Мэри совершенно не хотелось спать. Она снова вышла наружу и уже не заметила, как Дан оглянулся и увидел, что Пол тихонько выскользнул на лестницу и последовал за Мэри.

Мэри пересекла двор. Сквозь туман начинал пробиваться утренний свет. Ее выходное платье, влажное от тумана, прилипло к ней: может быть, ей стоило переодеться? Она рассмеялась, обнаружив наконец дорогу на террасу. Ее деньги. Ее платье. Ее романы – все ее. Она остановилась у ограды, там, где могучие деревья, глубоко вросшие в фундамент террасы, тянулись к нему и исчезали в белом тумане.

Мэри шла вдоль массивного каменного цоколя виллы. Холодный камень источал влагу сквозь встроенные в нем гроты. Пол, наверное, спит наверху, лежит там загорелый и теплый…

Она вздрогнула, почувствовала себя затерянной в тумане и зашла в один из каменных гротов. Под потолком грота статуя фавна таращилась на что-то под равномерный, рокочущий звук падающей вниз воды.

Мэри вздохнула и повернула назад к вилле, голова ее склонилась от усталости, а влажное платье волочилось по камням.

Вдруг она остановилась и прислушалась: она услышала звук приближающихся шагов по гравию. Это, наверное, кто-нибудь из охранников, начавший свой ранний обход виллы.

Но это оказался Пол, возникший внезапно из белизны тумана прямо перед ней. На нем была рубашка и джинсы, и он выглядел измученным, как человек, который гуляет во сне.

– Пол? – спросила она его, как будто хотела разбудить.

– Я увидел тебя перед входной дверью на ступеньках.

– Я не могла спать.

– Так пойдем на прогулку, о которой я говорил тебе накануне, посмотрим оттуда на крепость, – предложил Пол.

– Так рано? – удивилась Мэри. Она почувствовала, что от него пахнет виски. Она заколебалась и повернула к вилле.

– Идем же, – нетерпеливо сказал Пол. Она немного подобрала юбку, чтобы идти за ним по дороге.

Сады, окружавшие их, таяли в тумане. Слабо проступающий шпиль кипарисового дерева торчал из облака напротив стены виллы.

Вдруг Пол произнес:

– Ты разрушила мою жизнь. – Его лицо стало серым, как туман вокруг.

– Я подумала, что смогу писать тайком, помогать тебе…

– Помогать мне? – закричал Пол.

– Я ведь помогала тебе рецензировать романы… Не мои ли идеи помогали тебе выиграть при заключении контрактов? Мы ведь тогда часами с тобой говорили обо всем. – У Мэри появились в глазах слезы. – Я ведь никогда не могла говорить о романах с…

– Они все скажут, что ты нездорова! Что же тогда делать с моей биографией? Я не хочу терять свою должность! Где я найду себе работу? Я до одури работал на ферме, получал степень, помогал Ханне…

– Я была влюблена в тебя и думала, что ты тоже любишь меня, – тихо произнесла Мэри.

– Да почему же ты не можешь помолчать! – воскликнул Пол. – Ты что, хочешь, чтобы они сказали, что ты свихнулась?

Они стояли друг против друга на туманной дороге перед статуей собаки и оленя. Каменный пес скалил зубы на голову оленя, но оба были бесформенные, покрытым мхом.

Пол повернулся к ней спиной и пошел прочь. Дорога едва вырисовывалась между деревьями: серые столбы в белом воздухе. Вдруг он снова обернулся к ней… – Вся моя карьера была глупой шуткой! Ведь они пригласили меня сюда на виллу, потому что я пишу фундаментальную биографию Рэндела Элиота!

– Нет, – возразила Мэри. – Ты здесь потому, что ты мой муж. Ты жил рядом со мной в течение нескольких лет и не понял, что эти книги мои!

Пол удивленно уставился на нее:

– Твои книги!

Мэри ничего не отвечала.

– Твои книги! Боже мой! Каждое слово в каждой из этих книг принадлежит Рэнделу: его таланту, его гению, его очарованию…

– Каждое слово в этих книгах принадлежит мне.

Мэри шла за Полом. Через несколько минут туманная дорога привела их на площадку лестницы перед арочным входом.

– Хочешь побежать и рассказать всем, что ты написала часть текста в книгах Рэндела! – шипел Пол. – Может быть, ты получишь какое-нибудь назначение. Но ведь ты хочешь полностью разрушить мою карьеру, хочешь сделать посмешищем мою работу над биографией Рэндела?

Мэри остановилась у арочного входа. Она оказалась в полуразрушенном помещении, и из тумана ее голос звучал приглушенно:

– Твоя биография не может быть напечатана.

– Не может быть напечатана! – Лицо Пола исказилось от гнева. – Не может быть напечатана!

– Ты же должен быть доволен, – спокойно сказала Мэри. – Через день-другой издатели захотят заключить с тобой контракт на мою биографию.

– Твою биографию? – возмутился Пол. – Простая домохозяйка: четверо детей, пятидесяти лет – провинциалка, совсем обыкновенная – да кто тебе поверит? Ты – автор? Ты – гений? – Пол воздел руки вверх, лицо его покраснело от злости и досады. – Вы все свихнулись! – Слова его стали почти неразборчивы, от злости, когда он говорил, брызги слюны попадали ей в лицо.

Арочный вход на фоне разрушенных стен освещался слабым светом восходящего солнца. Мэри молча стояла, подобрав подол платья, чтобы не испачкать его о поросший мхом порог.

– Мой литературный агент говорит, что сможет обеспечить хорошую рекламу и это принесет тебе немалый доход…

– Ложь! – Дико звучащий голос Пола эхом отзывался в разрушенных стенах замка. – Ты им лжешь! Они не могут верить тебе сейчас… они же не знают…

– Они знают.

– Я здесь как ученый, исследователь! Я написал биографию Рэндела, которая скоро выйдет в свет!

– Нет, – возразила Мэри.

Вдруг ночной туман стал исчезать с вершины холма, стал рассеиваться, как будто кто-то раздвинул занавески на окне. Ранний солнечный свет осветил старую разрушенную крепость и высокую стену фасада, у которой стояла Мэри. Она не смела взглянуть на Пола; она сознавала, что он идет за ней, когда пошла по траве. Когда она скользнула взглядом по стене, то заметила отвесный камень над расстилавшейся внизу водной гладью озера.

– Я решила, что не сразу вернусь домой, после того как мы уедем с виллы, – сказала Мэри. – Будет лучше, если я тебя оставлю на время. Слухи должны обязательно утихнуть.

– Ты решила обойти всех и рассказать им свою историю? Ты не хочешь меня слушать? Ты решила разрушить мою жизнь и тебе наплевать на все?

– Мне просто не хочется сразу же возвращаться в Небраску. Ты сможешь свободно пригласить кого угодно переспать с тобой, как ты это привык делать.

Наступило молчание. Слышен был только зов первых пробудившихся птиц. Потом Мэри услышала резкий голос Пола позади нее:

– Вот в чем дело. Причина того, что ты задумала разрушить и мою книгу, и мою работу, и мою жизнь…

– Я стара, – сказала Мэри прерывающимся голосом. – Причина в этом. Это была моя ошибка: ну как ты мог полюбить меня?

Она повернулась со слезами на глазах, двигаясь слишком быстро, чтобы уловить выражение его лица.

Но она увидела его. Она увидела, как его руки стали подниматься…

Она ощутила то огромное расстояние, которое было между нею и камнями внизу.

Это случилось так внезапно и длилось так долго: руки Пола двигались медленно. Инстинктивно глаза Мэри расширились, рот раскрылся, она отшатнулась в сторону. Казалось, прошли минуты.

Она наблюдала за движением рук Пола на фоне зеленой травы и разрушенных стен крепости. Казалось, у нее уйма времени, чтобы рассмотреть выражение ненависти на лице Пола, луч солнца на его густых, серебристых волосах, свет неба, отражающийся в его голубых глазах. Она почувствовала тяжесть его тела в постели, сладость его поцелуев. У нее было много времени, чтобы она подумала, как она стара, как он привлекателен. «Я – Пол Андерсон, новый профессор…».

Вспоминая отблески огня на их смеющихся лицах, она медленно, медленно отступала, пытаясь убежать от протянутых к ней рук. Ее платье запуталось, прилипло к стене за ней…

Губы Пола вдруг начали удаляться, его лицо медленно исчезало, и она увидела вместо него лицо Рэндела: «Оставь меня одного. Ты хоть знаешь, что такое писать серьезные книги?» Она открыла кухонный шкаф, достала оттуда тетрадь в тишине ночного дома… и тут из нее вырвался крик. Стены возвратили ее крик к ней, и с воплем она изо всех сил оттолкнула Пола к каменной стене и вырвалась. Четверо молодых лиц смотрели на нее в номере нью-йоркского отеля. «Теперь ты наконец будешь знаменитой».