Однако в других операциях секретная миссия Бланта и Моршеда все-таки засветилась. А ведь по соглашению четырех союзных государств США, СССР, Англии и Франции немецкие политические документы являются их общей собственностью. Но английское руководство уговорило генерала Эйзенхауэра сделать исключение для всех документов, связанных с английской королевской семьей. И англичане, и американцы вполне допускали, что утечка информации может привести к крушению монархии в Англии. И американцы сделали все, чтобы не допустить утечки. Для своих была спущена дезинформация, что эти документы – фальсификация немцев, предназначенная для раскола среди союзников. Советской же стороне англо-американцы так ничего и не сообщили. А наши ни о чем и не спрашивали. Да и зачем? Антони Блант, троюродный брат Елизаветы, имел двух шефов – родственничка короля Джорджа и… Лаврентия Павловича Берия. С начала 1930-х гг. Блант был агентом НКВД. Он работал под псевдонимами Тони, Джонсон, Ян.

После смерти в 1952 г. Георга VI Антони Блант стал советником новой королевы Елизаветы II. Лишь в 1964 г. английская разведка получила достоверные данные о разведывательной деятельности Бланта. О деле Бланта доложили королеве. В годы войны англичане вешали вражеских агентов, а в 1960-е гг. давали приличные сроки заключения. Так, советские агенты Воссал, Бассард и Блейк были приговорены соответственно к 18, 21 и 42 годам тюрьмы. А вот Блант не только не подвергся судебному преследованию, но и остался на должности советника королевы. Блант был причастен к взрывной информации, и судить его было нельзя. Но он был джентльменом своего круга и принял условия игры – положение в обществе в обмен на молчание. Блант молчал до самой смерти 26 марта 1983 г. Его кремация состоялась на лондонском кладбище Путни. К гробу было возложено одиннадцать венков. Все они были без подписей.

Итак, все действующие лица псевдолюбовной истории – Эдуард VIII, Георг VI, Уоллис, Гитлер, Гесс и Блант мертвы. Жива королева Елизавета II, она много знает, но она никогда и ничего не скажет. Британские архивы откроют фонды Эдуарда VIII и Гесса в середине нынешнего столетия, но вряд ли там окажутся компрометирующие документы. Остаются лишь архивы московского Ясенева.

Но опять же контакты Лондона и Берлина не ограничивались миссией Гесса и «Виндзорским проектом». Был еще и «шведский след».

В июле 1932 г. в НСДФБ – банковскую группу нацистской партии – вступил 38-летний барон Вальдемар фон Оппенгейм. В этом факте ничего удивительного не было: сотни банкиров поддерживали Гитлера. Но Вальдемар был не только бароном и банкиром, но и евреем. Любопытно, что после 1933 г. нацисты не беспокоили Оппенгейма, как, впрочем, и многих других банкиров-евреев.

В начале войны банк Оппенгейма переводит большую часть своих финансовых операций в Швецию, где Вальдемар поддерживал близкие отношения с весьма влиятельным «Энскильда банкен» братьев Якоба и Марка Валленбергов, с которыми он состоял в родстве через свою жену.

Помимо финансовой деятельности, барон Оппенгейм работал и на абвер. Его куратором был капитан Драйссен. От последнего Вальдемар получил шифровальное устройство «Fadenzaehler» и код, по которому он связывался с центром абвера в Бремене. С 1939 г. по ноябрь 1942 г. Оппенгейм постоянно поддерживал контакт с группой Валленбергов.

О последствиях историк советских спецслужб Лев Безыменский писал: «ИНО (так тогда называлась внешнеполитическая разведка НКВД) изучало Валленбергов, и, конечно, в первую очередь тогдашних руководителей клана – Маркуса и Якоба. Старшие Валленберги приводили аналитиков Лубянки в смущение: с одной стороны, теснейшие связи с Германией и ее видными деятелями, с другой – не менее тесные связи с противостоящими Германии западными демократиями. Ко всему этому добавлялись контакты с влиятельными еврейскими организациями, что побуждало вообще считать Валленбергов евреями (так сказал мне резидент ГРУ в Швеции перед войной и в первые военные годы Николай Старостин), а их банк – одной из финансовых основ сионистского движения и заодно – мирового масонства»[209].

В том, что через Валленбергов с 1940 г. по 1944 г. шли контакты англичан и американцев с немцами, согласны почти все западные и советские историки. Но увы, если о деле Рауля Валленберга, пропавшего в СССР после войны, западные СМИ талдычат уже 60 лет, то дела семейства Валленбергов до сих пор секретны как в Швеции, так и в Англии.

С 22 июня 1941 г. по 1945 г. Англия и СССР были союзниками, но англичане так и не ознакомили Москву с деталями переговоров с Гессом. В ходе Нюрнбергского процесса Гессу не разрешили говорить о своей миссии 1941 г. В 1987 г. Гесс был убит в тюрьме накануне своего освобождения. В 2017 г. англичане обещают раскрыть все документы, связанные с Гессом. Однако я уверен, что сенсации не произойдет – весь компромат из них будет изъят.

Молчание британских спецслужб понятно, непонятно лишь поведение наших спецслужб. Английские политики и СМИ постоянно обличают царскую, советскую и демократическую Россию. А вот наши спецслужбы, имея «взрывные» документы о визите Гесса, «Виндзорском проекте», Вальдемаре Оппенгейме и всем семействе Валленбергов, как воды в рот набрали. На какую страну они работают?

Россию на Западе давно называют страной с непредсказуемым прошлым. Мне, русскому человеку, это крайне обидно, но возразить нечего. Нам нагло врали царские, затем советские, а теперь лгут «либеральные» историки.

Разумеется, нельзя путать исторический анализ с военной и предвоенной пропагандой. В самом деле объективный рассказ о Крымской войне был неуместен в ноябре 1941 г. Тут куда больше подходил кинофильм «Александр Невский». И этот фильм был таким же нашим оружием, как штурмовики Ил-2 и танки Т-34. Но изучать историю XIII века на истфаке МГУ по этому фильму нельзя.

В 1956 г. Никите Хрущеву представился уникальный шанс открыть понемногу (за 10–15 лет) архивы. Замечу, что при тогдашнем состоянии архивного дела сделать это за меньший срок было нельзя. Причем открывать планомерно – 1918 г., 1919 г., 1920 г. и т. п. Это требовалось сделать по очень многим причинам, в том числе чтобы выиграть или хотя бы вести на равных идеологическую борьбу с Западом.

Никита Сергеевич же пошел иным путем. Он приказал кромсать историю самым варварским способом. Никого не интересовало, как соотносятся между собой обрывки информации. Главным было дискредитировать Сталина, Берия, Молотова и других прежних соратников Хрущева.

В начале 1960-х гг. с легкой руки нашего «кукурузника» появились профессиональные «обличители Сталина». В печати шла дикая ложь, которой бы постеснялся даже Геббельс. Тот же Солженицын откровенно заявил: «Раз власти секретят информацию, мы вправе предполагать самое худшее».

Началась горбачевская перестройка. О гласности мечтало подавляющее большинство советского народа. Вот, мол, доберутся «демократы» до архивов и расскажут нам такое… Но ничего «такого» демократы нам не рассказали. Мало того, «обличители», увидев архивы, быстро смекнули, что они чудовищно заврались.

И тогда началось закрытие архивов для независимых исследователей. Разрушая мифы военных и предвоенных времен, наши историки-«либералы» навязывают новую мифологию. При этом часть мифологии «военного времени» сохраняется. Позицию либералов хорошо иллюстрирует высказывание Мариэтты Чудаковой[210]. Так, она призывает нас иметь такую историю, которая бы нравилась нашим соседям, в первую очередь прибалтам. В ходе дискуссии на тезис, что к изучению истории следует подходить рационально, Чудакова выдала: «Люди, говорящие о Сталине с рациональной стороны, аморальны»[211]. В переводе с «чудаковского» языка на русский это означает, что, говоря о Сталине, надо врать.

И этот, прости Господи, профессор, продолжает учить студентов врать, причем за казенный счет. Место Чудаковой на улице. Триколор ей в руки и бабулек с красными флагами навстречу! Подерутся? Может быть, но скорее всего объединятся – у них единый иррациональный подход к истории. А с плюсом или минусом, это уж дело десятое. Так почему же им не объединиться против людей, мыслящих рационально? Лично я уже читал о себе в прессе и Интернете – «белорусский националист», «украинский националист», «русский шовинист», «антикоммунист» и «коммуняка».