... Она заявление в милицию написала. Все правильно, пусть теперь Адам женится на ней...