9 апреля 1940 г. СССР направил Румынии меморандум о пятнадцати случаях обстрела советской территории с румынской стороны и проблеме минирования мостов через Днестр. Румынская сторона, естественно, отрицала свою вину и выдвинула контрпретензии. Распространение войны на Скандинавию и пассивная позиция Англии и Франции вели к снижению их влияния на Балканах. С учетом развития событий в Европе Кароль II высказал 15 апреля 1940 г. мнение, что Румыния должна присоединиться к «политической линии Германии», и предложил в переговорах в Берлине руководствоваться этими намерениями. 19 апреля 1940 г. Коронный совет Румынии высказался против добровольной уступки Бессарабии СССР, решив довести дело до военного конфликта.
Война в Западной Европе потребовала от Румынии пересмотра внешней политики в пользу большего сближения с единственным возможным в то время противником СССР – Германией. 28 мая 1940 г. между Румынией и Германией был подписан новый торговый договор, согласно которому предполагалось увеличить поставки нефти Берлину на 30 % в обмен на обеспечение румынской армии современным вооружением. Румынское правительство стало навязывать Германии сотрудничество в любой области по ее желанию. На новые румынские запросы о действиях Германии в случае «агрессии советской России» 1 июня 1940 г. последовал ответ, что проблема Бессарабии Германию не интересует, поскольку это дело самой Румынии.
В тот же день Румыния предложила СССР расширить товарооборот, но советской стороной это предложение поддержано не было. Одновременно был улажен инцидент с советским самолетом, залетевшим в воздушное пространство Румынии на 62 километра. 20 июня германскому посланнику в Бухаресте было передано заявление румынского правительства, в котором говорилось, что «идентичность интересов, которая связывала оба государства в прошлом, определяет также сегодня и определит еще сильнее завтра их взаимоотношения и требует быстрой организации этого сотрудничества, которое предполагает сильную в политическом и экономическом отношении Румынию, ибо только такая Румыния явится гарантией того, что она сможет выполнять свою миссию стража на Днестре и в устье Дуная». Но германское правительство тянуло с ответом.
Тем не менее румынские власти не только не шли на уступки Советскому Союзу, но и, наоборот, пытались дразнить соседа. Король Кароль II и генерал Антонеску были хорошо осведомлены о планах нападения Англии и Франции на СССР. В Бухаресте явно перепутали 1940 г. с 1918-м. В Румынии была начата мобилизация. Войска концентрировались в районах Бессарабии и Буковины.
Гром грянул 26 июня 1940 г., когда нарком иностранных дел В.М. Молотов вызвал румынского посла Давидеску и передал ему заявление советского правительства. Там говорилось: «В 1918 г. Румыния, пользуясь военной слабостью России, насильственно отторгла от Советского Союза (Россия) часть его территории – Бессарабию – и тем нарушила вековое единство Бессарабии, населенной главным образом украинцами, с Украинской Советской Республикой.
Советский Союз никогда не мирился с фактом насильственного отторжения Бессарабии, о чем Правительство СССР неоднократно и открыто заявляло перед всем миром.
Теперь, когда военная слабость СССР отошла в область прошлого, а создавшаяся международная обстановка требует быстрейшего разрешения полученных в наследство от прошлого нерешенных вопросов… Правительство СССР считает, что вопрос о возвращении Бессарабии органически связан с вопросом о передаче Советскому Союзу той части Буковины, население которой в своем громадном большинстве связано с Советской Украиной, как общностью исторической судьбы, так и общностью языка и национального состава…
Правительство СССР предлагает Королевскому правительству Румынии:
1. Возвратить Бессарабию Советскому Союзу.
2. Передать Советскому Союзу северную часть Буковины в границах согласно приложенной карте.
Правительство СССР выражает надежду, что Королевское правительство Румынии примет настоящие предложения СССР и тем даст возможность мирным путем разрешить затянувшийся конфликт между СССР и Румынией.
Правительство СССР ожидает ответа Королевского правительства Румынии в течение 27 июня с.г.»[187].
Фактически это был ультиматум, но понимала ли мадам Лупеску и ее опереточное правительство иной язык? Замечу, что за день до ультиматума (26 июня) Молотов обсуждал требования Советского Союза к Румынии с германским послом Шуленбургом. Граф сделал «кискин нос», что-то пробормотал насчет Буковины, мол, она ранее не принадлежала России, но в целом не возражал.
Время ультиматума было выбрано весьма удачно. 22 июня 1940 г. в Компьенском лесу представители Франции подписали условия капитуляции, а еще раньше, 19 июня 1940 г., Гитлер обратился к Англии с предложением заключить мир. Таким образом, основные силы вермахта находились во Франции, а на восточной границе рейха имелось лишь одиннадцать слабых пехотных дивизий. Другой вопрос, что немцы потихонечку помогали Румынии. В частности, они передали ей значительную часть вооружения бывшей польской армии. При этом немцы ничем не рисковали, поскольку в сентябре-октябре 1939 г. тысячи польских солдат и офицеров с оружием в руках перешли румынскую границу, а несколько десятков самолетов сели на румынские аэродромы. Поди разберись, какую часть польского вооружения доставили в Румынию немцы, а какую – ляхи.
К 26 июля 1940 г. на советско-румынской границе была развернута крупная группировка румынских войск. В полосе от Валя-Вишейляй до Сокиряны располагались войска 3-й армии со штабом в городе Роман. В состав 3-й армии входили: механизированный корпус (1-я и 4-я мехбригады), 8-й и 10-й армейские корпуса (5-я, 6-я, 7-я, 8-я, 29-я, 34-я, 35-я пехотные и 2-я кавалерийская дивизии). Вдоль реки Прут от Сокиряны до Черного моря были развернуты войска 4-й армии (штаб в городе Текуч) в составе 1-го, 4-го и 11-го армейских корпусов (2-я, 11-я, 12-я, 13-я, 14-я, 15-я, 21-я, 25-я, 27-я, 31-я, 32-я, 33-я пехотные, 3-я, 4-я кавалерийские дивизии). Обе армии входили в состав 1-й группы армий, объединяли 60 % сухопутных войск Румынии и насчитывали около 450 тыс. человек.
Поздно вечером 27 июля румынский посланник Давидеску явился на Кузнецкий мост в здание МИДа и заявил Молотову: «Королевское правительство заявляет, что оно готово приступить немедленно, в самом широком смысле к дружественному обсуждению, с общего согласия, всех предложений, исходящих от Советского правительства. Соответственно Королевское правительство просит Советское правительство соблаговолить указать место и дату, которые оно желает фиксировать для этой цели»[188].
Вячеслав Михайлович сразу понял, что румыны попросту тянут время. Ведь переговоры могут затянуться на долгие недели, а то и месяцы, в то время как международная обстановка кардинально менялась за недели больше, чем в предвоенное время за десятилетия. Поэтому нарком заявил, что «если посланник считает румынский ответ положительным, то 28-го советские войска должны занять определенные пункты и трех-четырех дней им будет достаточно для того, чтобы занять остальную территорию. Приняв советские предложения, Румынское правительство должно гарантировать, что оно не допустит разрушения предприятий, железных дорог, аэродромов, телеграфа и телефона, не допустит повреждения государственного и частного имущества, находящегося на переходящей к Советскому Союзу территории. Смешанная советско-румынская комиссия может договориться о деталях реализации намеченных мероприятий. Соглашение об этом могло бы быть подписано сегодня же»[189].
Давидеску начал всячески увиливать от ответа, и беседа закончилась безрезультатно.
Пока Давидеску беседовал с Молотовым, в правящих кругах Бухареста шли горячие дебаты. Поздно вечером 27 июня, реально оценив военные возможности Румынии и опасность социальных потрясений в случае войны с Советским Союзом, Коронный совет 27 голосами против 11 решил согласиться на уступку требуемых СССР территорий. Как позже заявил в парламенте премьер-министр Татареску, «мы решили отступить из Бессарабии и Верхней Буковины, чтобы спасти сегодня румынское государство и уберечь от опасности будущее румынской нации».
