– А не обксерятся? – высокомерно усмехнулся Адам.

Деньги у него имелись, и он был совсем не прочь потратить их на то, чтобы отомстить Никите по полной программе. Но ведь он учился в экономическом институте, ему априори следовало торговаться. К тому же он понимал, что телохранитель Колян прикарманит штуку-другую.

– Пять штук им хватит, – решил он.

– Пять штук вместо шести? – с каверзой во взгляде протянул Колян. – Ну, они бабки возьмут, не вопрос. Но если обидятся, то ничего не сделают. Никита твой на свободу выйдет, а деньги они нам уже не вернут. Тут лучше не скупиться, чтобы потом ни о чем не жалеть...

– Ну, шесть так шесть, – махнул рукой Адам.

И без того все складывалось как нельзя лучше.

Колян со своим дружком собирались отоварить Никиту бейсбольными битами, но под руку им попался орогаченный им мужик. Не надо было его трогать, но... В общем, мужик находился сейчас в реанимации в тяжелом и опасном для жизни состоянии, а Никиту арестовали за организацию преступления. Это Колян вовремя сообразил прощупать ситуацию, вышел на уголовный розыск. Еще вчера он предложил Адаму заплатить ментам, чтобы те утопили Никиту. И он не мог не согласиться...

В ближайшее время он расправится еще и с Женей, и тогда можно будет спать спокойно...

Евгения шла в прокуратуру. Следователь позвонил вчера, назначил встречу на сегодня. Опаздывать не хотелось.

Она уже выходила из дома, когда нос к носу столкнулась с Катей. На подруге лица не было, и глаза красные от слез.

– Никита в тюрьме! – с ходу выпалила она.

И с укоризной посмотрела на Евгению. Как будто она была в чем-то виновата.

– За что?

– Официальная версия – организация убийства. И это при том, что потерпевший жив. В Склифе лежит, в коме... Ты куда-то торопишься?

– Да, в прокуратуру.

– Зачем ты с этой гнидой связалась? – с упреком спросила Катя.

– Я тебя не понимаю...

– Сейчас поймешь. Никита сам пострадавший. Какой-то мужик на него набросился, ударил несколько раз, а потом двое из ларца появились, в масках и с дубинами. Мужику проломили череп, а его даже не тронули. Почему?.. Подставили Никиту. Он теперь виноват. Потому что он этих двоих якобы нанял... А кто его подставил?

– Кто?

– Адам!.. Ты, может, не знаешь, но Никита морду ему набил. Из-за тебя! Когда узнал, что этот гад с тобой сделал...

– Я не знала, – покачала головой Евгения.

Ей, конечно, было приятно узнать, что хоть кто-то за нее заступился. Но какая могла быть радость, если Никита после этого оказался в тюрьме?

– Ты думаешь, Адам ему отомстил? – встревоженно спросила она.

– Не думаю, а знаю... Странно, как он до тебя еще не добрался... Или добрался?

– Нет... Но его отец со мной разговаривал. Предлагал деньги...

– А ты?

– Я не согласилась...

– Зря. Надо было соглашаться... Ты должна помочь Никите! – заявила Катя.

– Да, конечно, все, что в моих силах...

– Адама я найду сама, поговорю с ним. Думаю, он поможет Никите выкрутиться. Вернее, не будет ставить палки ему в колеса. Но ты должна забрать заявление...

– Хорошо, я сделаю это. Я сейчас как раз в прокуратуру иду... Я, конечно, заберу заявление. Но ты уверена, что это поможет Никите?

– Не знаю, – честно призналась Катя. – Не уверена.

– Но я все равно заберу заявление, – решилась Евгения. – А там будь что будет... Может, деньги нужны, чтобы Никите помочь?

– У тебя есть деньги? – горько усмехнулась Катя.

– Нет. Но я спрошу у родителей.

– И много они тебе могут дать?

– Не думаю, что много...

Отец у Евгении работал обыкновенным инженером на убыточном заводе, зарплата курам на смех. Мама трудилась медсестрой в поликлинике, оклад маленький... В общем, с деньгами в семье было туго.

– У нас тоже не фонтан, – призналась Катя. – Но предки дачу продавать собираются... Если деньги нужны будут, как-нибудь выкрутимся. Лишь бы Адам не помешал... Сволочь, а не человек. Если папа богатый, то все можно?

– Мне это уже пытались объяснить, – невесело улыбнулась Евгения. – Сначала в милиции, затем в прокуратуре... Никто не верит, что я доведу дело до конца... А я и не доведу, если с Никитой такая беда...

– Но хоть ублюдков этих мажорных попугала, и то хорошо...

– Ничего хорошего в том нет. Как и в том, что случилось...

Почти две недели прошло с тех пор, как над ней надругались, но Евгения до сих пор переживала так остро, как будто беда случилаь только что. И никогда не забыть ей ту грязь, в которую ее окунули. И не отмыться от мерзкой мужской похоти... Иногда ее подмывало взять в руки нож, вызвать Адама на разговор и убить его ударом в низ живота... Убить. Не покалечить, а убить... Возможно, когда-нибудь она сделает это. Скорей всего, это и случится. Ведь как только она заберет заявление, надежда на торжество правосудия иссякнет. И тогда только она сама сможет свершить возмездие...

Следователь Рыбин встретил ее с прохладцей во взгляде. Одной рукой пригладив непослушные волосы на голове, другой он показал на стул по другую сторону стола.

Рыбина можно было бы назвать интересным мужчиной. Среднего роста, правильные черты лица; нос, правда, несколько длинноватый, но хорошо сбалансированный с глазами, ртом и подбородком. Но глаза... Не самые большие, но выпученные; зрачки бесцветные, а белки желтоватые с красными прожилками; и веки слишком низко провисшие. И взгляд у него такой же неприятный и холодный, как щупальца у кальмара. Лицо непроницаемо спокойное, а в уголках губ притаившееся коварство...

– Виталий Николаевич, у меня к вам большая просьба, – с искательными интонациями в голосе обратилась к нему Евгения. – Я бы хотела забрать заявление.

– Почему? – ничуть не изменившись в лице, хлестко спросил он.

– Мне надоело все это.

– Что это?

– Ну, все эти хождения по мукам... Я устала.

– А чего вы добивались, Евгения Павловна? – холодно спросил Рыбин.

– Справедливости... Я хотела, чтобы преступники понесли наказание.

– А сейчас вы этого не хотите?

– Нет, хочу... Бог их все равно накажет.

– Бог накажет?.. Сейчас вы думаете о Боге. А о чем вы думали раньше, когда затеяли все это безобразие?

– Безобразие? Какое безобразие я затеяла?

– Не прикидывайся бедной овечкой, Володарцева. Я все про тебя знаю.

– Что – все? – напряглась Евгения.

– Знаю, что ты снимаешься в порнографических фильмах, – ошарашил ее Рыбин.

– Что?!

– Я же просил, не надо прикидываться бедной овечкой, – скривился следователь.

Он достал из ящика стола стопку фотографий, бросил их на стол так, что они раскрылись веером. Она узнала эти снимки. Творчество подлеца Коготкова.

– Но это же даже не эротика, – возмущенно сказала она. – О какой порнографии вы говорите?

– Надеюсь, вам известен гражданин Коготков?

– Да, конечно...

– Так вот, он дал показания, что вы, гражданка Володарцева, упрашивали его снять вас на видео в обнаженном виде...

– Что?! – схватилась за голову Евгения. – Да как он мог такое сказать?

– Он не просто сказал, он дал показания, под протокол. Он раскрыл твою порочную суть, Володарцева... Мало того, он утверждает, что с гражданином Быковым вы отправились на дачу к его родителям для того, чтобы сняться в любительском фильме порнографического содержания...

– Бред!

– Боюсь, что у следствия есть неоспоримые доказательства. Половой акт с участием гражданина Быкова был снят на видеопленку...

– Этого не может быть! – ужаснулась девушка.

Она была в полубессознательном состоянии, когда на нее навалился «режиссер» Леша. И не могла видеть, снимал их кто на видеокамеру или нет. Но камера была, и на порядочность Адама и его дружков рассчитывать не приходилось.

– Все было, Володарцева. И вы это знаете.

– Но меня насиловали.

– Не знаю, не знаю, – уничижительно хмыкнул Рыбин. – Я просмотрел пленку и не заметил, чтобы вы сопротивлялись...