Бегущий За Ветром махнул рукой:
— Оставьте придворные ухищрения, дорогой принц! У вас своя дорога, у нас — своя.
— Но как же празднества… поздравления, благодарности… — лепетал растерянный принц.
— Уверен, что в Тласколане и без нас найдется достаточно героев, которые рады будут получить все почести — положенные и неположенные, заслуженные и приписанные льстецами. А для меня самая большая награда — вот эта девушка! — Бегущий За Ветром снова поцеловал Фаэй Милли.
Пираты и воины Тласколана сопроводили этот поцелуй долгим протяжным радостным ревом. Принц Касикал еще продолжал что-то говорить, а Бегущий За Ветром и Фаэй Милли, больше не обращая на него внимания, продолжили свой путь к причалу.
Колдуны культа Тло-Алипока были уничтожены. Для Бегущего За Ветром пришла пора выполнять обещание, данное Фаэй Милли. Оно его не тяготило. Наоборот, он был уверен в том, что вместе с предводительницей пиратов и сам на некоторое время обретет простое человеческое счастье. Знал он и то, что рядом с такой девушкой о покое придется забыть на очень долгое время…
Бегущий За Ветром и жители крайнего севера
В этом году весна запаздывала. Побережье Северного океана было покрыто толстым слоем снега, а вода скована льдом. Когда миновали все положенные сроки, жители маленького стойбища, состоявшего всего из нескольких семей, собрали дары и отправились за советом к шаману. Шаман жил в ущелье Большого Белого Медведя. Его звали Куманкул. Он покровительствовал нескольким окрестным поселениям: лечил больных, провожал умерших в мир предков, общался с духами, предсказывал погоду. Несмотря на то, что услуги Куманкула стоили недешево, люди все равно в случае беды или радости обращались к нему. Беда напоминала им о собственной уязвимости, и они стремились умилостивить недоброжелательные силы природы. Радостные моменты были довольно редки, люди просили у добрых духов помощи и поддержки в непростой жизни на далеком севере.
К шаману Куманкулу пошли двое старых охотников: Угулак и Коргалай. Они звали с собой и третьего — Мувлан-батара, но тот заявил, что шаман недостаточно силен, чтобы ускорить приход весны. Он, дескать, лишь заберет дары и покамлает (Камлание — обряд, во время которого шаман или избранный им человек входят в транс и получают возможность общаться с потусторонними силами.) для вида: попляшет возле священного костра, поиграет костяными фигурками да постучит в бубен. А раз реальную помощь Куманкул оказать не может, то и нечего ходить к нему на поклон. Старики попеняли на неразумную самоуверенность Мувлан-батара, но так и не смогли его переубедить.
В дар Куманкулу Угулак и Коргалай принесли шкурки соболей, лисиц и морских нерп. Также взяли они с собой мешок мороженой рыбы, копченый бок оленя и плитку чая, выменянную прошлым летом у заезжих кайвайских купцов. Для маленького стойбища это были очень значительные и дорогие подарки. Тем более обидно было старым охотникам, когда шаман полдня продержал их на улице. Третья, младшая рабочая жена Куманкула Маментай, вышла к ним и сказала, что шаман занят гаданием на костях Рогатой рыбы, поэтому не может отвлекаться на незваных гостей.
Угулак и Коргалай шли на лыжах до ущелья Большого Белого Медведя почти три дня. Проделать такой долгий путь и вернуться назад без ответа шамана было нелепо. Поэтому охотники проглотили обиду, развели небольшой костер из запасенного по дороге хвороста, повесили на него бронзовый котелок и приготовили себе похлебку из тюленьего жира, сухих ягод и вяленого мяса.
Наконец, ожидание закончилось. Маментай пригласила гостей в большой чум шамана, сделанный из толстых жердей и обтянутый несколькими слоями оленьих шкур. Внутри было так тепло, что Куманкул сидел на меховых подушках в одних лишь шелковых кайвайских штанах. Его обнаженный торс лоснился от растертого по коже ароматического масла. Редкая, но длинная седая борода была тщательно расчесана.
На полу перед Куманкулом была расстелена драгоценная серебристая шкура горного барса, на которой в кажущемся беспорядке лежали большие рыбьи косточки. Старые охотники так и не поняли: то ли шаман стремился подчеркнуть свою значительность, то ли демонстрировал уважение к гостям, намекая, что принял их сразу же, как только закончил свое гадание.
Угулак и Коргалай поднесли шаману свои дары. При этом на морщинистом лице Куманкула не шевельнулся ни один мускул, а узкие глаза не изменили своего выражения. Так что старые охотники не узнали, остался ли шаман доволен или обиделся на скудость подарков. Как бы то ни было, младшие жены — Калока и Маментай — поднесли гостям большие пиалы с горячим зеленым чаем, заправленным оленьим молоком, а старшая жена Манагана с поклоном подала такую же чашу своему мужу. Началась степенная размеренная беседа.
На вопросы о времени прихода весны Куманкул отвечал:
— Не вы первые приходите ко мне со своей бедой. Стойбища Пятнистого Оленя, Хитрой Лисы и Быстрого Тюленя уже присылали своих послов. Так что я отвечу вам то же самое, что ответил и им: для нас наступили тяжелые времена. Много раз я умолял дружественных духов повернуть к нам теплый ветер. Но духи ответили мне, что в наших краях появилась злая сила, которая препятствует наступлению весны. Духи слишком слабы, им не помогают люди. Вы, жители этой земли, перестали уважать невидимые силы. Вы стали скупы на подношения, но щедры на просьбы…
Угулак и Коргалай смиренно опустили глаза…
Шаман из-под полуприкрытых век бросил на них короткий взгляд и продолжил:
— Так что духи не помогут вам. Вы, люди, сами должны одолеть злую силу. Духи лишь укажут вам к ней путь.
— Кто наш враг? — решился задать вопрос Коргалай. — Злой дух, человек, животное или неведомое чудовище?
— Ваш враг — колдун. Он поселился в Уракских горах. Оттуда он вершит свое злое колдовство, оттуда вредит нашим духам-покровителям, оттуда насылает на нашу землю ледяные ветра.
— Как мы можем избавиться от злых чар? Может быть, поднести колдуну богатые дары?
Куманкул презрительно ухмыльнулся:
— Вряд ли ваши жалкие пожитки смогут умилостивить злого колдуна. Нет! Нужно убить его. Убить и освободить нашу землю от его власти.
— Убить могущественного колдуна?! — ужаснулся Коргалай. — Но ведь тогда его дух будет преследовать наше стойбище и мстить живым людям.
— Это уже моя забота, — значительно произнес Куманкул. — Добрые духи защитят вас от мертвого колдуна.
Угулак едва не поперхнулся чаем:
— Уж не хочет ли сказать великий шаман, что сам он не собирается сражаться с ЖИВЫМ колдуном?
— Именно это я и имел в виду.
— Но тогда кто же убьет колдуна?!
— Это очень хороший вопрос, — Куманкул прищурился, так что его глаза превратились в две узкие щелочки.
Оба охотника напряженно ждали продолжения фразы. Но шаман замолчал. Можно было даже подумать, что он уснул. Ни Угулак, ни Коргалай не решались нарушить тишину в чуме и этим выказать неуважение хозяину — мудрому и могущественному шаману.
Внезапно Куманкул широко раскрыл глаза и выкрикнул:
— Три дня назад я уже задавал этот вопрос духам!
Старые охотники вздрогнули и едва не выронили пиалы с чаем. Они не могли понять, почему шаман так возмущен, почти разгневан. Впрочем, следующая реплика Куманкула прояснила ситуацию:
— Почему с вами нет Мувлан-батара?
Угулак и Коргалай потупились и засмущались, не решаясь передать шаману точную причину отказа молодого строптивца.
Однако, похоже, Куманкул был в курсе происшедшего разговора. Он вкрадчиво и примирительно сказал старым охотникам:
— Вас я не виню. Мувлан-батар силен, ловок и удачлив. Он женился на самой красивой девушке побережья — на луноликой Таркендай. Успехи вскружили его голову. Он зазнался, перестал слушать старших, перестал почитать духов, забыл дорогу ко мне — старому никому не нужному Куманкулу…
Угулак и Коргалай издали протестующие возгласы.
Шаман заставил их замолчать одним движением бровей:
